Матрос и Свон

Это были неприятные чувства. Воспоминания о совершенно другой (трехсотлетней!) жизни вернулись в его сознание всего за несколько мгновений. Еще более странно было иметь две такие противоречивые личности, матроса и пирата, в его голове они буквально воевали друг с другом. Ко всему прочему, в его душе родилось совершенно новое чувство – какое-то сострадание к тем, кто стал жертвой первого проклятия Королевы. Фильтровать два совершенно разных комплекта воспоминаний весьма утомляло. Возможно, поэтому Дэвид иногда был таким угрюмым. Думая о Дэвиде, Киллиан понадеялся, что тот никогда не узнает о трусливом матросе, каким он был. Чего было нельзя сказать об Эмме и Генри. Испытав облегчение после его возвращения, они не стали понапрасну терять время и не упускали возможность подтрунивать над ним, вспоминая его альтер эго. – Козье молоко! – смеялась Эмма, когда они все вместе шли обратно в хижину. Одной рукой она крепко держала его за руку, вторая лежала на плече Генри. – Ты таскал козье молоко в своей фляжке! Как такое вообще могло быть? – поддразнила она, а Генри хитро ухмыльнулся. Киллиан ничего не сказал, просто усмехнулся в ответ. Он даже удивлялся тому, что их шутки его совсем не раздражали. Просто смотрел на них, видел их обоих такими радостными из-за его возвращения. А потому тоже чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Это, а еще тот факт, что они с Эммой разделили поцелуй истинной любви. Киллиан знал, какие чувства испытывал к ней давно, но сейчас подтверждение того, что она чувствовала то же самое, делало его еще более счастливым. После неудачной попытки разделить поцелуй истинной любви в Нью-Йорке его терзали сомнения, которые не исчезли полностью даже позже, когда он узнал, что этот поцелуй не может снять проклятие, если тот, кого вы любите, вас не помнит. Однако сегодняшний развеял все его сомнения и подарил чувство умиротворения. Киллиан знал, что, хотя Эмма любила его, она не была готова признаться в своих чувствах. Сначала он был сбит с толку, почему она не хотела произносить эти слова, ведь доказательства были прямо у нее под носом. А потом понял. Если произнести их вслух, они станут реальностью, а каждый раз, когда ее любовь была реальной (или казалось такой, как с Уолшем), Эмма теряла ее. Поэтому он смирился и решил подождать, пока она не будет готова рассказать ему. В конце концов, он был терпеливым человеком. Вернувшись в хижину, они начали строить планы, что еще им осталось сделать здесь в Зачарованном лесу. Они решили, что утром первым делом отправятся на «Веселый Роджер», чтобы к вечеру успеть прибыть на корабль. Затем еще через день вернутся в порт, где Генри впервые нашел Киллиана, а потом у них будет целых три дня, чтобы найти Реджину и убедить ее сорвать свадьбу. В ту ночь они отправились спать довольно рано, но Киллиан не мог уснуть. Он не сомневался, что Эмме удастся все уладить. Он еще ни разу не видел, чтобы она не справилась. И все же Киллиан не мог избавиться от какого-то предчувствия, что должно случиться что-то плохое. Немного поерзав в кровати, в конце концов он перевернулся на другой бок и закрыл глаза. И вскоре его убаюкало ровное дыхание Эммы и Генри. Их путешествие по лесу на следующий день обошлось без происшествий. Все время, пока они шли, они говорили, и разговор их протекал легко, особенно сейчас, когда к нему вернулась память. Крюк рассказывал Эмме и Генри истории о том, как был пиратом (капитаном, а не матросом), внимательно выслушивал их жалобы на то, как им не хватает современных технологий. И хотя ситуация, в которой они оказались, была весьма серьезна, его не могло не радовать то, что происходит. Они добрались до «Веселого Роджера» незадолго до наступления темноты, быстро принялись за работу, убирая все ветки, использованные ими для маскировки корабля. После этого они на скорую руку приготовили ужин и, перекусив, стали готовиться ко сну. Киллиан предложил Генри переночевать в каюте первого помощника, на что Генри охотно согласился. Пожелав Эмме спокойной ночи, он проводил ее в каюту капитана и улегся в свою кровать. Через несколько часов его разбудил скрип половиц. Открыв глаза, он увидел тихо подходящую к нему Эмму. Заметив, что Киллиан проснулся, она остановилась. – Ты в порядке, Эмма? С Генри все нормально? – спросил он, едва сдерживая панику в голосе. – Нет, нет, с Генри все в порядке. Я... я просто... – запнулась она. Киллиан в замешательстве нахмурил брови. – Я просто не хотела оставаться одна сегодня вечером, – призналась она, уткнувшись взглядом в пол. Он ласково улыбнулся ей. Его Свон редко показывала свою уязвимость, даже в такие моменты, как сейчас, когда у нее были все основания для этого. – Хочешь остаться со мной? – осторожно спросил он. Эмма встретилась с ним взглядом и молча кивнула. Быстро поднявшись, он взял ее за руку и подвел к своей кровати. Она легла первой, он прилег рядом, притянул ее к себе, обнял за талию и внезапно осознал, что это в первый раз, когда они спят вместе. Будь ситуация другой, он непременно бы пошутил, что она пригласила его в свою постель. Но Киллиан прекрасно понимал, сейчас ей это не нужно. Сейчас ей просто нужен был кто-то, кто утешит ее и даст понять, что все будет хорошо. Он прекрасно знал, в этом она нуждалась большую часть своей жизни.Ему хватило всего нескольких минут, чтобы крепко заснуть, держа в своих объятиях женщину, которую он любил больше жизни. ~~~ Киллиан проснулся, как обычно, с первыми лучами солнца и увидел, что Эмма все еще крепко спит. Поцеловав ее в лоб, он осторожно поднялся с кровати и вышел из комнаты навстречу новому дню. Они плыли весь остаток дня и пристали к берегу, когда солнце уже село. После долгих обсуждений Киллиан и Эмма решили, что лучше всего будет провести еще одну ночь на борту корабля и начать поиски Реджины на следующее утро. И снова Эмма пришла к нему посреди ночи. И снова осталась с ним до рассвета. На следующее утро они сошли с корабля, Генри побежал вперед в надежде купить что-нибудь перекусить. Киллиан и Эмма медленно шли за ним, держась за руки. Однако вскоре их молчание нарушил звук знакомого голоса. – Вот они! Все так, как я Вам и говорила, моя королева. Им помогает однорукий пират. И мальчишка тоже с ними, – из-за угла магазина навстречу им вышла Лили, за ней следовали несколько черных рыцарей, а после… Белоснежка с Прекрасным Принцем. Но они были совсем не похожи на Снежку и Принца, которых помнил Киллиан. Белоснежка, которая обычно носила одежду спокойных тонов и почти не красилась, была одета более дерзко, чем он когда-либо видел. На ней было броское красное платье, а ее короткие волосы были уложены так, что стояли почти торчком. На шее висели тяжелые украшения, а глаза были подведены черной тушью. Прекрасный тоже выглядел совсем по-другому. Он был полностью одет в черное, на плечи накинут массивный плащ. Но больше всего Киллиана удивили его глаза, основательно подведенные углем. Если бы они были в Сторибруке, Киллиан бы вряд ли удержался съязвить на тему, что подражание – это высшая форма лести (впрочем, когда они выберутся отсюда, у него будет такая возможность). Служа на корабле, он не раз слышал о злой королеве Белоснежке и ее верном псе Прекрасном, но, когда он увидел их так близко, все страшные истории приобрели реальные черты. Пока все эти мысли роились в голове Киллиана, Эмма отчаянно пыталась убедить своих родителей поступить правильно, стать героями, которыми они когда-то были. И на краткий миг ему показалось, что ей это удастся. – Ты права. Эмма. Надежда – очень сильная вещь, – почти прошептала Снежка. Черты ее лица на секунду смягчились, словно она что-то осознала. Но тут же в глазах ее зажглась прежняя злоба. – Именно поэтому мне придется вытравить ее из тебя и твоего ужасного сына, – продолжила она. А затем развернулась к стражникам и коротко приказала: «Убить!» Стражники бросились на них, но тут Прекрасный заметил кого-то позади Эммы и Киллиана. – Подождите! Вот он! Киллиан и Эмма обернулись и увидели Генри. Он выбежал из-за угла с едой в руках. Заметив их, то остановился на месте и застыл, словно олененок, попавший в свет фар. – Боже. Я буду наслаждаться сценой, как он умирает на глазах у собственной матери, - пробурчала Снежка, жестом отдав Прекрасному приказ атаковать. Хотя Киллиан прекрасно фехтовал, он отлично понимал, что с таким количеством охранников ему не справиться. Он заметил рядом деревянную постройку, заваленную огромными мешками. Мгновенно сориентировавшись, он опрокинул ее и сбил с ног Лили и остальных охранников, повалившихся на землю. Лишь Прекрасный сумел удержаться на ногах, но и ему путь преградили пыльные мешки. Понимая, что у них мало времени, Киллиан повернулся к Эмме. – Свон, ты должна уйти. – Нет, Киллиан, – возразила Эмма, в ее широко раскрытых зеленых глазах светился страх. – Я не оставлю тебя. Он внутренне проклинал ее желание спасать людей. Он знал, что Эмма была Спасительницей, и это было то, что Киллиан любил в ней, но сейчас был тот единственный случай, когда он хотел, чтобы она стала эгоисткой. – Эти люди – не твои родители Свон. Они никогда не перестанут преследовать тебя. Я могу задержать их, дать тебе и Генри время сбежать. – Киллиан, если то, что ты говоришь, правда, у этого будет только один финал, – сказала она, печально глядя на него. – Ты или он. При этих словах он тяжело сглотнул. – Если я смогу помочь вернуть все на свои места, тогда то, что случится со мной здесь, не будет иметь значения, не так ли? Беги. Не оборачивайся, пока не убедишься, что ты и твой мальчик в безопасности. Эмма со страхом посмотрела на него, кивнула, уцепилась за ворот его рубахи, притянула к себе и крепко поцеловала. Отпустив Крюка, она подбежала к Генри и скрылась вместе с ним за углом. Как только они исчезли из виду, Киллиан повернулся и, глубоко вздохнув, направился к Дэвиду... навстречу своей смерти. ~~~ Эмма схватила Генри за руку и потянула его за угол, приказав уносить ноги. Не прошло и полминуты, как Генри остановился как вкопанный. – Подожди! – воскликнул он, в его голосе была слышна паника. – Где Киллиан? – Генри! Мы должны идти, – ответила она, прилагая все силы для того, чтобы ее голос не сорвался. – Мама, мы должны вернуться. Мы не можем его бросить! – отчаянно выкрикнул он. Отчаяние в его словах почти лишило Эмму самообладания. Сделав небольшой, почти незаметный вдох, она заговорила, надеясь, что ее голос не дрогнет. – Он сразится с Дэвидом и встретится с нами позже. – Но... – Генри, с ним все будет в порядке! – сказала она, скорее уговаривая себя, чем его. Она понимала, что им нужно немедленно бежать. Если они задержатся здесь хоть на секунду, их наверняка схватят. И кроме того, она знала, что если продолжит разговаривать с Генри, то выдаст себя и сын поймет, что происходит. А стоит ему узнать, что Киллиан остается, чтобы спасти их, никакая сила не заставить Генри отправиться в путь. Неважно, что единственной причиной, по которой она это делает, было защитить. Генри, скорее всего, развернется и убежит обратно к докам. Никогда в жизни Эмма так не сожалела, что сын унаследовал ее упрямство. – Генри, ты же знаешь, что с ним все будет в порядке. То, как спокойно это прозвучало, удивило ее и в то же время принесло облегчение. – Я знаю, что Дэвид прекрасно владеет мечом, но у Киллиана на миллион лет больше опыта, чем у него, – добавила она и выдавила из себя слабую улыбку, от чего ее саму внутренне передернуло. Однако сейчас не время было на этом зацикливаться. Генри пару мгновений с недоверием смотрел на нее, но спустя секунду сомнения покинули его, и он кивнул. – Где мы с ним встретимся? – уточнил он. – У Реджины, – спокойно солгала Эмма. – Он сказал, что благодаря тебе знает, как туда добраться. Нам нужно уходить. Сейчас же! Они бросились бежать, Генри указывал им дорогу. И все это время Эмма старалась не дать комку в горле вылиться в рыдания. Как только они найдут Реджину, она оставит Генри с ней и найдет место, где сможет хорошенько выплакаться, а уж потом попытается остановить свадьбу и вернуть своего пирата. Они выбрались за пределы портового города и добрались до опушки леса, и только тут Эмма упала без сил: боль, не похожая ни на что, что она когда-либо чувствовала прежде, охватила все ее тело. Она зародилась где-то рядом с сердцем и проникла во все тело. Эмма прижала руку к груди, и ее сотрясла дрожь, потом боль утихла. Придя в себя, Эмма почувствовала, что Генри трясет ее и просит подняться. Ей не нужно было читать книгу Генри, чтобы понять, что значила эта боль. – Киллиан, – произнесла она, когда Генри спросил ее, все ли с ней в порядке. –Его больше нет. ~~~ Путь до дома Реджины был одним из самых тяжелых испытаний, которые Эмме когда-либо приходилось переживать. Она не могла сдержаться, чтобы не прокручивать в голове ту последнюю сцену с Киллианом. Она не должна была оставлять его там одного. Она должна была бороться. Конечно, в этой реальности у нее не было магии, но, конечно же, вместе они смогли бы найти способ спастись от ее родителей, и не надо было бы ничьей смерти. Но потом Эмма посмотрела на своего сына и поняла, что сделала правильный выбор. Она никогда бы не смогла простить себе, если бы с Генри что-то случилось. И она знала, что Киллиан тоже не смог бы простить себя. Глядя на Генри, Эмма понимала, он старался быть храбрым, но чувствовал себя так же ужасно, как и она. Его губы были плотно сжаты, а в глазах застыли непролитые слезы. Даже если бы она не была полна желания вернуть своего пирата до этого, теперь, когда она увидела, как расстроен ее сын, ее решимость возросла. Теплого приема от Реджины они не дождались. Та продолжала язвить, а потом и вовсе заявила, что Эмма и Генри, должно быть, сошли с ума. Правда, это не должно было удивить Эмму. Если учитывать все плохое, что существовало в этой реальности (а именно, темная сторона ее родителей), было даже некоторое облегчение в том, что хоть кто-то сохранил свою личность. По крайней мере, Реджина не вручила им тонко завуалированную угрозу в виде корзины яблок. Удивительно, убедить Реджину помочь им оказалось невероятно легко. Признание Эммы, казалось, сразу же нашло отклик в ее душе. Для Эммы выставить напоказ свои чувства, рассказать о любви к пирату, презрении к Автору и Румпельштильцхену, сожалении о том, что она не сказала Киллиану о своих чувствах, что она не смогла его спасти, было почти физической болью. И пока Эмма говорила, она чувствовала, как слезы подступают к ее глазам, грозя вот-вот вылиться наружу. К счастью, Реджина согласилась помочь еще до того, как Эмма окончательно потеряла самообладание. И они отправились на свадьбу… ~~~ Все получилось! Генри был в порядке. Она была в порядке. И ее пират был в порядке. Они все вернулись, и всё было так, как и раньше. Когда она поднялась на чердак и не нашла нигде Киллиана, ее сердце на секунду перестало биться. Главным стимулом восстановить эту реальность была потребность вернуть Крюка. Что бы стала она делать, если бы его не стало? Она бы нашла причину жить дальше, она всегда находила. Но она не лгала, когда говорила ему, что не может его потерять. Эмма смогла бы жить дальше, но она знала, что никогда не полюбит другого так, как любила Киллиана. Лежать на нем и чувствовать тепло его тела – это был один из самых чудеснейших моментов в ее жизни. Эмма была так счастлива видеть его, что у нее не нашлось времени отругать его за то, что он напугал ее до смерти. Когда она поднялась на верхнюю ступеньку лестницы и поняла, что он жив, она только и смогла, что крепко прижать его к себе, чтобы больше не отпускать. Она чуть не сказала ему, что любит его прямо здесь и сейчас. Слова едва не сорвались с ее губ. И все же... хоть слово «люблю» было готово слететь с ее языка, она не смогла. Она не была готова. Но Киллиан, как всегда терпеливый и понимающий, одним лишь взглядом дал ей понять, что он будет ждать столько, сколько ей нужно. Она скажет ему позже. Теперь у них было столько времени.