Тебя хоть там любят

      Канаэ задыхается.       задыхается задыхается задыхается       Она не помнит, когда это началось. Может, неделю назад, может, месяц или два. Дни, проводимые в откашливании цветов, тянулись бесконечно, и Канаэ давно потеряла счёт времени. Она не следила за календарём, за расписанием, да и на пары старалась ходить редко, только чтобы не усугублять болезнь.       А ведь причиной всему невинная влюблённость. Не первая, но сильная. Ранее Канаэ уже слышала о загадочной болезни «ханахаки» и о её симптомах, но считала, что ей это не грозит.       как же она ошибалась, глупая маленькая девочка       Её любовь никогда не посмотрит на неё. А если и посмотрит — то только мимолётно, думая, попросить ли списать или лучше снова подойти к Шинобу.       Ах, Шинобу… Как Канаэ ей завидовала! Именно ей, Шинобу, достаётся всё внимание Доумы.       а канаэ только кусает ногти в стороне, не решаясь подойти.       Они, конечно, общаются, но на минимальном уровне — так, как могут общаться два одногруппника. Разговоры на уровне «Ты сделала домашку? — Да. — Дашь списать? — Да».       Днём Канаэ улыбается и всем помогает. Ночью Канаэ забирается под одеяло и кашляет со слезами на глазах.       Эта болезнь, эта любовь разъедает её изнутри. канаэ умирает.       Сидя на полу в ванной, в окружении ярко-алых лепестков — а ведь сначала они были девственно белыми, — Канаэ рассматривала себя в зеркале. Бледная кожа, погасшие глаза, синяки под глазами. Когда она в последний раз нормально спала? По ночам её охватывают очередные приступы, сильнее дневных, ведь именно в тёмное время суток Канаэ больше всего размышляет о своей любви — придумывает сценарии встреч, которые никогда не произойдут, мечтает о словах, которые не будут сказаны.       Телефон пищит, уведомляя о сообщении.       «Мицури: привет, Канаэ, почему не ходишь на пары? Шинобу отказывается отвечать».       Кочо разблокировала экран и написала ответное сообщения.       «Канаэ: Да так, приболела чуток».       «Мицури: но ты не ходишь в универ уже месяц».       «Канаэ: Ну ладно, не чуток».       «Мицури: я могу чем-то помочь?»       «Канаэ: Нет, всё хорошо. Хотя… Немного можешь».       «Мицури: чем?»       «Канаэ: Можешь после пар зайти ко мне? Я тебе всё расскажу».       «Мицури: хорошо».       Мицури выходит из сети, а Канаэ откладывает телефон. Она чувствует, что осталось ей недолго — да и знает тоже. По мере прогрессирования болезни лепестки всё сильнее окрашиваются в красный, и чем алее они, тем смерть ближе.       лепестки, которые откашляла сегодня канаэ, уже тёмно-бордовые. почти чёрные.       …Вечером пришла Мицури. Тогда Канаэ уже была готова.       Предсмертная записка с признанием в любви. Всё, что нужно было Кочо.       — Что случилось? — Канроджи выглядела очень обеспокоенной состоянием подруги. Настолько убитой она её никогда не видела.       — Просто передай это Доуме. — Канаэ протянула Мицури записку, свёрнутую вдвое.       — Чт… Ладно, — согласилась Канроджи. — Я могу ещё что-то сделать?       — Нет. Просто иди теперь домой и не беспокойся. — Кочо, конечно, врала. Но ведь ничего уже не сделать, верно?..       …Ночью Канаэ проснулась от боли в районе груди. Приступ кашля всё не прекращался, а внутренности болели всё сильнее. Горло будто раздирало. Перед глазами темнело.       Канаэ потеряла ощущение реальности, боль уже не так сильно чувствовалась.       грудную клетку пронзает острая боль — и сердце канаэ останавливается. навсегда.