Хьюстон

Поезд стал замедляться, когда подъехал к вокзалу. За окном я толком ничего не разглядывал. Лишь увидел, как всë вокруг засыпало снегом. А уезжал я отсюда поздней осенью, когда листья уже все опали. Давно это было. Люди засуетились, собрали свои вещи и пошли к выходу. Я встал, взял сумку и медленно направился за ними. Нога еще не полностью восстановилась, но в госпитале я и встать не мог. Так что, думаю, мне повезло. В вокзале толпились люди. Женщины встречали мужей и сыновей с фронта. Были и те, кто просто ждал самых обычных родственников, далëких от войны. Я же спокойно шëл к выходу, понимая, что здесь нет матери или сестры. Не было возможности сказать кому-либо, что я возвращаюсь. Думал тогда, что по близости окажется пара людей или свободных такси, которые согласятся меня подвезти. — Алекс! Я тут! Я повернул голову на радостный крик и увидел Тома, бежавшего ко мне так, словно мальчик к родной матери. — Том! Я тоже был рад его видеть, несмотря на случай, произошедший два года назад перед тем, как меня отправили на фронт. Янг сжал меня в мужских объятиях, похлопывая по спине. На миг я опешил: — Откуда ты узнал? — Алекс, это всего лишь связи, — усмехнулся старый друг, отстранившись, продолжил сжимать плечо. На моём лице улыбка стала шире. Неужели у Тома всë же получилось развить наше дело, которое мы вместе начинали? Это возможно, учитывая его костюм и пальто. Словно прочитав мысли, он сказал: — Поехали. Ты же не торопишься домой, да? — Не прям что бы сильно… — Ну вот и всë, — не принимая возвражений, Том двинулся к выходу. Я пошëл следом. — Воу, твоя? — я обернулся, вдруг завидев чёрную машину, переливающуюся от света фонаря прямо над ней. — Ага. Крайслер Нью-Йоркер. Садись уже, — засмеялся друг, находясь уже внутри авто. Усмехнувшись, я обошëл так называемый «Нью-Йоркер» и сел рядом. Том тут же стал отъезжать от вокзала. — Так и куда мы едем? — спросил я, переводя взгляд со скользкой дороги на друга. — Алекс, мы же должны поболтать. Тут бар рядом, ты же не против выпить? — Два года прошло, а тебе всё одно, — по-доброму усмехнулся я. Тома сразил хохот. — Это уж точно. Хоть что-то же должно остаться неизменным, верно? — Так много изменилось, пока меня не было? — Хьюстон, ты даже не представляешь, — Том замолчал. Я подумал, что диалог пока окончен, как вдруг, не отрывая взгляда от дороги, Янг продолжил: — Знаешь, невежливо говорить о делах, когда старый добрый друг вернулся, да? — он хохотнул. — Завтра поболтаем, я там же, где и раньше живу. А вот сегодня у тебя должна быть одна цель: напиться и рассказать, что там у вас было. Я толком за новостями не следил, ты же меня знаешь. Слышал только что-то про сорок третий год, — я хотел было уже вспомнить засаду немцев, но Нью-Йоркер остановился перед зданием с неоновой вывеской. — Приехали. Достаточно дорогой виски разлился по гравированным стаканам. Том поднял один из них, призывая сделать тоже самое. — Ну, солдатик, за тебя! — кротко и с радостной усмешкой сказал Янг, прежде чем послышался стук стекла о стекло. Мы отпили янтарную жидкость, и друг откинулся на спинку дивана, расслабившись. — Так что там в сорок третьем было? — заинтересованно смотрел он на меня. — Британский эсминец подорвали, когда мы сопровождали груз до СССР. Повезло, что в качестве своей жертвы немцы не выбрали нас, — холодно, но с хрипотцой в голосе кратко рассказал я, ведь раны, нанесëнные войной, неизлечимы. — М-да, — протянул Том, глотнув виски. — Ну теперь-то уже всë, отслужил своë. — Не совсем, — ответил я, на что Янг вопросительно приподнял брови. — Меня ранили и в отпуск решили отправить на пару-тройку недель. Война же ещё не закончилась. Том тут же хохотнул, придвигаясь чуть ближе. — Ты же не хочешь возвращаться туда? — он смотрел на меня так, словно уже знал ответ, но хотел его услышать. — А кто хочет? — риторически пробормотал я, нахмурившись. — Ну вот и всë. Один момент. Янг поднялся со своего места и пошëл к телефону, стоявшему на барной стойке. Что-то сказал бармену, а после набрал номер и прислонил трубку к уху. Громко поздоровавшись, он начал с кем-то разговаривать. Мой взгляд переместился немного правее спины друга. На высоком стуле сидела молодая девушка, закинув ногу на ногу, она смотрела куда-то и затягивалась табаком. Брюнетка лениво устремила свой взор на меня, отчего я лишь немного улыбнулся. На губах незнакомки появилась усмешка и с новой затяжкой она больше не смотрела на меня, не заостряла особого внимания. Кто-то с силой хлопнул по плечу, отчего я дëрнулся, но увидел лишь Тома, расплывшегося в широкой улыбке. — Знаешь, оказывается ты настолько сильно ранен, что не готов воевать в ближайшие пару лет точно, — друг опустился на диван, пока я пытался переварить сказанное. — То есть как? — Алекс, эти все бумажки — вопрос лишь денег. — Нет, погоди. У меня денег сейчас дай бог на такси хватит, да и потом, если меня поймают, то уже точно посадят. — Хьюстон, не нуди. Я знаю очень хорошего человека, который всё сделает чисто. А что касается денег, — Том помедлил, но лишь для того, чтобы поднять стакан, — я в долгу у тебя из-за той ситуации, так что я просто обязан помочь своему другу, да? За тебя, солдатик! Стекло вновь соприкоснулись друг с другом, после чего Янг тут же допил свой виски. Я же обернулся, продолжив держать стакан в руке, взглянул на ту самую незнакомку, которая всë также скучающе потушила сигару. — Ну понятно, Хьюстон. Я и пары ночей не могу продержаться, а тут больше двух лет, — с сочувствием протянул Том, на что я отпил виски и поставил опустевший стакан на стол. — Или там были симпотные медсестрички? — Иди к чëрту, Янг, — усмехнулся я, но всë же спросил: — Кто она? — Настоящего имени не знаю, но все зовут её Мартой. Снимал её пару раз, ну она огонь конечно. — Вот чëрт, — пробормотал я с досадой непонятно от чего. — А что, приглянулась? — Том хмыкнул, переведя взгляд, кажется, на так называемую Марту. — Алекс, давай-ка я сделаю тебе небольшой подарок. Проведëшь жаркую ночь с этой красоткой, а? — Нет. Не сегодня, — протянул я, на что Том лишь пожал плечами, подливая янтарную жидкость в стаканы. Больше я в этот вечер не смотрел на неё. Как я тогда подумал, это была лишь мимолëтная тоска по женскому телу. Возможно, в тот момент так и было. Хотя, нет. Точно нет. Мы выпили ещё бутылку и направились к выходу. Мороз почти не ощущался. — Давай я тебя подвезу, — пошатываясь у двери, предложил Том. Нет, я не был самоубийцей. — Янг, садись уже. А ещё лучше поехали на такси. — Оставить мою малышку здесь? — друг ласково огладил крыло своей машины. — Ни за что. Алекс, я хорошо вожу, да и недалеко живëм отсюда. Всë же успокоив и усадив Тома, я поймал такси и направился в противоположную от друга сторону. Домой. Заплатив жалкий доллар, я вышел на улицу. Снег шёл крупными хлопьями, которые было особо хорошо видно под тëплым светом фонарей. Я решил ускориться. Дело вовсе не в том, что было холодно. Меня не было дома два года, и, конечно, не терпелось мне увидеть мать и сестру. — Алекс, — окликнул кто-то сзади. Я обернулся и увидел старушку, жившую по соседству, которая в детстве часто присматривала за мной и сестрой. — Алекс, господи, за тебя все так переживали. Элизабет с Кейт места себе не находили. Ещё и отец… — печально вздохнула соседка. — А что с отцом? — нахмурился я. — Ты не знал? Ой, зря я тебе сказала. Иди, тебя ждут, — не успев больше сказать ни слова, в следующий миг я смотрел вслед женщине, зашедшей в соседний дом. Пытаясь хоть что-то осмыслить, я решил спросить мать обо всëм, поэтому вошёл в холодный подъезд и медленно стал подниматься по ступенькам — напрягать ногу всё ещё было неприятно. Остановившись у знакомой старой двери с номером «9», я постучал. Уже было поздно, но послышались шаги и характерный звук поворота ключа в замочной скважине, а следом — скрип двери и звонкое: — Алекс! Сестра бросилась мне на шею, отчего я пошатнулся, но удержал Кейт, обняв её крепче. Прошло всего два года, но глупая сестрёнка стала похорошевшей молодой и красивой девушкой. Я поднял взгляд и увидел в коридоре открытой квартиры мать, чьë выражение лица сменилось с удивления на радость со слезами на глазах. — Саша… — Алекс, мам, — усмехнулся я и отстранился от сестры, теперь уже прижимая всхлипывавшую мать к себе. — Она до сих пор называет меня Катей, а сама может не отозваться на Элизабет, — шепнула Кейт, прильнув к моему плечу. Я тихо усмехнулся. Мама до сих пор, спустя двадцать три года, не может смириться с тем, что нам пришлось сменить имена и фамилию при переезде. Некогда Александр, я стал Алексом, сестра — Екатерина, — стала Кейт, а мама, при рождении названная Елизаветой, теперь Элизабет. А отец… — Я тут встретил старушку с соседнего дома, она сказала что-то про отца, — начал я, на что мать замерла и отстранилась. — Как тебе идёт форма. Пойдëмте внутрь, холодно же, — как ни в чëм не бывало мама первая развернулась и пошла в сторону кухни. Я покосился на сестру в ожидании объяснений. Она взяла меня под руку и повела в прихожую, закрыв за нами дверь. — Помнишь, мама выгнала его незадолго до того, как ты уехал? — начала Кейт шëпотом. Я кивнул, вспоминая, как накопившиеся эмоции матери вылились в скандал, благодаря которому так называемый отец ушёл. — Он вернулся примерно через полгода, сказал, что с долгами и зависимостью всë уладил. Мама поверила, впустила домой, но буквально через пару месяцев вещи снова начали пропадать. Он хоть дома и не пил, но приходил уже пьяный. Не так давно, по официальной версии его главного в доках, он упал с лестницы и пробил себе голову. Но мы хоронили его, Алекс. Мне кажется, его избили за долги и голову прострелили или ещё чего, — сдержанно закончила сестра. Ей и правда никогда не нравился отец, ведь из-за него мать постоянно страдала. Но, наконец разувшись, я поднял взгляд и увидел слëзы в глазах сестры. Все мы люди всë-таки, несмотря на ненависть. Я же, обнимая Кейт, думал не о том, что отец мëртв, а о том, что его кто-то убил, лишил жизни. А ведь изначально мы сюда приехали за «американской мечтой». — Мама сперва оплакивала его, а теперь перешла в отрицание, словно его никогда в нашей жизни не было. Знаешь, лучше так, чем… сам понимаешь. Я кивнул и отстранился. М-да, с моим уездом не изменилось ничего и всë одновременно. — Саша, ты голоден же, иди сюда, — переглянувшись с Кейт, которая улыбнулась на вновь прозвучавшое моё первое имя, я снял пилотку, оставив её на старом комоде, направился на кухню, где уже остывал суп. Сев вместе с нами, мама не стала расспрашивать меня о войне, ведь для неё эти рассказы слишком тяжёлые. — Почему ты нам не сказал, что приезжаешь? — мягко упрекнула мать, пока я наслаждался домашней едой. — Не было возможности. Да и Том как-то узнал и встретил меня… — Том? Тот самый Том? — вспылила женщина, на что сестра многозначительно посмотрела на меня, мол, зря я это сказал. — Алекс, только не говори, что ты будешь снова с ним общаться. Я запрещаю! Или забыл, из-за кого ты на войну попал? А если бы не вернулся? — сквозь злость были слышны боль за меня и обида на Тома. Мать имела право на это, но, стоит сказать, что она преувеличила. В нашем деле риск был у обоих. Если бы тогда я первый забежал в ту подворотню, то на войну поехал бы Янг. При таком раскладе неизвестно, вернулся бы он вообще. Но самой матери я не стал ничего говорить. Лишь встал со своего места и обнял женщину, успокаивающе поглаживая её по спине. — Саш, пообещай, что завтра пойдёшь к Андре и будешь у него работать. Пусть это будут центы, но ты их заработаешь честным трудом, — слезливо умоляла мать, не оставляя мне выбора. — Да, мам, — я покосился на сестру, которая лишь поджал губы. Казалось, что она согласна с матерью. Но взгляд её говорил о том, что она переживает. Ведь если правда отца убил этот Андре, то это не должно остаться забытым. Каким бы не был отец, он был прежде всего человеком, который приехал сюда в надежде найти лучшую жизнь для своей семьи. А что было дальше — это лишь обстоятельства, за которые мы не властны. Однако он поплатился за них своей жизнью. Я тогда, обнимая мать и переглядываясь с Кейт, пообещал себе, что докопаюсь до истины и, если потребуется, отплачу Андре той же монетой. Убью его.