Видно по глазам

Если хочешь изменить мир — меняйся сам. Махатма Ганди.

      Телефон всегда звонит не вовремя. Особенно когда он начинает распевать свои мерзкие трели в… ну да, в шесть утра. Охуенно, блин.       Микки протягивает руку к трубке, не открывая глаз, всё ещё слабо надеясь, что это ошибка, и ему удастся доспать.       — Милкович слушает.       — Извини, разбудила? — голос Джей Джей в трубке отвратительно бодрый, и Микки хочется спрятаться под подушкой, так, чтобы его никто не нашёл, но он не может, конечно. Так что приходится разлепить глаза. — Мне жаль, но у нас срочное дело. Хотч просил всех собраться в конференц-зале как можно быстрее.       — Понял, — он зевает в трубку и протирает глаза свободной рукой. — Увидимся там.       — Пока, — она отключается; Микки откладывает телефон и вздыхает. Ёбаные шесть утра воскресенья, а он лёг около трёх. Вообще-то, ему нравится его работа, но в такие моменты он её просто ненавидит. С другой стороны, ну, это неизбежные издержки. Первая вещь, которую должны уяснить абитуриенты академии ФБР — это что такой штуки, как неприкосновенное личное время агента, попросту не существует. И если уж он проработал в бюро почти четыре года, то это значит, что он готов с этим мириться. Всё равно бесит, конечно.       Холодная вода помогает смыть сон, а двойной эспрессо — паршивый, впрочем, давно пора купить новую кофе-машину — довершает дело, и Микки чувствует себя почти как живой. Он заводит машину с пульта, быстро одевается, цепляет на пояс кобуру — пожалуйста, старший спецагент отдела поведенческого анализа ФБР Микки Милкович готов спасать мир. Кому расскажешь из тех, кто знал его в детстве — не поверят, и он внутренне усмехается, представляя себе, как его папаша бы отреагировал, если бы узнал. Помер бы ещё раз, наверное.       Было нелегко выбраться из дерьма, в котором он родился, и Микки рад, что справился. Конечно, ничего бы не вышло без помощи, и ему повезло, что на его пути нашлись люди, которым почему-то было на него не похуй. Точнее, один конкретный человек. Бен действительно изменил его жизнь. Не каждый стал бы так заботиться даже о родном сыне, — уж это Микки знает наверняка, — но для Бена помочь Микки Милковичу выбраться из Саус-сайда стало почему-то важной целью. Он никогда не сможет ему достаточно за это отплатить.       До штаб-квартиры их отдела в Квантико ехать всего минут десять, и вскоре Микки оставляет свой внедорожник на практически пустой парковке и поднимается в конференц-зал. Хотч, их начальник, уже на месте; как всегда, одетый в выглаженный костюм, с идеально повязанным галстуком, как будто бы его не выдернули из постели в сраную рань.       — Микки, — Хотч пожимает ему руку, кивает на стол. — Садись пока, скоро начнём.       В течение следующих десяти минут подтягиваются остальные. Сначала входит Дженнифер Джеро, агент по коммуникациям с прессой.       — Доброе утро. Выспался?       Вместо ответа Микки показывает ей средний палец. Она смеётся. Всегда улыбающуюся, излучающую дружелюбие, Джей Джей невозможно не любить. Микки улыбается ей в ответ, и в который раз пытается представить её в Саус-сайде. Такие там не выживают, суровый мир ломает их через колено раньше, чем они успевают пойти в среднюю школу. А вот Джей Джей как-то умудряется сохранять свой оптимизм даже с их работой. Хотел бы Микки знать её секрет.       Рид подтягивается через минуту — доктор Спенсер Рид, конечно же, извините. Пацану всего двадцать пять, а у него уже три докторские степени и год работы в отделе за плечами. Он мог бы быть совершенно раздражающим, но в своём абсолютном всезнайстве Рид так искреннен, что на это невозможно злиться. Всё, что остаётся — просто смириться, что за ходом его мысли невозможно успеть, и радоваться, что этот гениальный мозг работает на светлую сторону.       Прентисс выглядит так, как и положено выглядеть человеку, которого вытащили на работу утром выходного — вместо привычной идеальной укладки тёмные волосы собраны в низкий хвост, под глазами синяки. Она ставит на стол несколько стаканов кофе в картонном холдере.       — Подумала, что вам пригодится немного кофеина.       Микки хмыкает и тянется за стаканом. Кофеина много не бывает, особенно в такое утро.       — Спасибо, Эмили, — улыбается Джей Джей.       Наконец, в конференц зал входит Росси — он присоединился к команде недавно, неожиданно приняв предложение шефа Штраусс выйти с заслуженного отдыха. Росси когда-то стоял у истоков Отдела поведенческого анализа, затем надолго ушёл, и теперь вот решил вернуться. Никто лучше него, пожалуй, не может залезть в голову преступника. Хотя вот залезть в голову самого Росси и раскусить его хотя бы немного у Микки пока не получается.       Микки реально повезло с коллегами — он повидал кучу высокомерных трудно переносимых мудаков, пока работал в полиции Цинциннати и в отделе по борьбе с преступлениями на сексуальной почве, это вообще не редкость среди стражей порядка. Но здесь у них подобралась отличная команда. Впрочем, трудновато бы им было работать, если бы они терпеть друг друга не могли, учитывая, что их работа — это буквально понимать друг друга с полуслова. Хотч окидывает всех взглядом, кивает.       — Всем спасибо, что быстро собрались. Мэри Говард, Бруклин, двенадцать лет, — на экране появляется фотография улыбающейся светловолосой девочки. — Её мать подала заявление о пропаже час назад. Она должна была забрать её от подруги рано утром, чтобы поехать в Филадельфию, навестить родственников, но оказалось, что её там не было. Вероятно, её похитили около семи вечера. Пока другой информации у нас нет, но на счету каждая минута. Самолёт уже готов, обсудим всё на борту.       Наличие у отдела своего самолёта — настоящее благословение, когда им нужно оказаться где-то настолько быстро, насколько это возможно. Прямо сейчас это значит, что они будут в Нью-Йорке через полтора часа, что, впрочем, всё ещё невыносимо долго, когда Микки думает о девочке, которую удерживают уже порядка двенадцати часов. У них есть время пробежаться по отчётам, которые отправила Гарсия, их технический аналитик, прежде чем Росси говорит:       — Итак, что мы знаем?       — Родители разведены, у матери полная опека, — начинает Джей Джей.       — Отец живёт в Оклахоме, полиция уже проверила, он не покидал штат. Они предполагают, что её похитил незнакомец, — добавляет Микки, не отрывая глаз от экрана.       — Редкий случай. Такие дела составляют всего один процент от общего числа похищений детей этого возраста. И у этих дел на шестьдесят пять процентов чаще бывает фатальный исход.       Рид как обычно — ходячий сборник со статистикой. Микки хмурится, потому что — ну да, он прав. Шансы, что они найдут Мэри живой, достаточно малы, учитывая, что у похитителя двенадцатичасовая фора. Впрочем, никто не мешает ему надеяться на лучший исход — по-другому тут просто нельзя.       — Очевидно, её похитили по пути к подруге. Это всего всего в восьми кварталах от их квартиры по Восьмому авеню, — Прентисс откладывает планшет. — Какова вероятность, что около семи вечера никто ничего не заметил?       — Субъект мог использовать какую-то уловку, — предполагает Микки. — Это значит, что он достаточно организован, чтобы контролировать жертву и не привлекать внимания. Не представляет угрозы с виду, иначе девочка бы с ним не пошла.       — Прентисс и Милкович, вы поедете к матери, начните с виктимологии, — распоряжается Хотч. — Джей Джей, на тебе, как обычно, пресса. Скорее всего, придётся организовать пресс-конференцию. Росси, Рид и я встретимся с детективом, посмотрим, что у них уже есть. Приземляемся через сорок минут.       Они с Прентисс находят Шелли Говард в совершенно разбитом состоянии. Не то чтобы это было удивительно, конечно. Микки встречает взгляд серых глаз, в которых плещется ужас, и сглатывает. Общение с родными жертв — то, что всегда даётся ему сложнее всего. Прентисс знает это, так что она берёт основную часть разговора на себя, и он благодарен ей.       — Миссис Говард, я — агент Прентисс, а это агент Милкович, мы из ФБР. Мы постараемся сделать всё, что в наших силах, чтобы найти Мэри как можно скорее. Нам нужно задать вам несколько вопросов. Вы готовы?       — Но я уже сказала полиции… Я ничего не знаю… — её глаза наполняются слезами, а голос дрожит. — Это просто… Девочки устраивали эту ночёвку каждую неделю, то у нас, то у Кэрол. Я не… Я не понимаю, как это… — Прентисс протягивает Шелли салфетку, и та цепляется за неё, словно за спасательный круг. — Я ничего не видела. Вы должны искать Мэри, а не расспрашивать меня.       Прентисс осторожно кладёт руку на плечо женщины, усаживает её на диван и сама садится рядом.       — Миссис Говард, мне очень жаль, что это случилось с Мэри… и с вами. Сейчас нам нужно как можно больше узнать о ней. Если мы поймём, почему субъект выбрал именно её, то это поможет нам его найти. Может ли агент Милкович посмотреть комнату Мэри, пока мы разговариваем?       Шелли кивает и снова прикладывает салфетку к глазам.       — Хорошо, тогда…       Тихий, успокаивающий голос Эмили становится почти неразличимым, когда Микки закрывает за собой дверь. Комната совершенно такая, как он и думал — маленькая и уютная, розовые обои покрыты постерами, открытками и рисунками. Кровать аккуратно заправлена, но на столе вперемешку валяются книги и тетради. Ничего не указывает на то, что в жизни Мэри что-то шло не так. По крайней мере, в своём доме она очевидно чувствовала себя комфортно. Его глаза цепляются за один из постеров, который висит прямо над столом. На листе бумаги от руки написано: «Будь доброй. Будь щедрой. Будь готова помочь». Микки открывает одну из тетрадей, чтобы сравнить почерк, и да — очевидно, Мэри сделала это своими руками. Он возвращается в гостиную.       — Миссис Говард, зачем Мэри писать себе напоминание быть доброй?       Шелли улыбается сквозь слёзы.       — Они делали эти плакаты на занятиях в церкви. Мэри ходит туда каждое воскресенье, и Кэрол тоже. Они говорили, что отец Питер сказал им выписать их лучшие качества, чтобы они всегда помнили, какие они чудесные люди.       — Значит, для неё было обычным делом помочь кому-то? — спрашивает Прентисс.       — Да, конечно… Мы с ней вместе работали волонтёрами в благотворительной кухне каждое лето с тех пор, как ей исполнилось восемь. Я всегда хотела, чтобы она выросла хорошим человеком.       Шелли снова начинает плакать, и Эмили бросает на Микки быстрый взгляд. Кажется, они только что выяснили, какую уловку мог использовать похититель.       — Вот почему он… почему именно Мэри… потому что она была слишком доброй и вежливой, чтобы пройти мимо человека в беде? — едва выговаривает миссис Говард, вытирая слёзы измочаленной салфеткой. Эмили достаёт из пачки новую. — Это всё моя вина…       — Миссис Говард, вы всё сделали правильно. Вы учили свою дочь тому, во что верите. Вы ни в чём не виноваты. Сейчас вы должны быть сильной, потому что Мэри нуждается в этом. Вы уже нам очень помогли.       Микки кивает на офицера, стоящего у двери:       — Офицер Гарднер останется с вами. Мы обязательно вам сообщим, как только что-то узнаем.       Когда они с Эмили выходят из дома, Микки облегчённо вздыхает.       — Худшая часть работы, как по мне.       — Действительно? — глаза Эмили смеются. — Как насчёт осмотра сцен преступления и посещения моргов? Это типа лучше?       — К этому привыкаешь.       — Ага. Всегда знала, что мужчины не могут выдержать женских слёз.       — Абсолютно, — соглашается он, даже не пытаясь спорить. Он и правда с трудом переносит слёзы, может быть, потому что он не имеет никакого понятия, как вести себя с плачущим человеком? Трудно научиться утешать кого-то, если тебя самого никто никогда не утешал.       Они идут по улице, повторяя путь Мэри до дома её подруги. Это милый район, заполненный низкоэтажными домами, на первых этажах — кафешки и магазины. На тротуарах полно людей, а авеню заполнено машинами. Неужели никто не видел Мэри и человека, с которым она ушла?       Эмили словно отвечает на его мысли:       — Не может быть, чтобы не было свидетелей. Кто-то точно должен быть что-то видеть.       — Надеюсь, мы сможем этого кого-то найти.       — Официант из итальянского ресторанчика в трёх кварталах от дома Говард видел Мэри, — объявляет Росси, когда они собираются в конференц-комнате полицейского участка. — Вернее, он обратил внимание на высокого седого мужчину, который разговаривал с девочкой, по описанию похожей на Мэри. Он показывал ей что-то в переулке, и они ушли туда вместе. Он хромал на левую ногу.       Микки закусывает нижнюю губу. По факту, они просто получили подтверждение, что Мэри не сбежала, а её увёл какой-то тип. Седой и хромой. Потрясающе точная характеристика, можно прямо сейчас идти и хватать преступника.       — Мы с Эмили выяснили, что для Мэри было естественным оказать помощь тому, кто её попросит, — произносит он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.       — Есть шанс, что он провёл на улице достаточно времени, чтобы его заметил кто-то ещё, — произносит Хотч, хмуря брови. — Нужна пресс-конференция. Прентисс, Милкович, как миссис Говард? Она сможет выступить?       — Она подавлена, но, думаю, она справится, — кивает Эмили. — Сейчас позвоню Гарднеру, он её привезёт.       — Я обзвоню прессу, сможем начать через полчаса, — кивает Джей Джей и достаёт телефон.       Микки ненавидит это, но всё, что они сейчас могут делать — это ждать. Миссис Говард выступает перед репортёрами, призывая любого, кто мог видеть этого мужчину раньше, связаться с полицией, и остаётся надеяться, что они получат нужный звонок. Микки выходит во двор, достаёт сигарету из почти полной пачки и закуривает. Он пытался бросить уже раз сто, наверное, но не так-то просто избавиться от давней привычки. По крайней мере, ему удалось перейти на пару сигарет в день. Он выдыхает дым и прикрывает глаза, ощущая, как никотин дарит это чувство спокойствия — временное, конечно. А потом замечает, что к нему идёт Прентисс.       — Ни разу не видел, чтобы ты курила, — замечает он.       — Я давно бросила.       — И что тебе от меня нужно, если не сигарета? Что-то стало известно?       Эмили качает головой и улыбается.       — Подумала, может, тебе нужна компания.       Микки закатывает глаза, впрочем, он не возражает. Ему нравится Прентисс. Несмотря на абсолютно разное прошлое, у них всё же много общего с этой посольской дочкой. Они оба привыкли полагаться на себя, и им трудно доверять людям, и точно также они оба преданы тем, кто завоевал их доверие.       — Давно начал? — внезапно спрашивает Эмили.       Он колеблется пару секунд, а потом всё же отвечает:       — Лет в девять или в десять, наверное. У нас в доме это было нормально. У нас могло не быть еды, но сигареты, пиво, наркота и стволы были всегда. Жизненно необходимые припасы, батина версия.       — Не очень-то здорово звучит, — осторожно замечает она.       — Так это и не здорово, — соглашается Микки. — Но у нас на районе это было нормально. А вообще, какая разница? Даже в таких привелигированных райончиках, как этот, дети всё равно сталкиваются со злом. Так или иначе. Мы хотя бы были начеку.       — Думаешь, Шелли должна была учить Мэри никогда не помогать незнакомцам?       — А ты? Ты ей сказала, что она поступила правильно. Ты реально так думаешь?       Прентисс качает головой:       — Не знаю. Но если представить, каким будет мир, где никто никому не доверяет… Брр. Разве твой родной район был приятным местом? Мне так не кажется.       — Люди привыкают к такому.       Пару минут они стоят в тишине. Прентисс смотрит на тучи, наползающие на солнце. Микки выдыхает дым в сторону.       — Так странно, когда ты так легко рассказываешь о своей жизни, — говорит она наконец.       — А ты зачем спрашивала, если думала, что я тебя пошлю? — ухмыляется Микки и тушит сигарету о стену. — Может быть, я старею. Скоро мемуары начну писать, как Росси.       Эмили легонько толкает его в плечо и смеётся.       — Одного знаменитого писателя в команде более чем достаточно, не считаешь?       — Согласен, — Микки кивает и бросает окурок в жестяную банку. — Пошли, может у них что-то есть.       И что-то действительно есть. Не звонок, на который они рассчитывали, правда. Пока шла пресс-конференция, на крыльцо миссис Говард подкинули посылку, и бедолага патрульный просмотрел момент, когда это случилось. В посылке прядь светлых волос, кулон и записка.       «Теперь о ней хорошо заботятся».