Геройка

Брендин прошелся гребешком по своей седой шевелюре и в очередной раз улыбнулся самому себе в зеркале. Ему нравилась его укладка, ему нравилась его улыбка и то как красиво блестят оба его глаза: что настоящий, что роботизированый, ему нравилось, как чёрные брюки отлично сидят на нём, и лишь одно ему не нравилось — голый обнаженный верх. У Брендина были ровные плечи с немного выпуклой грудью, впалый живот и узкие, но крепкие бёдра. Даже покрытая огромным шрамом от ожога спина или шрам от груди до тазовой кости не портили картину, но он никак не мог подобрать идельный верх. — Ну почему каждый раз, когда мне надо куда-то идти, у меня нет нужного наряда? — недовольно бурчал мужчина, ища хоть что-то в шкафу, пока не нашел старую и немного покрытую пылью картонную коробку с надписью «прошлое». Честно сказать, Брендин уже и позабыл, что хранил в ней, потому, пожав плечами, тот бесцеремонно её открыл. Как оказалось, в ней лежали вещи с университета: старый красно-жёлто-синий свитер с эмблемой краба, шарф, диплом и тетрадки — не особо интересный комплект, за исключением разве что одной вещи — красной водолазки. Брендин аккуратно достал эту самую водолазку, осмотрел ее со всех сторон, не веря, что видит её вновь. Эту водолазку когда-то ему подарил Джон, когда на лабораторной по химии Брендин случайно сжег свой старый потертый костюм кислотой. Джон дал ему свою одежду на время, а после отдал насовсем с такой мягкой и доброй улыбкой, которую Брендин запомнил навсегда. Мужчина думал, что либо потерял эту вещицу при переезде, либо же и вовсе сжёг вместе со всем тем, что напоминало ему о старом друге. И вот она вновь в его руках. Он, закатив глаза и нервно закусывая нижнюю губу, всё же решил дать этой тряпке шанс и надеть её, и на удивление Брендина, водолазка всё так же хорошо ему подходила, правда волосы взъерошила. «Ахах, Бренди, ты похож на милого ёжика», — вдруг прозвучала в голове мужчины фраза, сказанная ещё молодым Джоном, тем Джоном, который был с искрой в глазах, а не потухшими от усталости глазами. С тем, кто действительно радовался, а не наигранно улыбался, от чего на душе злодея становилось почему-то тошно. Он судорожно посмотрел по сторанам, но ничего подходящего так и не нашел. Вся одежда была то слишком офицальной, то слишком банальной, а Брендин любил всегда выглядеть хорошо. — Пааап! Мы опаздываем! — из раздумий Брендина вывел голос сына и его настырный стук в дверь. — Сейчас-сейчас, Лэви, и не стучись слишком сильно, а то вдруг синяки оставишь на костяшках. И не кричи так громко, а то голос сорвёшь! — как всегда переживал мужчина. Тот, вновь взглянув на себя, всё же решил пойти в несчастной водолазке, да и сын был прав, они и вправду опаздывали, хотя можно ли опоздать на ночёвку? Брендин не знал. У него никогда не было ночевок, да и друзей тоже особо никогда не было, лишь Джон и его жена, но сейчас он больше не общался с кем из них по разным и весьма печальным причинам. Потому Брендин посвящал всю свою жизнь только Лэви, правда, временами не отказывал себе в удовольствии устроить какой-нибудь пранк дабы позлить Джона ещё раз. Потому, в последний раз пригладив свои седые волосы, Брендин, наконец, вышел из комнаты к уже заждавшемуся его сыну. — Ахах, Лэви, ты скачешь как кенгуру. Неужели настолько рад? — весело хихикая и смотря на неспособного устоять на месте сына, спросил Брендин. — Да-да очень! — воскликнул паренёк, одетый в футболку с рисунком стальных куриных яиц и надписью «стальные яйца». Под низ у него были шорты и белые носки с кроссовками. — Просто я впервые еду к другу в гости, — тихо шептал мальчик. Брендин ощутил лёгкий укол совести. Он чувствовал будто бы из-за него его мальчик лишался такой важной радости в жизни, как друзья, что из-за него Лэви будет таким же одиноким в будущем, как сам Смит, от чего злодей аккуратно погладил сына по голове и сказал: — Аха, ну, я полагаю, всё бывает в первый раз? И кто знает, может мы ещё куда-нибудь или к кому-нибудь сходим? — подмигивая сыну, заявил Брендин. Лэви невинно похлопал глазами, осознавая смысл фразы, сказанной отцом, завизжал от радости, словно маленький поросёнок и обнял отца, крича: — Спасибо папа! Ты самый лучший! — Ну-ну, тише, малыш, — старался успокоить того Брендин, а так же, снова тревожась, мужчина добавил: — Только так громко не кричи, а то голос сорвешь.