Nothing feels like mine

      На телефон поступает несколько тревожных звонков от родителей, грозные сообщения от коменданта, наплевательские голосовые сообщения от приятелей – я их не слышу. Мои мысли где-то далеко, также, как и само тело в принципе. Я не чувствую ног, рук, не в силах двигаться. Перед глазами видно лишь стекло, на которое давят слои грязи. Кажется, меня закапывают? Чем я заслужил это? Оттуда доносятся голоса, но мне ничего непонятно. Наверное, я должен что-то чувствовать... Страх? Панику? Слёзы? Да, возможно, мне следовало бы закричать, попытаться отбиваться, однако я молчал, без каких-либо эмоций или задних мыслей. Я лежу, зная, что меня хоронят, и ничего с этим не делаю. Я даже не понимаю, о чём думаю сейчас. Минутку, вторую, пятнадцатую, я думаю о упаковке чипсов, оставшейся полупустой лежать на столе, а затем мозг переключается к самим вариациям чипсов, сравнивая Lays с Pringles, а Pepsi с CocaCola. На днях говорили, что газированные напитки будут постепенно продавать в пластмассовых бутылках, вместо стеклянных. Скорее всего, я никогда не застану такое изменение. А впрочем, оно и к лучшему – меньше видишь, дольше счастлив. Я счастлив, но без улыбки и блеска в глазах.       

«Холодное тело лежит на земле, Никто не знает, чьё оно. Холодное, мёртвое, как в белизне, — оживёт, и ничего. Оно не мертво и не живо, Просто дышит, просто моргает, И, казалось бы, отчего, Отчего оно тело не поднимает? Зная что его хоронят... Видя, как лопаты грязь кидают, Кровь по венам тудя-сюда гонят, Знают – потому и оставляют.»