Sympathy for the Devil/Сочувствие дьяволу

      "Он снова пытается заснуть. И задается вопросом, когда закончится боль. Порезы могут быть глубже, чем его треснувшая внешняя оболочка. Окрашенный Дьявол".       В свои десять лет Дин Винчестер считал себя счастливчиком, он повидал за свою короткую жизнь больше, чем многие другие увидят до совершеннолетия. Он жил рядом с настоящими героями, которые неустанно трудились, чтобы спасти невинных людей от истинного зла. И хотя цена посвящения в Братство была слишком высокой, но даже в этом возрасте, он знал, что это благородное дело. Он верил в Братство. Их дело было его делом, их сила была его силой, и поскольку на протяжении многих лет они стали для него семьей, он всегда пытался облегчить их боль. В отличие от своего болтливого младшего брата, Дин все замечал, он был еще более бдительным, когда дело касалось благополучия тех, кого он любил. Обоим мальчикам Винчестерам нравилось быть частью «замка Мерлина», сказок, которыми пастор Джим пытался сгладить некоторые ужасные моменты Братства. Они процветали за этими стенами, разделяя свою жизнь с другими «драконами». Камелот был безопасным раем для всех, кто там жил, независимо от того, в какие трудные ситуации они попадали. Здесь даже О 'Натан Джей улыбался чаще обычного. Но прямо сейчас внимание Атевма привлек замкнутый и задумчивый Белак.       Восемнадцатилетний экстрасенс присоединился к обычной болтовне на кухне Джима, но старался не привлекать к себе внимания своего отца или кого-либо еще, особенно после приступа тошноты прошлой ночью. Калеб был очень изобретательным, когда хотел избежать разговоров о себе. Дин знал, что подросток этому научился пока ему бросали в опекунской системе Нью Йорка. Люди не хотели иметь дела с травмированным язвительным ребенком, у которого начали проявляться экстрасенсорные способности, который винил себя в смерти приемных родителей и своей бабушки. У Калеба было два выбора: защищать себя или сдаться. Ривз был упрямым ублюдком, и полученный опыт только помог ему создать стены вокруг своего сердца. Но Дин видел его насквозь, грубоватые манеры, а иногда и откровенно враждебное отношение были маской. Дин слишком хорошо знал что это такое. Но он не понимал, что хотел скрыть друг.       Ривз изо всех сил старался не обращать внимания на пристальный взгляд лучшего друга, хотя волна беспокойства, исходившая от мальчика, отвлекала его. Только Двойка мог быть хуже Макленда. Мак уважал границы, но Двойка, как и сам Калеб, оценивал их только для того, чтобы понять, насколько далеко ему нужно прыгнуть с разбега, чтобы их преодолеть. И этот маленький засранец был не прочь драться грязно, если считал, что он прав. Обычно Калеба тронула бы забота друга, но сейчас он хотел просто забыть кошмары и беспокойство. Он боялся, что видел не только видения из прошлого, но возможное будущее. Он не был Ноем Сивером, он был на стороне хороших парней, и намеревался там и оставаться.       Ривз неловко заерзал, с тревогой осознав, что слезы на глазах могут выдать его не только внимательному Винчестеру, но и всем в комнате. Он медленно поднялся и направился на кухню, чтобы немного уединиться, когда на него нахлынули мысли о родителях. В ушах шумел шум волн и звук выстрела. Одинокая слеза скатилась по его щеке, когда он увидел испуганный взгляд своей матери, когда она посмотрела на него перед смертью. Калеб не был Айзеком. Больно было даже думать о нем. Стараясь не закричать, Калеб вцепился в дверцу холодильника с такой силой, что побелели костяшки пальцев.       — Мне хотелось бы попить, Дэмиен, — тихий голос Дина застал его врасплох.       Сдерживая свой девчачий срыв, Калеб постарался взять себя в руки.       — Что я могу предложить придирчивому джентльмену? Кока-колу или классический чай со льдом приготовленный Мерлином?       Ривз натянул на лицо ухмылку, которая, судя по глазам Дина, не могла обмануть мальчика.       — Ты можешь сказать мне, что с тобой происходит. У меня нет твоих сверхспособностей. Я забыл что-то важное? Какую-то годовщину?       Дин замолчал, не было необходимости уточнять, что он имел ввиду. Они оба знали, откуда взялась душевная боль, оба на собственном опыте испытали ее.       Калеб сглотнул, улыбка застыла на его лице.       — Нет, ничего подобного. Просто мне нужно собраться с мыслями.       — Чушь собачья, Ривз. Это мне ты врезал, помнишь?! Ты так сильно взвинчен, что рядом с тобой даже Джош выглядит паинькой!       Экстрасенс отрывисто рассмеялся, проводя рукой по лицу.       — Жестоко бить лежачего.       Дин не собирался отпускать его с крючка.       — Твои кошмары были о тебе, не так ли? Ты в опасности, Дэмиен?       — Нет. Я… — Калеб прерывисто выдохнул. — Я не могу говорить об этом прямо сейчас, Двойка. Даже с тобой. — Он покачал головой и скрестил слегка дрожащие руки на груди, когда перед глазами снова замелькали картины из прошлого. — Это не видение. Не обо мне.       Дин сделал шаг вперед, и Калеб инстинктивно отшатнулся. Лицо парня вытянулось, но он стоял на своем.       — Как скажешь, чувак. — Дин разочарованно покачал головой. — Папа говорил о том, чтобы сделать зарядку утром, прежде чем мы поедем к вам домой.       — Но после мессы. Я надеюсь, что у вас обоих, мои мальчики, найдется подходящая одежда. Калеб, никаких армейских ботинок… Что-то не так? — тихо спросил Джим, входя в кухню.       Пастор уловил неловкую напряженность в перепалке мальчиков. Это не было их обычным подшучиванием или даже препирательствами, которые иногда происходили между ними. Он более внимательно оглядел обоих членов своей семьи, и сразу заметил слегка оборонительную позу Калеба и разочарованный взгляд Дина.       Калеб ответил первым.       — Дин только что сообщил мне новость о том, что Рыцарь задумал еще одну хитрую погоню за гусями, прежде чем мы вернемся в Нью-Йорк.       — Да, — ответил Джим с легкой улыбкой, отметив, что Дин никак не отреагировал ни на беспокойство пастора, ни на объяснение Калеба.       Хранитель знал, что Дин ненавидит лгать ему. Старшие мальчики часто обвиняли Сэма в том, что он выдавал их планы взрослым, но, по правде говоря, их выдавала совесть Дина.       — Я думаю, вам, мальчики, придется принять мое приглашение в зависимости от вашей предварительной договоренности.       — Кстати говоря, у меня такое чувство, что Джон завтра нас загоняет, так что я собираюсь немного отдохнуть сегодня вечером. Ужин был отличным, Джим, спасибо.       Не дожидаясь ответа, Калеб вышел из кухни и направился наверх.       Джим перевел взгляд на Дина. Восьмилетний мальчик закатил глаза в ответ.       — Ты же знаешь, если бы я точно знал что происходит, я бы уже пришел к тебе, пастор Джим, — сказал он, не дожидаясь вопроса.       — Ты очень заботишься о Калебе. Ему повезло, что ты его друг.       — Ага. Особенно сейчас я чувствую, что он мне полностью доверяет, — с сарказмом сказал Дин.       — Он испытывает недоверие не к тебе, Дин, а к самому себе. И независимо от того, какое препятствие Калеб пытается преодолеть в одиночку, я рад, что ты присматриваешь за ним. — Джим ободряюще улыбнулся ему.       — Это так ты пытаешься заставить меня наябедничать на него? Потому что, в отличие от моего брата, я не собираюсь говорить за пять баксов, — заявил Дин.       Джим рассмеялся.       — Я знаю, мой мальчик. Просто помни, что мы не враги и заботимся об интересах Калеба. И теперь, по моим подсчетам, из-за его побега остался дополнительная порция персикового пирога по рецепту мисс Эммы. Ты знаешь кому я могу отдать этот кусочек?       Дин улыбнулся.       — Ты пытаешься подкупить меня выпечкой? Потому что это работает!

***

      Удрученный Калеб сидел на кровати, прижав колени к груди, обхватив их руками, словно пытаясь физически взять себя в руки. Смахнув капельку пота со лба, он взглянул на ярко-красный циферблат будильника, желая, чтобы время бежало быстрее. Сегодня ночью кошмаров не было, потому что сегодня ночью ему не удалось уснуть! В его голове играл оркестр морской пехоты, каждый нерв был напряжен. Уже сам он подумывал найти Мака. А потом вспомнил разговор с отцом, когда тот пришел пожелать ему спокойной ночи. Полиция вызвала доктора Эймса для консультации, и он должен был рано уехать. И он спросил не против ли Калеб поехать в Нью-Йорк на Импале.       Калеб не хотел лишать своего отца столь необходимого ему отдыха перед полетом. И что бы он сказал?       — Папа, можешь прогнать из моей головы жуткий шум воды?       Просто прекрасно!       Ему просто нужно набраться мужества и победить… что бы это ни было, черт возьми.       Калеб попытался успокоиться, но крик чайки подхватил крик его матери, и он вскочил, схватил серую толстовку и кроссовки, и направился к двери. Ему нужен был воздух и ему нужно перестать плакать, как девчонка! В доме было полно охотников, и он использовал свои способности чтобы незаметно спуститься по лестнице и выйти через заднюю дверь.       Срезая путь в противоположном направлении от пруда Джима, Калеб ускорился. Теперь в ушах стучал пульс, и он бежал все быстрее несмотря на ноющие легкие. Он находил облегчение в лунном свете, свежем воздухе и изнурительном беге.       Он не обращал внимания на свое окружение, сосредоточившись только на беге. И настолько отвлекся, что не заметил обеспокоенный взгляд зеленых глаз, следивших за ним из-за деревьев. Но и Дин не заметил, что за ними обоими наблюдала третья фигура, со светлыми волосами до пояса, которые блестели в лунном свете. Девочка наблюдала за бегущим подростком с небольшой кривой самодовольной ухмылкой, но устало перевела взгляд на его сторожа как на кочку на дороге, которую ей, возможно, придется переступить.

***

      Верити лениво улыбнулась, смотря на все глазами ее призрачного подопечного. Ее внимание почти полностью было сосредоточено на огненном круге, окружавшем ее. Но она охотилась за рыбой покрупнее. Последнее существо, которое она хотела воскресить, было высокомерным и, мягко говоря, не желало играть. Но это было необходимо для последнего шага. Ей так же необходимо было оставить Сесили Дюпре в этом мире. Хотя она поддерживала тонкую связь, все же дух разгневанного ребенка имел полную свободу действий, чтобы наказать потомка ее убийцы. Это избавило Верити от долгих заклинаний и психического штурма, к тому же у девочки была настоящая страсть к пыткам. Легрейв подумала, что ей нужно будет сделать несколько заметок.

***

      Была ли это охота или тренировочный маневр, нужно было следовать приказам. Этот конкретный маневр был средней сложности, и оба парня были более чем на высоте. Может быть, это Дин улучшил свои результаты, или наоборот Калеб расслабился. Но Ривз был медленным, словно лунатик! А что касается младшего мальчика… Черт возьми, Дин чуть ли не держал Калеба за руку на протяжении всего треклятого круга!       Джон наблюдал за Калебом, пока сам чистил оружие. Годы военной подготовки сделали его действия плавными и грациозными, смертельно опасными. Это также дало ему возможность лишь наполовину сосредоточиться на своей работе, в то время как другая половина была способна планировать, составлять схемы, пересматривать или просто оценивать свое окружение. В настоящее время его заботой был Ривз, который начал разминку. Парень был не в себе все утро. Но то, чего не смогли обеспечить Калебу природные способности, восполнили часы бесконечных тренировок. И все же Дин едва успел ухватить Ривза за футболку, чтобы не дать ему упасть лицом на землю.       — Ты сегодня расслабился, малыш. Планируешь свадьбу или что-то в этом роде? — спросил Джон в своей самой тактичной манере.       Калеб поморщился. Конечно, бывший морской пехотинец заметил, что его подопечный халтурил с работой.       — Что я могу сказать, Джонни? Будущие коллеги не дают мне спать всю ночь. — Ривз растянул губы в широкой улыбке.       — Что ты хочешь сказать, малыш? — рявкнул Джон. Его знаменитый Винчестеровский темперамент вспыхнул, как искра в сухом калифорнийском лесу. — Можешь сказать «есть, сэр» и отжаться пятьдесят раз?!       Калеб недоверчиво посмотрел на своего наставника.       — Ты, должно быть, шутишь надо мной. Джон…       — Что это было, сынок?! — Резкий тон Джона заглушил возражения младшего охотника. — Пятьдесят раз – недостаточно сложно для тебя? Ты чувствуешь себя настолько хорошо, что сможешь отжаться сто? Ну что ж, сынок, вперед!       Калеб знал, что лучше не огрызаться прямо сейчас, и в такие моменты он был благодарен, что Джон не экстрасенс. Он упал на землю и легко удерживаясь на обеих руках, начал изнурительный отсчет.       — Считай вслух, малыш. Так громко, чтобы тебя было слышно даже из кухни Джима, где я буду угощаться его прекрасным чаем со льдом!       Калеб стиснул зубы.       — Четыре… Пять… — зарычал он наполовину от напряжения, наполовину от гнева.       Рыцарь не устраивал Калебу дедовщину с тех пор, как в последний раз экстрасенс облажался по-королевски, два года назад.       Джон не пошел в дом, а стоял менее чем в двух футах от Калеба. Когда Ривз рискнул поднять взгляд вверх и пробурчал «десять», он увидел едва скрываемое беспокойство на лице наставника. В ту минуту, когда Рыцарь начинал тренировать мальчиков все эмоции исчезали с его лица, оставив то отстраненное, расчетливое выражение, которое до смерти пугало Калеба и Дина.       Сейчас Винчестер равнодушно фыркнул и зашагал прочь. Джим, Дин, Бобби, а теперь и Джон… Все они смотрели на Калеба по-другому — с беспокойством, сомнением… Может быть, даже страхом?       Сколько времени требуется бешеному животному, чтобы кинуться на окружающих? Калеб меньше всего сейчас хотел остаться наедине со своими мыслями. Крышка на коробке с воспоминаниями начала трещать по швам, и хотя Калеб практиковал свои ментальные барьеры и защиту, в этом кошмарном сне было что-то слишком сильное.       — Мерзость Ноя Сивера! — раздался рядом ясный, возмущенный и слишком юный голос.       Калеб ахнул, увидев две маленькие черные лакированные туфельки прямо у себя под носом. упачуть не упал на них лицом, но при упоминании имени его прадеда, одержимого демоном, шарахнулся назад и упал на задницу. И тут он увидел ее. Сесили Дюпре, девочка шести лет, стояла перед ним в опаленном фиолетовом церковном платье, в котором умерла. Он чувствовал исходившие от нее волны ярости и негодования по поводу украденной жизни.       Она двигалась с молниеносной скоростью, оказавшись прямо у него перед лицом. Сесили наклонила к нему голову, жестокая, удовлетворенная улыбка скользнула по ее губам, когда он увидел ее обожженную и покрытую ужасными шрамами голову. Калеб захрипел, когда девочка продолжила свою тираду.       — Ты мразь, какое право ты имеешь жить, когда моя мать умерла, мой отец сгорел, все еще обнимая ее?! Чего, во имя всего святого ты заслуживаешь? Пытаешься купить искупление для твоей проклятой родословной? — она усмехнулась.       От запаха ее обожженной плоти Калеба затошнило.       — Ты знаешь, сколько жизней перечеркнула твоя зараженная кровь? Можешь ли ты представить, сколько хорошего произошло бы, если бы твоя родословная прервалась? Ты охотишься и сражаешься с темными тварями в ночи. Но как насчет зла, которое скользким и тяжелым слоем лежит в твоем сердце? Уничтожишь ли ты и это ради высшего блага? — Она улыбнулась ему, злобно мурлыкая. — Скрытая тьма внутри тебя возьмет верх и погасит твой свет. Ты знаешь это демоническое отродье. И ты боишься этого, когда смотришь на них… Пастор и…       Калеб быстро затряс головой.       — Нет! — прохрипел он. — Нет, нет, нет…       — Неужели? — напевала Сесили, поглаживая его лоб, от чего у него разболелась голова.       Ривз вздрогнул, но не осмелился отвести взгляд, всей душой отрицая, что способен причинить вред Джиму, не говоря уже о…       — Что случилось с первой Двойкой, Калеб? Ты помнишь?       — Нет! — взвыл он, уворачиваясь от нее.       Она схватила его за плечи словно тисками и пригвоздила к месту. Потом наклонилась так низко, что их лица были на одном уровне.       — Мы скоро снова поговорим, Дэмиен.       Калеб уронил голову на землю. Его зубы перестали сжимать кожаный ремень, который кто-то просунул ему в рот. Джон крепко держал его за плечи, а Бобби — за ноги. Рвотные позывы продолжались, и слезы текли по его лицу. Калеб не мог успокоиться. Он заметил, как Джим крепко держал перепуганного Дина за плечи, пытаясь удержать мальчика на расстоянии, пока его отец ухаживал за упавшим экстрасенсом.       Ривз, вздрогнул, делая хриплые вдохи. Он хотел сказать Джону, чтобы он убрал у него изо рта этот гребаный, отвратительный на вкус ремень. Он надеялся, что это не тот ремень, которым Бобби иногда пользовался, чтобы удержать собаку. Но потом он заметил маленькую, обгоревшую девочку, которая стояла рядом с Дином. Калеб захлебнулся от крика, его глаза закатились и он, наконец, затих.