Your wise uncle

Снаффи всегда считал себя довольно сдержанным человеком. В его жизни редко находилось место для сентиментальности, а порой казалось, что она вовсе вытеснена чем-то более прагматичным. Хотя, раньше и всякое разное происходило… Но стоило появиться тебе, крошечному милому человечку с огромными, полными любопытства глазами, как его мир перевернулся. Ты стала самой любимой девочкой на всём белом свете. С первого момента, как мужчина взял тебя на руки, будучи ещё совсем молодым, сдержанный, и прежде тихий Марк стал совершенно другим. Он обожал тебя. Честно. Когда родители уезжали по делам, ты всегда оставалась у него, и эти дни превращались в маленькие праздники. Ему не нужно было искать причин, чтобы побаловать тебя. Это происходило само собой. Привычным ритуалом становилось заглядывать в магазин игрушек на пути домой, где ты с восторгом выбирала очередного плюшевого зверя, умиляя других покупателей и продавцов. У тебя была целая армия мягких игрушек, и все они — от большого медведя до крошечного мышонка — были подарками от дяди. Марк никогда не жалел времени на то, чтобы провести его вместе. Он помогал собирать пазлы, катался на велосипедах по парку, готовил пасту и даже рисовал, хотя его художественные способности оставляли желать лучшего… Ты смеялась, смотря на его кривые домики и несуразные цветы, но Снаффи терпеливо старался, лишь бы увидеть твою довольную улыбку. Это было счастьем. Ты росла любознательной крохой. Часы за книгами проходили, как одно мгновение. Любовь к сидению на его коленях и показывать пальцем картинки, прося рассказать, что там происходит, осталась на всегда. Мужчина придумывал истории на ходу, вкладывая в них немного глупости, немного приключений и всегда чуть-чуть доброты. — Дядя Марк, а ты правда был таким маленьким, как я? — спросила ты однажды, усаживаясь рядом с ним на диване. — Правда, милая. — улыбался тебе он, пока его крупная ладонь расчёсывала твои же волосы. — Но вряд ли я был настолько умным, как моя любимая племянница. Глаза наполнились какими-то непонятными мыслями, а бровки сошлись домиком, смеша блондина только больше. Ты всегда удивлялась, как человек, казавшийся таким уж высоким и сильным, мог быть когда-то маленьким… Для него время с тобой становилось глотком воздуха. После смерти его лучшего друга, жизнь казалась пустой, лишённой смысла. Никто не мог помочь ему столь сильно. Однако, всё поменялось, когда твои родители прислали ему сообщение о том, что родилась девочка. С этого момента, как ты появилась, всё стало по-другому. Ты была тем самым светом, который вытянул мужчину из мрака. Ты любила веселиться. Ты была самой активной на площадке: лазала по лестницам, каталась с горки, играла в догонялки с другими детьми. И каждый раз, оборачиваясь, искала глазами Марка, чтобы убедиться, что он здесь; что смотрит; что гордится тобой. Снаффи всегда старался быть рядом. Когда ты падала и разбивала коленки, блондин аккуратно обрабатывал царапины и уверял, что его племянница— самая храбрая девочка на свете. — В следующий раз я лучше запрыгну, вот увидишь… — по лицу катились слёзы, а руки цеплялись за ткань светлой рубашки, пока дядя нёс на руках и успокаивал. — Ты и так прекрасно справляешься, милая. — мужчина улыбался и тихонько шипел, чтобы отвлечь тебя от кровавой ранки на ноге. Твои звонкие смехи и счастливая возня заставляли его чувствовать себя живым. В его сердце всегда находилось большое место для тёплого света, который ты так умело зажигала, заставляя Снаффи продолжать жить и трудиться. Его маленькая звездочка. И он любил тебя больше жизни. Время шло, и с каждым годом ты всё больше превращалась в юную красавицу. Те самые искры в глазах, которые мужчина воспитывал с твоего детства, сменились спокойной уверенностью. Ты продолжала учиться так же усердно, как раньше, всегда была вежливой и доброй. Учителя нахваливали, друзья всегда тянулись за присутствием и советом, а сам Марк с гордостью слушал рассказы твоей мамы об успехах. Но постепенно что-то начало меняться. Блондин замечал это едва уловимо, как тень, пробегающую мимо. Твои глаза стали тускнеть. Раз за разом всё сильнее. Улыбка, которая всегда была твоей визитной карточкой, появлялась всё реже. Уже и смеялась не так звонко, как прежде; и, что удивительно, вы стали реже видеться. Теперь между вашими встречами проходили долгие месяцы. Если раньше ты проводила у него целые выходные, то теперь всё ограничивалось несколькими часами, а может и минутами, на праздники или случайными семейными ужинами. Ты формально улыбалась ему, как и раньше, сдержанно рассказывала минимум из своей жизни, но это уже не было таким искренним. Что-то тебя грызло, но ни за что не показывала этого. — Всё хорошо, милая? Мы давно не общались… — он зашёл в домашний бар за новыми бокалами, видя там тебя одну, что нервно открывала новую бутылку с водой. — Конечно, дядя Марк, — и в этот раз ответ был коротким, пока ты сама избегала его взволнованного орехового взгляда. — просто… много дел. Я пойду. Снаффи хотел спросить больше, узнать, почему ты стала другой, но отчётливо знал, как упрямо его племянница умела закрываться, когда что-то действительно беспокоило. Светлая, лёгкая одежда, которая тебе нравилась в детстве, незаметно сменилась на закрытые тёмные свитера и брюки. Никто особо не обращал на это внимания, списывая всё на возраст и смену вкусов, но Марка это беспокоило. Было в твоём образе что-то неправильное, чужое. Ведь все любимые воздушные вещи всё ещё хранились у тебя в шкафу, не собираясь покидать его в ближайшее время. Мужчина замечал, как ты иногда осторожно касаешься запястья или плеча, будто проверяя, чтобы ткань надёжно скрывала что-то под ней. Он не задавал вопросов, но в душе всё сильнее росло беспокойство. Это пугало. Всё всё равно не стало яснее на очередном из семейных ужинов. Когда ты случайно задела локтем край стола, то рука дёрнулась слишком резко. Марк уловил мгновенную гримасу боли на твоём лице. — Что случилось? — мягко спросил блондин. От такого действия не было бы слишком больно. — Ничего, всё в порядке, просто ударилась, — твой голос звучал спокойно, но глаза избегали прямого взгляда ему в лицо, как и всегда. Позже Снаффи заметил, как поправляешь рукав, чтобы закрыть почти чёрную гематому, выступившую на коже. Сердце сжалось от тяжёлого подозрения, но ты так быстро ушла, что мужчина не успел сказать ни слова. Молчание продолжалось, как будто стена выросла между вами. Марк был бессилен её пробить, а сама, похоже, не собиралась рушить её сама. Он не знал, что в школе ты ежедневно сталкивалась с травлей. Твои одноклассники, завидуя успехам, хорошей семье и доброму нраву, превратили всю жизнь в кошмар. Они оставляли синяки и ссадины на твоём теле, ломали твои вещи, изводили колкими словами и угрожали. И делать что-то против, чтобы ухудшить ситуацию, совершенно не хотелось. Каждое утро превращалось для тебя в борьбу с собой. Ты боялась идти туда, но ещё больше боялась рассказать об этом. Что скажет мама? Отец? Что скажет дядя Марк? Никогда же не хотела, чтобы они знали, что ты больше не та весёлая девочка, которой они так гордились, а превратилась в глупое посмешище для каждого из одноклассников. Но внутри ты уже не чувствовала себя прежней. Вместо радости на твоём лице поселилась пустота, и она становилась всё глубже с каждым днём. Школа выглядела обычно: белое здание с чистыми окнами, стайки подростков на входе, довольные после долгих уроков. Марк припарковал машину неподалёку, спокойно наблюдая за выходящими учениками. Мужчина спокойно улыбнулся, представляя, как ты выбежишь к нему, обрадованная возможностью провести с ним выходные. Но тебя не было. Часы показывали, что занятия закончились минут десять назад, а его племянница всё ещё не появлялась. Мужчина вздохнул и уже собирался зайти в школу, как заметил движение на одной из боковых лестниц. Группа подростков вытягивала кого-то за руку. Тебя. Лицо Снаффи сначала не выразило ничего — будто сознание отказалось принимать увиденное. Потом янтарные глаза расширились, а мышцы на лице напряглись. Ты обрывисто плакала, пытаясь вырваться, но бессильные попытки лишь вызывали у них больше смеха и ругательств. Вещи грязные, а сама не похожа на милую девушку, которая всегда ухоженной выходила из дома. Один из них толкнул в плечо, и ты пошатнулась, ударившись правым боком о перила. — Тоже мне, грёбанная отличница! — выкрикнул один из подростков, засмеявшись. — Смотри, эта конченная губу-то разбила! Что ты там маме скажешь? А? Последнее, что они успели сказать, так и застыло в воздухе, как грозный рокот: дверь машины хлопнула, и тяжёлые шаги мужчины приближались с бешеной скоростью. Мужчина даже и не помнил, как вообще оказался рядом с тобой за мгновение. Гнев бурлил в нём, как вулкан, готовый взорваться. — Что, чёрт возьми, вы творите?! — мужской голос был громовым, полным ярости. Подростки замерли, явно не ожидая, что кто-то вмешается. Тем более такой взрослый и сильный человек, который превосходил их во многом. — Вам весело? Думаете, это игра?! — Снаффи угрожающе шагнул к ним, оставляя тебя за своей спиной. Для него точно не будет проблемой заставить их замолчать. — Ещё раз увижу хоть одного из вас рядом с ней — будет хуже. Поняли меня?! Вон отсюда. Компания быстро замерла, не решаясь бежать и скрываться в разных направлениях. Ты стояла на лестнице, обхватив себя за плечи, с глазами, полными слёз. Всё лицо было немного покрасневшим и опухшим. Губа была разбита, свежий синяк проявлялся на щеке. Было безумно стыдно. — Иди сюда. — резко приказал он, наклонившись, чтобы поднять тебя на руки. Ты попыталась протестовать: — Дядя, я сама… — Тихо, милая. — его голос стал мягче, но напряжение в нём было явно ощутимо. Блондин спокойно поднял тебя, не обращая внимания на испуганные взгляды других подростков и взрослых, и прижал к груди, как раньше, когда ты была маленькой и боялась чего-то. — Если ещё раз хоть пальцем тронут тебя: я сделаю всё, чтобы их жизнь стала настоящим адом. Они что-то пробормотали, но Марк уже не слушал. В машине ты сидела молча, уткнувшись частью лица в кожаное кресло. Мужчина ясно видел, как твоё тело дрожало, и от этого только сильнее сжимал руль. — Прости… — Прости? — Снаффи чуть не ударил по тормозам, когда бесшумный шёпот настиг его слуха. — Ты вообще понимаешь, что не должна извиняться? Т/и? — Это я во всём виновата… — твой голос дрожал, и это разбивало сердце дяди. — Замолчи. — он жёстко и резко оборвал твои бредни, но тут же поправил тон, чувствуя, что ты вздрогнула снова. — Милая, это не твоя вина. Никогда не думай так. В больнице блондин почти нес тебя на руках, проигнорировав твои тихие протесты. Врачей он завалил вопросами: — У неё всё в порядке? Кости целы? Может, сотрясение? Её стоит оставить на ночь? Дядя не отходил от тебя ни на шаг, даже когда ты сказала, что всё хорошо. Спокойно держал за плечи, слушая наставления каждого медицинского эксперта. Он стоял рядом, пока медсестра обрабатывала твою губу и осматривала яркие синяки. Обратный путь был сложным для обоих. — Прости… за всё это. За то, что тебе пришлось… — Прекрати. — голос дяди стал твёрдым. — Ты моя семья. И я никому не позволю тебя трогать. Поверь мне. Я этого так не оставлю. Такое не повторится ещё раз. Придётся исправлять всё самому. И более радикальными методами. А пока — можешь засыпать.