надпись на запястье.

— каково это? — что? — потерять своего соулмейта? "потерять своего соулмейта" действительно, каково же это? существуешь себе, никого не трогаешь, и тут бац — имя на запястье, да ещё и до боли знакомое. человек, с которым ты всю жизнь прожил почти под одной крышей, вы знаете друг друга больше, чем сами себя, везде ходите вместе, не понимаете вообще: друзья вы или братья, а оказались соулмейтами. всё, любовь, цветочки сердечки и романтика. а потом он умирает. люди серьезно ведутся на это? да вся система этих родственных душ настолько хрупка, что дорогущие фужеры из очень тонкого стекла окажутся крепче стали. одно любое несоответствие: всё — пиши пропало. и из-за этого людей заставляют быть такими, какими судьба прикажет, то есть: до смерти влюблёнными, готовыми сдохнуть при любой возможности ради своего ненаглядного, который вообще нахер не сдался. да, так любить можно. но каждый блядский прохожий не пойдет на такой риск, потому что любому важно лишь спасти собственную шкуру. жертвенность — это конечно приятно, но кому оно надо? всё повторяется: пустой балкон, заваленный пустыми пачками из-под сигарет, ведь так сложно сходить и выбросить их вместе со своей никчемной тушей на свалку, где им и место. хотя нет, пачки лучше утилизировать, нечего загрязнять природу. запах дыма заполнил всё небольшое "помещение", о свежем воздухе и речи быть не может. темноволосый парень с бардаком на голове, звавшийся почти 21 год как куроо, уже по своеобразной традиции стоял и курил уже... седьмую, кажется, сигарету. лицо его выглядело так же, как и всегда, до жути неприятный сонный взгляд, огромные синяки под глазами, бледная кожа, почти сливающаяся по цвету с сигаретами. запястье разорвано в клочья и туго перебинтовано, рукой пошевелить невозможно, непонятно как бывший волейболист вообще смог жить с таким видом. в общем, зрелище не из приятных. — может хватит делать ещё хуже и добивать свой, итак уже израненный организм, куроо? в двух шагах от него стоял почти такой же бледный, но более здоровый паренёк с белыми волосами, уложенными вверх, не так беспорядочно, как у первого. — бокуто, зай, мне уже нечего терять, — до жути глупая, но мрачная улыбка застывает на его лице. итак, куроо тетсуро — студент, учился в старшей некоме, играл в их волейбольной команде. что касается второго, это бокуто котаро — также студент, учился в академии фукуродани, также играл в их волейбольной команде. они были друзьями, лучшими. общаются до сих пор, учатся в одном колледже, оба бросили волейбол, оба облажались с родственными душами. много чего общего, не так ли? — какая к черту разница. у тебя здесь жить невозможно. выглядишь нездорово. может к врачу? — мне плевать. всё равно недолго осталось, — он мельком глянул на израненное запястье и снова вдохнул привычную дозу никотина, — хах, может у меня там уже туберкулез... или ещё что похуже, давай на пачках посмотрим? тетсуро, не выпуская сигарету из рук, поплёлся к куче мусора, но был остановлен. — куроо, это уже не нормально. — а что нормально? заставлять людей умирать за тех, кто этого недостоин? нет, чувак, это не нормально. в этом мире вообще осталось хоть капля нормальности? соулмейты — это так глупо. почему людям самим не решать с кем им спать и кого любить? здесь уже не осталось любви — одни лишь рамки, под которые нужно подходить. иначе — ну вы поняли. — блять, тетсуро, — эхом раздалось по этому пустому балкону. действительно, блять, — знаю, всё пиздец как плохо, но... — но...? — нельзя отчаиваться. — легко сказать. — я понимаю тебя больше, чем кто-либо. смерть козуме ещё ничего не значит. ну, то есть значит, но всё равно не стоит так с собой поступать. «действительно, ничего не значит. я ведь и не любил его никогда, да и в любовь до гроба не верил. как и в соулмейтов. тогда почему слышать его имя так больно? почему каждое его упоминание заставляет сердце биться чаще, а грудную клетку сжимать лёгкие сильнее, чем обычно? почему чертов холодный пот начинал медленно стекать по лбу, сразу после того, как образ блондина застревал в голове?» квартира вновь опустела. куроо физически ничем не занимался, тогда почему он так вымотан? парень плюхается на холодную кровать и сразу же вырубается. в ту ночь вместо снов была лишь темнота. даже не то чтобы снов, о кошмарах, так долго мучавших бедное сознание бывшего волейболиста, речи быть и не могло. но даже такая пустота больно сдавливает виски и заставляет ещё больше согнуться и прижать колени к груди от холода, обжигающего со всех сторон. тетсуро не спал, но он не мог открыть глаза. морфей как будто тянул его в свои тяжёлые, грубые объятия и не давал высвободиться от ледяных рук, больно обхвативших плечи парня. спустя долгие часы мучений он просыпается с головной болью и проклинает всё что только встречает его совсем не отдохнувший взгляд. за окном светло, но солнца не видно. облака ровным слоем заслонили его, как будто говоря: это грустный мир, солнцу здесь не место. слышно тихое шкрябание кед о сухой асфальт, щёлканье зажигалки и появляется едкий запах дыма и сигарет, к которому так привыкли ноздри, такой мерзкий вкус, пробирающий до мозга костей, заставляя дрожать. как бы это не было неприятно — просто взять и остановиться было сложно, или даже невозможно. — когда же ты уже перестанешь. козуме бы, — только начал говорить беловолосый, прислонившись к стене небольшого закоулка и выглядывая оттуда не то, что с презрением, скорее отвращением, как курящий резко, сам того не понимая, схватил его за воротник и с грозным видом перебил. — как же ты мне уже надоел. ты когда-нибудь затыкаешься? — ты вообще адекватный? — он лёгким движением тела высвободился, — между прочим я забочусь о тебе. потому что мне не наплевать. что бы ты там себе не надумывал. — прости, я.… погорячился. в любом случае твоя чрезмерная забота только усугубляет моё положение. просто дай мне спокойно умереть, смысла жить тут я не вижу. — а обо мне ты подумал, придурок!? — котаро внезапно вспылил, — только и мелешь своё "мне плохо, смерть, умереть хочу". если ты просто возьмешь и опустишь руки, имели ли все твои страдания хоть какой-то смысл? вспомни из-за чего погиб кенма! — не смей называть его по имени. ты не заслуживаешь. — да мне плевать как называть мертвеца, хоть пудингоголовый! ему уже всё равно, он избежал быстрого забвения, и на том спасибо! не хочешь ли ты подумать о живых? тех, кто всё-таки остался с тобой. ведь всё-таки козуме хотел, чтобы выжил именно ты, так почему... — хватит. на этом хватит. куроо затушил сигарету и бросил в урну. даже не оглядываясь на взволнованного друга, он поплёлся в свою холодную квартиру, в которой его уже никто не ждёт.

* * *

— напомни, почему я должен идти за тобой? — почти не слышно, но чётко и так по-обычному козуме пробормотал, недовольно хмыкая. он растирал покрасневшие от холода костяшки на кисти и дышал на них, пытаясь согреться. — ты же мне друг? сегодня ночью имя моего соулмейта окажется на руке, я хочу встретить этот момент со свидетелем, — куроо с искоркой в глазах выламывал дверь, ведущую на лестницу. та с грохотом повалилась на пол, из-за чего блондин вздрогнул, — наверное это будет какая-нибудь красотка из параллельного класса, а ты как думаешь? — по-любому у тебя вместо имени соула на запястье будет написано какое-нибудь оскорбление. темноволосый бросил на друга сердитый взгляд, тут же отвернулся, посчитав нужным проигнорировать его, и начал подниматься по ступенькам. оказавшись на крыше, брюнет вдохнул полной грудью и облокотился на ограждение. кенма последовал его примеру. они смотрели на красный диск в небе, постепенно опускающийся и окрашивающий всё вокруг себя в алые, рыжие, местами розовые оттенки, плавно переходящие в темно-голубой. ни единого облачка нет, лишь успокаивающий градиент. он долго держался на небесном полотне, но и таким зрелищам свойственно заканчиваться. спустя некоторое время закат сменился на звёздное небо с ярким полнолунием, особенно отражающим свет солнца, оставляя впечатление, что и не ночь вовсе. внезапно, но ожидаемо запястье тетсуро начало жечь, от чего тот с непривычки схватился за руку. — чувствую как имя вырисовывается, — он заулыбался, сжимая её сильнее, — кажется, что-то на "к". мысленно он уже перебирал все возможные варианты имени, начиная с каори — менеджера команды его ещё одного лучшего друга, и заканчивая киёко — красавицей из карасуно. хоть он и не надеялся, что последняя будет его родственной душой, но кандидатом на это её всё равно можно считать. у блондина невольно пробежались мурашки, предчувствуя что-то неладное. он развернулся и прислонился к ограждению, настороженно поглядывая то на друга, то на его руку. прошло некоторое время. куроо уже перестал морщиться от жжения, или можно сказать выжигания имени. но он был всё ещё взволнован: именно сегодня, именно сейчас он узнает имя человека, с которым он должен провести всю свою жизнь. когда болевые ощущения прекратились, тетсуро глянул на то место, а потом внезапно задрожал, весь раскраснелся и даже попытался оторвать руку от себя, будто она была как насекомое, не дающее покоя. но ещё раз десять рассмотрев надпись, он окончательно понял и рука его упала. — и кто там? куроо сжал губы. ему не хотелось сейчас ничего говорить, он лишь непроизвольно бросил на друга злобный взгляд и ушел, спотыкаясь. а козуме недоуменно смотрел ему вслед, и его настроение испортилось окончательно.

* * *

темноволосый сверлил зеркало своим взглядом. его кожа стала ещё бледнее, а круги под глазами кажется не имели конца. парень уже не помнил, что такое 'выспаться', а нескончаемые кошмары и периодическая бессонница мучали его, изо дня в день, из ночи в ночь. его потянуло к тазу от одного своего вида, как же он был сейчас жалок. он ненавидел себя, но снова и снова продолжал делать вид, будто считает, что он лучше всех. куроо не улавливает нить событий, он всего лишь плывёт по течению, игнорируя всех вокруг себя. от постоянного лежания на кровати его отвлекает лишь желание сходить покурить, да посмотреть на другой оттенок серого в его жизни. даже такая прекрасная вещь, переливающаяся тысячами цветами, как небо давно утратила все свои краски и оставила только серые, тоскливые, ничем не примечательные. воспоминания вновь нахлынули на бедную голову куроо и заставили его скорчить гримасу отвращения от прошлого себя. он всю жизнь ненавидел парня, который безнадёжно смотрел на него из зеркала. он и поверить не мог, что этот человек и есть он сам. тетсуро бросил свой утомлённый взгляд на запястье. именно там и было судьбой начертано такое знакомое имя, на которое стало так тошно смотреть, что хотелось просто избавиться от всей руки. но это было бы слишком неразумно, поэтому парень всего лишь изрезал его всё, как бы перечёркивая лезвием, и тут же забинтовал. с того момента как он это сделал, прошло много времени. достаточно, чтобы понять каким же он был кретином, как же он ошибался.

* * *

кенма в тот день чувствовал себя странно. вроде ничего необычного, но в сердце остался какой-то неприятно обжигающий осадок. вероятно, это из-за куроо, чья реакция на соулмейта была… не такой, как ожидалось. в голове блондина скопилось много вопросов, которые он просто не мог взять и выплеснуть в лицо своему сокоманднику. на этой тренировке, на всех последующих, даже в остальное время тетсуро даже не смотрел на козуме. а если случайно и поглядывал, то сразу же со злобой отворачивался и шёл в противоположную сторону. связующему было всё равно? нет. совсем нет, он беспокоился. где-то в глубине души сознание ему шептало, что бы это могло значить. но он не слышал. или просто делал вид, не желая принимать жестокую правду. и так прошёл год. куроо выпустился, тем самым оборвав связи со всеми из некомы, и о его дальнейших действиях было почти неизвестно. ходили слухи, что он просто пошёл в колледж, но в какой именно, на какой факультет и с кем — никто не знал. парень просто бесследно исчез из жизни всех, кого знал. ну, почти всех. встреча капитана с бокуто было неожиданностью для них обоих: казалось бы, непримечательная специальность, но даже в этом их решения совпали. "одна извилина на двоих" — это действительно про этот дуэт. хотя такой исход событий совсем не радовал куроо, он ведь наоборот хотел порвать все связи. причиной было… нет, причины не было. возможно и было что-то, но скорее как оправдание, отговорки, произнесённые быстро и невнятно, лишь бы отстали. темноволосый исправно ходил на каждую пару, старался даже что-то писать, чтобы не замечать присевшего рядом котаро, пытающегося поговорить с ним и отчаянно не понимающего почему поведение его друга так изменилось. сам тетсуро не отсаживался, потому что понимал, что покажется грубым, и в коем-то веке лишится человека, за которого мог держаться какое-то время. перед ним он оправдывался, что не выспался и у него болит голова, отшучивался и даже пытался говорить так, как говорил ещё в школе. получалось не очень, парень слишком замкнулся в себе из-за чего-то и застрял в бесконечной рефлексии. даже сам себе начал напоминать кенму, от чего самому становилось плохо. взгляд предательски продолжал падать на запястье, от чего куроо зажмурился и стиснул зубы, до смерти хотелось избавиться от букв на нём, от имени того, кого он никогда не любил, но того, кто был ему важен. он не хотел, чтобы их дружба просто так заканчивалась, не хотел того, что мерзостно всплывало в его голове и заставляло скорчиться от отвращения. имя "кенма" было как будто специально, с издёвкой, выписано каллиграфическим почерком, как несмешная картинка из интернета, неумело созданная на скорую руку, причём абсолютно безвкусно. если так посмотреть, то и выглядит это как какая-то шутка, словно судьба над ним иронично насмехается. но дело ли в судьбе или, может, за этим стоит что-то другое? как вообще происходит распределение имён? на что они вообще нацелено? уже долгое время существует эта система, которая обеспечивает почти стопроцентный шанс обзаведения потомства у нового поколения и повышения роста населения в разных целях. подростки зачастую романтизируют это явление, но это даже не "родственная душа", это чистая случайность. людей обязывают любить человека, имя которого выбирается из тысячей, абсолютно случайно, даже если вы не знакомы. даже если у вас есть разница в возрасте. но даже у такой идеальной системы есть свои изъяны — может произойти так, что "соулмейтами" могут оказаться люди одного пола. они, кстати, обречены на несчастье, потому что миру от них толку нет, да ещё и им самим не факт что такой расклад понравится. не стоит забывать и про осуждение и травлю (мнение о том, что "у нормальных людей сбоев не бывает, и в том что оказалось так виноват только ты" было достаточно популярно здесь). вот так со стороны посмотришь — мир несчастных, которые заглушили свои настоящие чувства и приняли это за свою судьбу. всё-таки приказывали им и управляли косвенно, никто и не знал в чём дело на самом деле, а автор сейчас всего лишь по доброте душевной объясняет это читателю. куроо, отчаявшись, часто перебирал мысли и разные варианты объяснения данного феномена, даже порой полагал истинно, но каждый раз отмахивался и думал, мол, нет, так-то точно быть не может, чего же тогда все радуются. постоянно копаясь в себе и стараясь вспомнить где и когда он успел насолить судьбе, что она сыграла с ним такую злую шутку, парень зависал чуть ли не на каждом шагу, отчего доставлял окружающим немало неудобств. однажды на него даже наехали за тормознутость, и дело чуть ли не дошло до драки, благо бокуто оказался недалеко. чёртов котаро, вечно спасает, вечно оказывается в нужное время в нужном месте, брюнета уже начинало раздражать то, что тот постоянно маячит перед глазами и не даёт расстаться с его воспоминаниями просто так. так и проходили его деньки в колледже, ну а потом произошло это.

* * *

— кенма? хей хей хей, давно не виделись, как твои дела с волейболом? блондин вздрогнул и устало посмотрел на беловолосого высокого парня, окликнувшего его. — да… я бросил. козуме смущённо отвёл взгляд и поспешил удалиться, но парень схватил его за рукав и остановил. — бокуто-сан, я опаздываю кое-куда… — почему бросил? — перебил его котаро. бывший связующий вздохнул. — просто бросил. неинтересно. — куроо бы злился на тебя за это. — плевать. — тебе плевать на него? странно. между вами что-то произошло? — неважно. — хм, хотя в его поведении всё-таки что-то изменилось, — бокуто на секунду задумался и уже собирался попрощаться, как блондин его дёрнул за руку. — вы… — он сглотнул, — ещё общаетесь? — ну да. а что? — а можешь… кенма произнёс свою просьбу тихо, с опаской, что кто-нибудь помимо его собеседника её услышит. выслушав, бокуто отстранился и, широко улыбнувшись и показав большой палец вверх, сказал "окей". они попрощались и ушли каждый в свою сторону.

* * *

козуме поднялся на крышу, где почти два года назад они с тетсуро в последний раз нормально общались. холодное дуновение ветра приятно ударило в лицо и заставило вдохнуть поглубже и насладиться свежим весенним воздухом. волосы неистово бились и дрожали, но не лезли в лицо и даже не раздражали. на секунду парень подумал, что вечер будет хорошим, но он вспомнил что пришёл на встречу с куроо и о чём он собирался с ним говорить, и позитивный настрой почти сразу исчез. хотя, нужно поблагодарить судьбу, за то что он столкнулся тогда с бокуто, иначе так бы и пришлось продолжать лишь мечтать о встрече. глянув на их обычное место, где парни часто проводили время раньше, он сразу заметил там знакомую лохматую макушку и направился к ней. — эм, привет? — робко начал блондин и прислонился к ограждению, встав на небольшом расстоянии от собеседника. в ответ прозвучало лишь тихое мычание. козуме неловко отвернулся, но продолжал украдкой наблюдать за тетсуро. повисло молчание. — чего тебе? — внезапно бывший капитан начал разговор, всё также не смотря на блондина. парень пытался что-то сказать, но как назло все слова вылетели из его головы, и он лишь что-то тихо промямлил и снова замолчал. в голове он продолжал подбирать предложения и мысленно проклинал себя за это, ведь он за несколько дней репетировал перед зеркалом что и как он скажет и с какой интонацией, но в последний момент всё-таки усомнился в принятом решении и так ничего и не смог. — это, куроо… я хотел бы кое-что тебе сказать. — так выкладывай, не томи, — очень сухо ответил брюнет, как бы пытаясь показать что не хочет ничего слышать и ему неинтересно. кенма сделал глубокий вдох и начал говорить: — знаешь… когда ты узнал кто твой соулмейт, ты разочаровался, и я сначала ничего не понимал. и поведение твоё так резко поменялось, и мы перестали общаться, я не мог догадаться что произошло. но что-то внутри меня всё равно терзало, я беспокоился. казалось, что сознание уже знало в чём дело, но оно не могло донести до меня эту суть. медленно, но верно до меня доходила правда, и когда я наконец всё понял, я хотел чтобы это было лишь сном. я был счастлив, с одной стороны. но с другой, ты всегда говорил как тебе противны геи и не испытывал никакой жалости к тем, с кем судьба сыграла такую злую шутку. а потом сам же оказался на месте того, кого так презирал. от этого мне было больно, но я терпел, терпел все твои высказывания, терпел и уход. единственное, что могло меня отвлечь от своего проклятия это общение с тобой, ты буквально спас меня от нескончаемого замыкания в себе, за что я тебе благодарен. но, наверное, тебе не понравятся мои следующие слова. кенма сглотнул и, сделав глубокий вдох, повернулся в сторону собеседника и произнёс: — я люблю тебя, куроо. эти слова эхом раздались в голове темноволосого, но он и бровью не повёл. как будто не слышит. — эй, можно… тебя обнять? по-дружески, без всякой романтики. молчание уже било по ушам. блондин приблизился к тетсуро и аккуратно обвил его плечи руками. от него чувствовался холод, как будто парень обнимает не живого человека, а куклу, не спешащую высвобождаться от объятий, но всё так же равнодушно смотрящую куда-то в пустоту. они стояли так пять минут, после чего кенма, не дождавшись реакции бывшего капитана, отстранился и встал туда же, где и стоял. — я знаю, что ты не хотел себе такой судьбы. но есть один шанс… чтобы ты был счастлив. снова, ноль эмоций. — я кое-где услышал, что когда родственная душа умирает, на запястье человека появляется другое имя… прости меня, что всё так вышло. пожалуйста, будь счастлив. прощай. блондин переступил через ограждение на крыше и, в последний раз глянув на лицо собеседника, и увидев прослезившиеся глаза того, улыбнулся и спрыгнул. куроо какое-то время бесчувственно стоял на месте, даже его дыхание замерло. казалось, что это лишь сон, кошмар, почти ничем не отличающийся от остальных, как сонный паралич, не дающий проснуться. невольно парень бросил взгляд вниз, на дорогу, где неистово гудели машины, сирены, были слышны и крики людей. и вот, одна тоненькая ниточка, сдерживающая тетсуро от истерики, сорвалась. он сгорбился, слёзы на его щеках лились градом, не получалось вдохнуть, и в какой-то момент парень закричал, так сильно, что у него заболело горло. он не хотел чтобы всё так заканчивалось. он не любил кенму, но он хотел продолжать с ним дружить и общаться, он хотел чтобы они могли так же наслаждаться волейболом, как и всегда. он не хотел рушить их взаимоотношения, наоборот, их разрушила эта система. идиотская система соулмейтов.

* * *

куроо тихо заходит на балкон, достаёт из ничем не примечательной пачки с парочкой слов о вреде курения сигарету, слышен щёлк зажигалки и снова парень вдыхает эту отраву для своего организма. от того, что он вспомнил произошедшее год назад его затошнило и резко появилось желание покурить. тетсуро смотрел в окно, за которым был почти тот же пейзаж, что и тогда: такими же цветами переливался закат, облака будто бы встали в то же положение, даже всё те же люди шли по улице, возвращаясь с работы. ну, или так казалось темноволосому. он всё думает: а что было бы, если бы куроо не просто стоял тогда столбом? он мог бы остановить козуме, он мог бы сказать что не хочет, чтобы он умирал, что он что-нибудь придумает. возможно они бы смогли остаться друзьями, возможно раскрыли бы тайну этого мира и с войной бы пошли на эту систему. он мог бы хотя бы посмотреть кенме в глаза и показать, что ему не всё равно. бывший волейболист схватил себя за голову, он почувствовал как его лицо горело, и как будто бы что-то давило ему в горле изнутри. в ушах неистово зашумело, брюнету казалось, что слёзы уже вот-вот потекут по его щекам. глаза его так пересохли, что не могли выронить и капли, из-за чего было очень больно. он бросил сигарету и поплёлся к кровати, упал на мягкие подушки и прижал их к ушам, чтобы не слышать шум. тетсуро продолжал постоянно возвращаться к мыслям о козуме, стараясь отвлечься, но так и заснул с мыслями о нём. он никогда и не узнает были ли слова его друга правдой, ведь роковая надпись на запястье была уже не просто зачёркнута двумя порезами, а изрезана так, что рассмотреть никак не получится.