Искусство разрушения

      Создание чего-либо прекрасного, поистине величественного, превосходящего остальные творения, не важно — свои или чужие; затмевающего своей красотой и великолепием, казалось, весь остальной мир — удел по-настоящему талантливого гения вкупе с его завидным трудолюбием и упорством доводить дела до конца, оттачивая каждую деталь, буквально отшлифовывая алмаз, превращая его в радующий глаз элемент такого же прекрасного украшения. Талант, который вырабатывался на протяжении долгих лет, нередко включающих в себя бессонные ночи, непринятие миром, столкновение идеалов; в конечном итоге которые становились и поводом для неуверенности в себе и своих умениях.       Но разве такие мелочи могли пошатнуть настрой творца и погасить в нëм огонь искусства? А разрушить идеалы, на которых и строилась вся его жизнь? Вряд ли.       Единственное, что могло в действительности напугать — это хотя бы небольшая мысль о том, чтобы разрушить все созданное собственными руками. И один такой день неожиданно настал…       Голова болела, отзываясь небольшой налитой, как свинцом, тяжестью в висках и отдалённым гулом в ушах. Видимо, вчера и вправду нужно было заканчивать пораньше затянувшиеся посиделки всей их четвёрки и отправляться домой, чтобы не корить себя за подобную слабость сейчас. Впрочем, как и каждый раз, давая себе обещание не пользоваться нагло возможностью погулять за чужой счёт; и всё это ровно до того момента, пока всё происходящее вокруг не станет как в тумане, а собственные ноги откажутся слушаться до такой степени, что возвращаться в обитель придётся с чужой помощью на плечах своего соседа. Спасибо уже на том, что не бросает его отсыпаться в таверне. А ведь спокойно мог, чтобы потом встретить его днём, вернувшегося и недовольного, полного претензий по этому поводу, спокойно объяснив, что это было в качестве поучительного урока хоть немного знать меру и следить за своим состоянием. А ведь зная его, когда-нибудь он этот способ опробует.       Но если бы это и случилось, то уже в каком-нибудь будущем — ближайшем или далёком, так что сейчас об этом можно было не волноваться. А пока желательным было встать с кровати и привести себя в порядок. Хоть ближайших встреч с заказчиками не планировалась, а на выполнение текущих работ ещё не вышли сроки, но манящее желание подольше полежать на кровати нужно было пересилить. Всё-таки пора уже настроить свой сбитый режим.       С огромным усилием Кавех всё же смог вырваться из крепких объятий так не желающего отпускать его одеяла, и поплестись в ванную комнату чтобы хоть немного привести себя в порядок. Холодная, почти ледяная вода, помогла в этом. Не глядя, постарался нащупать свою расчëску, всегда лежащую на привычном месте, которой в этом доме, кроме архитектора, больше никто и не пользовался. Сам Аль-Хайтам, казалось, уже родился с идеальной укладкой, которую не могло испортить ни одно происшествие, ни одно стихийное бедствие. Поэтому и нужды в таковом предмете личного пользования не нуждался.       Пальцы дотронулись до необходимого предмета. Простой деревянный, не сильно примечательный, гребень, доставшийся ему в качестве подарка от матери ещё в детстве, по одному только виду которого можно было сказать, что ему лет почти столько же, сколько и Кавеху, выросшему буквально с ним в руках, когда его золотистые волосы начали доходить ему до плеч. Многие бы уже давно выбросили такую старую вещь и купили, если не сильно дорогую и роскошную, то хотя бы новую. Но не Кавех. Даже имея деньги, от него избавиться он бы не посмел. Дорог он был для него не материалом, из которого сделан, а памятью. Единственное, что у него осталось от тех прекрасных времëн в семейном кругу, наполненных теплом домашнего очага.       Быть может, эти воспоминания, всплывшие из глубин сознания, отвлекли его. Вернувшись в реальность, он понял — под ладонью больше ничего не ощущалось.       Наконец открыв глаза, чувствуя, как по лицу всё ещё стекают тонкие ручейки уже тëплой воды, Кавех обнаружил, что необходимой ему вещи не было.       «Не может быть. Он точно должен находиться здесь. Он всегда здесь был. Вряд ли Хайтам мог им воспользоваться и бросить в самом неожиданном и неподходящем месте. Как минимум, он бы точно предупредил…»       Ещë раз осмотрев глазами ванную, пребывая в полном смятении, он в итоге решил заняться поисками позже уже на светлую голову. Быть может, стоило только спросить об этом своего соседа, как тот тут же одним движением руки пальцем укажет на пропажу, которая была буквально у него под носом. Как забавно, но порой часто это так и случалось, как будто все необходимые в данный момент вещи становились невидимыми и проявлялись только тогда, когда появлялся кто-то посторонний. — Сегодня ты слишком рано. На тебя это не похоже. Обычно после таких посиделок тебя не разбудить до вечера и стаей вьючных яков за окном. — прослеживалась нотка иронии в данных словах секретаря, не изменяющего своим привычкам начинать, продолжать и заканчивать день за чтением. Какая это по счету книга? Кавех мог поклясться, что сколько бы не наблюдал того за обыденным занятием, книга каждый раз была разная. За такой период можно было спокойно стать просвященным в различные сферы. Не удивительно, что этим лишний раз — в подходящий и не подходящий момент — хотелось похвастаться, повыпендриваться своими знаниями.       Кавех в итоге лишь только улыбнулся, прикрыв глаза, даже не поворачиваясь к своему соседу.       «Всë такой же занудный, в особенности по утрам. Как странно осознавать, что для меня это стало уже настолько привычным делом…» — А что, в моем скором пробуждении была такая срочная необходимость? — усмехнулся Кавех, неторопливо наливая себе из турки в кружку недавно сваренный кофе, аромат которого, распространившийся по всем комнатам — одна из главных причин вставать пораньше с утра. — Вряд ли кому-то я мог понадобиться в такое время.       Продолжая ехидно улыбаться, окинул взглядом уже находящегося рядом с собой Хайтама, который не сводил с него глаз. — А если скажу, что мне? — Скажешь по-своему, в своей излюбленной манере? — Всё верно.       Взгляд архитектора стал ещё хитрее. Всё-таки временами ему нравилось дразнить своего так называемого для всех соседа. Ровно как и сейчас, разделяя приподнесëнной к собственным губам кружкой их лица, расстояние между которыми значительно сократилось по инициативе Хайтама. И сейчас в виде небольшой преграды был несчастный предмет кухонной утвари, который, как заранее знал Кавех, спустя несколько секунд заигрываний будет отставлен в сторону и через большой промежуток времени, когда он сможет вновь вернуться к нему, его придëтся вылить и приготовить новый.       Но кофе остыл бы по другой причине…       Кавех, как ошпаренный, с шипением и звуком, похожим на сдержанный крик, отпрыгнул в сторону, тряся рукой в воздухе, разбрасывая в сторону крупные капли от напитка. — Что за?.. — не успел договорить он, испуганно глядя прямо на Хайтама.       Тот, в свою очередь, с непониманием происходящего смотрел в ответ. — Что произошло? Что с тобой? — Кажется, кружка протекла… Треснула прямо у меня в руках. Обжëгся кофе.       Но, на удивление обоих, осмотревшихся по сторонам, ни осколков, ни большей части от посуды — ничего не осталось. Лишь только тëмные пятна от напитка украшали пол и одежду архитектора. — Как странно, — тихо пробормотал Кавех, добавляя уже громче. — Схожу переоденусь.       «Нет, просто показалось. С кем не бывает. Просто спросонья многие бывают неаккуратными».       Кавех принял это, попутно выбрасывая из головы остальные мысли, сбрасывая на свою кровать ярко-красную накидку, а следом за ней и испачканную рубашку, быстро ухватив первую попавшуюся верхнюю одежду, натягивая на себя. Повернувшись, чтобы собрать недавно снятую одежду и закинуть её в корзину для белья и приняться ближе к вечеру за стирку, замер.       Нет, он точно помнил, что бросил их на кровать. Даже если бы и промахнулся, вещи валялись бы уже на полу в поле его зрения. Не могли же они ожить и уползти под кровать? Бред.       На всякий случай он опустился на карачки, заглядывая под своë спальное место. Пусто. Лишь тонкий слой пыли и потерянная недавно им кисточка с уже засохшими остатками краски.       Вновь осмотрелся по сторонам, изучая каждый метр комнаты. Понимая, что слишком глупо, но проверил заодно и потолок. Как и ожидалось, их там не было.       «А вот это уже по-настоящему странно и даже малость жутко».       Тут в голове резко всплыли воспоминания из детства, воспоминания про прочитанных из детских сказок мифических существ, скрывающихся от людских глаз и обитающих в домах, ворующих небрежно разбросанные вещи или игрушки, с которыми играли меньше всего. А порой и утаскивая самых непослушных детей.       Кавех наигранно засмеялся. Ну уж нет, дело точно было не в них.       Но… Тогда в чëм?       Никаких мыслей по этому поводу у него не было. Поэтому Кавех медленно уселся на ближайший стул, лбом упираясь в ладонь, стараясь найти хотя бы малейшее объяснение всему происходящему. Ну не мог же он быть настолько рассеянным и неаккуратным.       И, словно в доказательство ровно противоположного, он почувствовал, как максимально отклоняется назад, под силой гравитации падая на пол, больше не ощущая под собой деревянной поверхности стула, но знатно ощущая поверхность пола. Вдобавок к этому рядом стоящий стол со всеми принадлежностями для творчества оказался слишком близко, удар о край которого отозвался сильной болью в затылке. — Да что б тебя… — схватился за ноющее место Кавех, слыша, как стремительно приближаются к его комнате шаги. — Всё в порядке? Был какой-то шум. — Нет, то есть, да. — не зная, как объяснить своему соседу творящийся с ним хаос, лишь только отмахнулся от протянутой руки помощи, тяжело вздохнув, сообщил: — Пожалуй, немного проветриться мне не помешает. Слишком странно себя ощущаю…       Прогуливаясь по шумному базару, вдыхая свежий воздух, одновременно с нотками аромата свежих фруктов и цветов, Кавех старался хоть немного развеяться. Быть может, ему просто необходим был отдых. Он совсем недавно разобрался со своим долгом, закончил с кучей проектов, на которые потратил уйму дней без продыху и огромное количество бессонных ночей, отдавая работе всего себя, истратив последние силы. Вся его продуктивность держалась на одной-единственной мысли: ещё немного, ещё совсем чуть-чуть и можно будет вздохнуть спокойно.       Понятное дело, его могли одолевать глюки от переработок и переутомления. А потому необходимо было расслабиться. — О, не подскажете, сколько стоит данная вещь? — поинтересовался Кавех, подходя к одной из лавок, указывая пальцем на вазу. Но вопрос он задал не потому, что та ему и вправду понравилась.       Наоборот, такого ужаса он в своей жизни ещё не видел. Руки у того, кто её изготовлял, росли явно не из того места: не сильно бросались в глаза, но всё же были видны все неровности, непропорциональности. А покрас… Такие блëклые тона без каких-либо правильных сочетаний по цветовой гамме. Да она же не подойдëт ни под один из интерьеров, даже самых неудачных, которые он только мог себе представить.       И сейчас ему было просто любопытно, как такое, мягко говоря, уродство могло так спокойно находиться в продаже. Ещё, наверное, и стоило баснословных денег. Многие любят завышать цены на подобное барахло, рассказывая о ней всякие небылицы: от происхождения — кто и с какой целью её сделал; возрастом и редкостью данной вещицы; для самых доверчивых и эмпатийных, как он, найдётся байка, мол, сделана группой бедных и больных детей-сирот, на лечение которых и пойдёт выручка с её продажи. Но Кавех в этой сфере уже давно начал разбираться, наученный горьким опытом, теперь смог различить обман в надежде на лëгкую наживу. — Тридцать тысяч. — спокойно ответил торговец, натягивая улыбку.       Кавех присвистнул, не удержавшись от вырвавшихся эмоций. Даже не разбирающемуся человеку было понятно, что этих денег она не стоила. Тот же Хайтам со своим странным вкусом полностью согласился бы с этими словами.       Как он и предполагал, мужчина начал красочно расписывать, в чëм же заключалась дороговизна данной вещи. Но Кавех не слушал, внимательно разглядывая каждый уголок, пытаясь обнаружить в еле заметных трещинах крупицы золота. Это точно была бы единственная причина завышенной цены, всё остальное — просто пустая болтовня с целью впарить ненужный товар и обобрать до последней нитки.       Кавех замер, переставая вертеть из стороны в сторону товар. Взгляд застыл, а сознание пыталось понять — стоит ли доверять глазам. Тому, что он сейчас видел?       Это не было похоже на воздействие элементальной энергии. Уж тем более на воздействие при помощи физической силы. Но он отчëтливо наблюдал за тем, как с небольшими вспышками в некоторых местах предмет на доли секунды деформировался, вновь становился нормальным, и снова словно исчезал.       Если бы он только знал и понимал значение «глючить», то описал бы данный феномен именно этим словом.       Он даже не успел понять, как ваза просто исчезла в его руках. Как будто её и вовсе не было.       С беспокойством взглянул на торговца, который с упоением до сих пор вëл монолог, немного отвлëкшись, глядя в сторону, словно вспоминая собственную данную историю, активно жестикулируя рукой, словно подчëркивая каждое своë слово.       И через секунду встретился с ним взглядом. С его настороженным взглядом. — Я так понимаю… Вы решили её приобрести? — Что вы! Нет! — Тогда… Не могли бы вы её вернуть? — Но её у меня нет! — Куда же она, по-вашему, делась? — Я правду говорю, нет её у меня. Вот, смотрите!       Кавех сделал шаг назад, демонстративно расставляя руки, показывая всего себя. — Даже если бы я захотел, спрятать мне её у себя негде. Куда я её, по-вашему, мог засунуть?       «Да даже если бы она досталась мне даром, ни за что бы не взял её. Что уже говорить про воровство. Это слишком низко для меня». — Да, действительно… — с трудом, но согласился торговец, осмотрев парня и, слегка выглянув из-за прилавка, осматривая и пространство между ними. — Странновато…       «И не то слово. И вы вряд ли поверите мне, что она просто так растворилась у меня в руках. Даже если продемонстрирую с другими вещами и это не сработает, назовёте меня просто сумасшедшим. А если сработает — могут обвинить в тайной магии и новом способе грабежа на расстоянии. Лучше свалить отсюда побыстрее…»       И пока торговец в задумчивости чесал затылок, осматривая остальные свои товары, Кавех быстрым шагом удалился… — Нет, нет, нет! Этого просто не может быть! Это не правда!       Кавех почти в истерике срывал первые попавшиеся цветы, наблюдая, как и те исчезают подобным образом.       Это не было похоже на неизвестную ему магию, которой он внезапно овладел за ночь.       Это было что-то другое…       «Быть может, эффект распространяется на небольшие предметы. Жить, конечно, придётся тяжело с такой негативной особенностью, но, по крайней мере, он не заставит исчезнуть свой собственный дом».       И с этой мыслью Кавех подошëл к ближайшему огромному дереву. Прикоснувшись, в ужасе отстранился, наблюдая всё те же глючные мигания.       «Но это же не должно коснуться живых существ? Верно?..»       Одинокий хиличурл, неторопливо прогуливающийся в окрестностях, заметив приближение постороннего, агрессивно бросился в атаку.       Один уворот от атаки его кулака, одно прикосновение к спине…       Тот же глюк. Тот же эффект исчезновения.       Кавех упал на колени, глядя прямо вниз, на колосящуюся от лëгкого дуновения ветра траву.       И истерически засмеялся…

***

— Кавех? Кавех! Что ты здесь делаешь?       Обеспокоенный пропажей своего соседа, Хайтам обследовал все возможные места в городе, в которых мог оказаться архитектор. Последним он решил проверить их место, в котором они наслаждались ночным небом, глядя на светящиеся вдалеке окна академии.       И сейчас, держа в руке лампу, освещая тëмное пространство вокруг, обнаружил очертания знакомой фигуры.       Но Кавех явно не наслаждался видами, сидя на сырой после дождя земле, обхватив руками собственные колени, уткнувшись в них лицом. — Не подходи, Хайтам. — Что? Почему? Что произошло?       В ответ лишь молчание, нарушаемое небольшими порывами холодного ветра. — Кавех, — раздался тяжëлый вздох. — Пойдëм домой. Расскажешь, что случилось. — Я не могу. — Да почему? — Вот почему…       И продемонстрировал, как сорванный им рядом растущий цветок растворяется в его руках. — Всё исчезает. Абсолютно всё, до чего бы я ни дотронулся. От них ничего не остаëтся. И я не знаю сам, что происходит. Но знаю, что исчезнуть могут и люди рядом со мной. В том числе и ты… — Ну хватит, не говори ерунды. Тебе нужно отдохнуть.       Лампа оказалась на земле между ними. — Это, по-твоему, ерунда? Ты же сам всё видел собственными глазами! — Да, видел. — прозвучал ровный, ничуть не удивлëнный голос оказавшегося совсем близко Хайтама, на лице которого при свете лампы появилась мягкая улыбка. — И поэтому тебе пора домой. — Хайтам, я не смогу. Я не смогу вернуться. Всем будет только хуже от одного только моего присутствия.       Кавех замер, ощущая, как крепко чужие кисти сжимают его собственные. — Ты что творишь! С ума сошëл! Я не шутил! Я говорил серьёзно!       Но вырваться и сбежать не мог — слишком крепко удерживали его. — Кавех, пока не поздно, пойдëм домой…       Кавех понял, что на самом деле уже поздно. Поздно было что-либо предпринимать. Оставалось только наблюдать, как в его руках, частица за частицей, начинает растворяться и сам секретарь.       Кавех лишь в отчаянии сильнее сжал чужие кисти, медленно поднося их к своему лицу, кончиком носа дотрагиваясь до еле осязаемой кожи, роняя слезинки. — Зачем?.. Для чего ты это сделал?.. Почему опять не послушался меня?.. — Так будет правильнее, Кавех…

***

      Всë тело пробрала дрожь, бросая в жар.       Кавех почти подскочил на своей кровати, хватаясь за края одеяла.       «Это… Это же был сон? Прошу, скажите что да».       Осторожной и медленной походкой направился к выходу из комнаты. Сердце забилось сильнее, опасаясь обнаружить, что всё происходящее было взаправду.       И, заглянув в соседнюю комнату, с облегчением вздохнул, стоило увидеть как ни в чëм не бывало сидящего Хайтама в своей привычной позе за привычным занятием. — Ох, ты не представляешь, какой кошмар мне сегодня приснился. — протянул Кавех, расслабленно и непринуждённо заключая своего соседа в объятия. — Я уже перепугался, когда мне показалось, что ты растворился в воздухе.       И уже потянулся, чтобы поцеловать в щëку, как неожиданно был остановлен одним грубым движением. — Кавех, ты пьян? — Что? Нет! С чего ты решил?       Немного принюхавшись, Хайтам с непониманием осмотрел с головы до ног архитектора. — Тогда что ты только что пытался сделать? — В смысле? Тебе же всегда нравилось, когда тебя обнимают сзади, разве нет? — С чего ты так решил?       Кавех, в свою очередь, был ещё в большем недоумении, ощущая на себе пристальный, полный презрения, взгляд. — Потому что ты сам признался, когда мы начали… — Кавех сглотнул, чувствуя неприятное сжимающее ощущение в горле. — Встречаться.       Хайтам в удивлении вздëрнул бровь. — Вот оно как. Ты случайно нигде не ударялся головой? Или, быть может, это так на тебя повлияла переработка и поздние посиделки? — Совсем нет… — уже тихо произносил Кавех, опустив глаза, чувствуя, как и сам начинает не верить собственным словам. — Но разве не ты первым признался мне ещё давно? Не ты сам сказал столько приятных и воодушевляющих слов совсем недавно, буквально вчера… Погоди, получается, позавчера, когда мы праздновали погашение всего моего долга? — Погашение долга? — Хайтам не удержался от лëгкого улыбки. — Ты не оплатил Дори даже половины от всего. А если не веришь — можешь взглянуть на свои счета. Они в общем ящике с остальными документами. А пока занимаешься проверкой, я схожу в академию. У меня ещё много дел там. Заодно и придëшь в себя к моему возвращению.       Кавех, не веря собственным ушам, дождавшись, пока закроется входная дверь, бросился в кабинет. Перерыв бумажки, нашëл нужные.       Всë как и сказал Хайтам. Его долг всё ещё был не погашен и состоял из огромной суммы.       «Нет… Это же просто розыгрыш? Один большой идиотский розыгрыш? Этого не может быть. Прошу, Хайтам, вернись и скажи, что ты пошутил… Пожалуйста…»       Но никто так и не вернулся…

Сообщение от программы: Сброс данных. Возврат к заводским настройкам. Исправление ошибок. Загрузка игровых ресурсов. Восстановление данных — успешно. Компенсация: 300 примогемов. Приятной игры.