Dawn is a friend to the Muses (Рассвет друг Музам)

{Даже если все, я никогда} Гарри думал, что он будет чувствовать хоть что-то, идя в Большой зал. Он должен был. Столько людей умерло здесь. Но он, конечно-же, ничего не чувствовал. Ни капли грусти в его теле. Ему, что-ли, совсем плевать на всеобщие смерти? Тогда почему он ничего не чувствовал? Что с ним было не так? Эти люди умерли за меня, а мне, кажется, совсем всё равно. Может это потому что в жизни Гарри уже умерло столько людей, что его это просто больше не волновало. Он научился прятать боль, игнорировать вину, и грусть просто ушла вместе с этим. Но теперь, он просто остался со стыдом. Эти люди заслуживали, чтобы по ним горевали. Чтобы он по ним горевал. Тот, для кого они пожертвовали своими жизнями. И он, из=за того, что он никогда не учился нормально справляться со своими чувствами, просто их заглушал. Притворялся, что ничего не случилось. Просто, чтобы не чувствовать боль. Они этого не заслуживали, Гарри знал. Но он умер уже второй раз пару месяцев назад, и в данный момент ему, кажется, было всё равно. Он смирился с этим уже давно. Он был подготовлен к смерти. Он был готов. Но смерть не была готова к нему, вот он и вернулся. И теперь, вся его жизнь снова разваливается, а ему просто плевать. Его не должно было тут быть в первую очередь. Он не должен был выжить. Он не должен был по ним горевать. Они должны были горевать по нему. — Гарри, прекрати пялиться на Малфоя и доешь! Джинни стукнула его в плечо, достаточно быстро убирая свою руку, чтобы он не смог её ранить. Он посмотрел вверх. Он неосознанно пялился на Малфоя? Старые привычки тяжело уходят, наверное. — Да, прости, Джин, просто задумался на секунду. Можешь передать мне масло? — Джинни скептично его осмотрела, но всё равно передала ему масло.

***

Макгонагалл провела их в гостиную Восьмикурсников, дала пароль, а затем оставила их одних перед гигантским гобеленом. Хаффлпаффец, которого Гарри не потрудился узнать, робко сделал шаг вперёд и пробормотал пароль. Гобелен сам заверну себя наверх, открывая каменную арку. Один за одним, все Восьмикурсники ступили внутрь места, которое они будут называть домом весь предстоящий год. В отличии от гостиных факултетов, гостиная Восьмикурсников не имела определительных цветов. Большинство стен и мебели были окрашены в разные оттенки коричневого, также, как и кабинеты, но диванчики, пледы, скатерти, лампы картины и так далее были окрашены в разные оттенки разных цветов. Не только цвета, используемые факультетами, розовые, фиолетовые и оранжевые также виднелись по всей комнате. Эстетически это место было не лучшим, но достаточно комфортным, чтобы провести в нём год. Конечно, это и рядом не стояло с гостиной Гриффиндора, но Гарри мог с этим жить. От чего он действительно был в предвкушении, так это от спален. Впервые, с начала школы, у него в Хогвартсе будет своя комната. Он любил разделять комнату с Симусом, Дином, Роном, но после войны и времени, проведённом в Норе, он нуждался в пространстве. И также была та тема с его кошмарами, конечно же. После конца войны, они только ухудшились. Ему снились его друзья, как он опоздал и не смог их спасти. Ему снились смерти Сириуса и Римуса. Но самые страшные начинались в лесу. Иногда Воскрешающий камень не работал и его родители даже не появлялись вообще. И иногда они всё-таки появлялись. И смеялись над ним. Сириус и Римус тоже. Говорили ему, каким-же трусом он был, что его родители никогда его не любили. Что он никогда не должен был попасть в Хогвартс в первую очередь, не то что попасть на Гриффиндор. Что он был и всегда будет один. Во время его прибывания в Норе тем летом, он делил комнату с Роном. Особенно в начале, немного после Битвы за Хогвартс, он просыпался каждую ночь, крича, его кожа горела. Рон попытался тронуть его однажды и он обжёг его и разбил все окна. Это было ужасно. Особенно для Рона, который ничего не мог сделать, чтобы помочь Гарри. Гарри лучше всех знает, какого это. Рон этого не заслуживал, тем более учитывая то, как мало времени прошло с потери Фреда. Рон сказал, что ему плевать, но видели тяжёлые мешки под его глазами и бледность его щёк. К счастью, со временем его кошмары немного улучшились и Гарри смог немного совладать со своей магией. Большую часть ночей, заглушаюшего заклинания было достаточно, чтобы Рон продолжал звучать, будто спит. Но всё равно, в некоторые ночи этого было недостаточно. Это вправду не было идеальной ситуацией для сна, для них обоих. Теперь, когда у него есть своя комната, ему не нужно переживать о том, чтобы кого-либо ранить. Гарри не осознавал, что отключился от реального мира, пока не услышал голос, близко к его уху. Он подпрыгнул, разбивая где-то стакан и повернулся к звуку. Перед ним стоял Невилл Лонгботтом. — Ох, мне так жаль, Гарри, я не хотел тебя напугать! Просто, ты стоял тут так долго, что я начал немного волноваться... — Нет, прости, Нев, всё в порядке. Спасибо, что вытянул меня из этого. Хэй, ты видел Гермиону и Рона? Я нигде их не вижу... — Гарри снова оглядел гостиную, но никаких признаков рыжих волос или густых кудрей не было. — О, да, я видел, как они поднимались наверх в свои комнаты. Тебе тоже стоит пойти; уже становится довольно поздно, а я предполагаю, что ты ещё не разобрал вещи. — Невилл немного улыбнулся и направился в сторону лестниц. Гарри последовал за ним. Там, в коридоре, перед его дверью стояли Гермиона Грейнджер и Рон Уизли. И, прямо перед ними, стоял никто иной, как Драко Малфой. Гарри почувствовал напоминающую внутри злость. Это была первая реальная эмоция, которую он испытал с моменты прибытия в Хогвартс. Он быстро отмахнул эту мысль. Он не хотел думать о том, что это значило, Малфой являлся единственным, кому удалось его задеть. Он ринулся к ним, чувствуя, как под его кожей зарождается огонь. Драко первый посмотрел вверх, словно чувствуя его. У него всегда был к этому талант, рассеяно подумал Гарри. Паника пробежалась по лицу Малфоя, но также быстро, как и пришла, она ушла, и его лицо вернулось к тому незнакомому пустому взгляду. По какой-то причине, это распалило Гарри ещё сильнее. — Привет, Гарри! Как тебе гостиная? Мы только что обсуждали это с Драко. Это так увлекательно, неправда ли? — Гермиона прекратила говорить, когда она увидела, как вспыхнуло лицо Гарри. — Гарри, что не так? Снова твоя магия? Что-то случилось? — Гермиона, с задумчивым выражением лица, сканировала его своими глазами. — Нет, Гермиона. Ничего не случилось. По крайней мере, не со мной. Но вот что-то точно случилось с вами двумя. Почему вы добровольно разговариваете с ним? Вы уже забыли что он сделал? На какой стороне войны он был? Он использовал на вас Империо? Споил вам зелье? Точно уж ее впервые, вот что. — Гарри стоял прямо перед Роном и Гермионой, смотря в напуганные лица тех. Стоп, напуганные? С чего б им быть напуганными? — ...нет, Гарри. — Гермиона посмотрела на Рона, будто не решаясь продолжить. Рон посмотрел на Гарри с опаской в глазах. Затем он повернулся обратно к Гермионе, дав ей неуверенный кивок. Этого Гермионе вроде было достаточно, так что она продолжила. — Драко ничего с нами не делал. У нас просто был непринуждённый разговор, на этом всё. Ты ведь помнишь, что он извинился, так? Ты сказал, что он прислал тебе письмо. Я знаю, что- Мы знаем как трудно тебе, доверься нам, мы правда знаем. Мы твои лучшие друзья. Но для нас это тоже было непросто. И я с Роном, мы, ну, мы устали биться. Драко тоже. Он изменился, Гарри, правда. Все мы. Пожалуйста. Тебе не нужно прощать его. Просто дай ему шанс доказать себя, угу? Вам не нужно тут же быть лучшими друзьями. Вам вообще не нужно становится друзьями. — Гарри усмехнулся на этом. Он и Малфой друзья? Шансы этого были так мало, что Волдеморт себе скорее нос вернёт. — Так что мы все можем попытаться и провести этот год мирно? — Теперь, Гермиона выглядела ещё неуверенней. Гарри думал, что никогда не видел такое выражение лица на ней раньше, даже на самых трудных уроках. То последнее предложение также было вопросом. Будто она верила, что он был тем, кто нарушал покой. Малфой уже ушёл, только сейчас заметил парень. Умный ход. Но совсем не то, что сделал бы Малфой всего-лишь год назад. Гарри не ожидал, что тот будет тихим, совсем ничего не скажет и даст Гарри вот так вот его оскорблять. Странно. Гарри это не нравилось. Малфой наверняка вновь что-то затеял, почему бы ещё ему так странно себя вести? Говорить с его друзьями, вести вежливый разговор? Малфой?! Да ни в жизни. Он, наверное, подлил им что-то в напитки или что-то типа того. Рон никогда бы его иначе не простил. Не говоря уже об абсолютно нормальном разговоре. Он ненавидел мерзавца наверное даже больше чем Гарри. Что-то точно было не так и, впервые за время после битвы, у Гарри снова была цель. Он собирался узнать, что затеял Малфой, и остановить его любой ценой. Даже если это будет последнее, что он сделает.