Freedom

      Рутина — одно из немногих вещей в этом месте, что успокаивает. Она буднична, предсказуема и верна самой себе, что не может не радовать напуганных неизвестностью пациентов и заключённых. Чаще всего именно рутина спасала их от экспериментов, ведь она, как правило, заключалась в какой-то травме или болезни, вызванной впрочем или инъекцией, или случайными обстоятельствами. Они, конечно, так или иначе были связаны с лабораторией, но не всегда вели к летальному исходу. Здесь надо понимать, что рассматриваются случаи неудачных гипотез учёных, опробованных на людях. И если человек выживал, то отправлялся на своеобразную реабилитацию, а значит получал долгожданный покой. Кормили тут хорошо, лечили тоже. Ведь новых заключённых добывать не так просто, а брёвна могут закончиться с поразительной скоростью. Однако рутина — это повторение одного и того же действия раз за разом. А это уже определение безумия. Выходит, все люди безумны? Тогда, может быть, теория о том, что те, кто лежат в психбольницах, просто видят и знают больше, чем "нормальные" люди — правдива? И тогда безумцы не приняли на самом деле нормальных людей, коих меньшинство, и подумали, что их следует лечить? Да, рутина может свести с ума. Но в условиях сумасшедшего дома она работает в обратную сторону, как и все понятия о других нормальных вещах. Здесь безумие — обыденность, а норма — признак сумасшествия. Ведь в подобных местах оставаться нормальным — безумие.       К сожалению, так же быстро заканчивается и всё хорошее, и отдых в лаборатории — не исключение. Неделя пролетела незаметно, оставляя после себя лишь ноющее чувство упущенной мимолётной радости. Однако, в теле присутствовала приятная лёгкость, а на душе воцарилось спокойствие, которое позволяло не обращать внимания на белые стены и мерзкий холодный свет, высасывающий душу. Несмотря на то, что в коридорах присутствовал типичный для стерильных заведений холодок, он казался отнюдь не показателем чистоты и здоровья. Он скорее дополнял образ дементора, заточившего в себе вместе с позитивными эмоциям заключённых сами заключённых. — "Что же творится на нижних этажах?"       Представить это было не трудно. Гиена во время перевязок каждое утро проходила мимо карцеров и тяжёлых железных дверей, ведущих в пыточные. Это название им подходило больше, нежели надписи на жутких дверях, гласящие: "Испытательное помещение номер такое-то". Гиена бывала только в одном из них, когда учёные испытывали после её превращения выносливость. Её привязывали к беговой дорожке, ждали, пока она попросту не упадёт, а потом откачивали с помощью кислородной маски.       Остановившись возле помещения с прозрачными стёклами, Гиена заглянула в одно из них. По факту, эти комнаты были самыми безопасными: на столах вместо пультов и шокеров стояли микроскопы и пробирки с неизвестным содержимым, а кушетки выглядели вполне безобидно. На них лежали невинные белые мягкие простыни, а рядом на тумбочке находились обычно бинты, лекарства и предметы для поверхностного осмотра пациента. Девушка и сама лежала на такой неделю назад.       Гиена деликатно постучалась, и, оставив сопровождающего её охранника в коридоре, вошла в окутанный тишиной кабинет. Доктор ждал её, копаясь в холодильнике. Услышав лёгкий щелчок замка, он оторвался от своего занятия, поправил очки и легко улыбнулся. — Ну, голубушка, вы полностью здоровы. Пора снимать бинт. И, если вы не против, я возьму у вас финальный анализ крови, чтобы убедиться, что токсин полностью вышел из тела.       Гиену всегда раздражали подобные риторические вопросы. Тут вообще вопросов задавать было не принято, их смысл и позыв выворачивались наизнанку и смешивались с грязью вместе с мнением пациента. — Да, конечно.       Тихо ответила Гиена, присаживаясь на коженное кресло рядом со столом. Доктор сел перед ней на одно колено и снял повязку, осматривая некогда повреждённый участок кожи. В районе щиколотки остались характерные круглые шрамы, опоясывающие ногу подобно необычному браслету. — Поразительно, не так ли? Яда успело проникнуть совсем немного, а как быстро он подействовал! Не хуже змеиного. Чтобы нейтрализовать столь мизерное его количество, нам потребовалось ввести в вашу кровь серьёзную дозу антидота.       Гиена пожала плечами, а Доктор усмехнулся, выкинул бинт и взял шприц. Попросив девушку пару секунд поработать кулаком и протерев место сгиба локтя, ввёл иглу в вену. — Слизь, которую выделяют щупальца "SR208" — уникальна. Она позволяет мгновенно зажить нескольким видам серьёзных ран — осколочным, сквозным и пулевым. С обычными царапинами она и вовсе справляется за несколько минут. Эта жидкость — мы назвали её субстанцией — ускоряет процесс деления клеток в миллионы раз! А ещё увеличивает количество этих самых клеток, подстраиваясь под индивидуальные параметры человека, чтобы не случилось отторжения. Фактически, субстанция при серьёзном повреждении не только устранит его, но и продлит вашу жизнь на несколько лет! Это то, ради чего этот объект и был создан.       Доктор взял кровь, поместил пробирку в холодильник и наложил повязку, завязав милый бантик. — Зачем.. вы рассказываете мне это?       Робко спросила Гиена, уставившись на белый бинт. — Очевидно, я хочу кое-что вам предложить. То, от чего вы не сможете отказаться.       Тон Доктора был каким-то... Подозрительным. Мужчина произнёс это вкрадчиво, не то полушёпотом, не то заговорщески. Он сверкнул своими серо-голубыми глазами из-под очков, а под маской на его лице вырисовывалась улыбка. Чутьё подсказывало Гиене, что авантюра, которую он собирается ей предложить, не отличается надёжностью и попахивает обманом. В целом, не доверять Доку причин как таковых нет — не он притащил её сюда и заточил. Он лишь следил за её здоровьем и будем честны, следил внимательно. И хотя по предположениям Гиены в его целях не стояло её угробить, сейчас она начала в этом сомневаться. — Продолжайте.       Почти беззвучно молвила она, поднимая глаза. Доктор хлопнул в ладоши, встал, и стал расхаживать от одного конца комнаты до другого. — Пришло время открыть вам небольшую тайну. Объект SR208, как я уже говорил, является симбионтом. Он хозяин для организма, который мы к нему подселили. Симбиоз этот выгодный: организм значительно увеличил и так отличные показатели подопытного 208 повысил его живучесть, а также добавил ещё несколько неординарных способностей. Номер 208 может выдерживать более высокие показатели давления и кесонная болезнь не так сильно сковывает его, как обычного человека. Он дышит под водой и быстро плавает, поскольку обзавёлся рядом мощных щупалец. Однако, из-за его веса ему сложнее находиться на суше, ведь на него в намного большей степени действует атмосферное давление, к которому к сожалению, подселённый к нему организм уязвим. Возвращаясь к щупальцам. У него их два вида: первые, так называемые хватательные, используется, как вы уже могли понять, для захвата добычи и передвижения. И есть ещё одни, особые. Они спрятаны под его капюшоном. Точнее, они, как и основные щупальца, способны становиться частью его тела, увеличивая массу мышц и даже рост, но они не такие длинные. Именно они и выделяют необходимую нам жидкость. Однако, нами было установлено, что для этого процесса номер 208 должен сам захотеть нам её отдать. На её вырабатывание, как нам кажется, влияют какие-то гормоны, и мы хотим установить, какие именно.       Слушая этот длинный монолог, Гиена всё больше ужасалась и всё меньше понимала ход мыслей Дока. От одного понимания, что в теле человека живёт какой-то паразит, становилось мерзко. Желудок сворачивался в трубочку, а руки холодели. Сжав платье побелевшими пальцами, девушка сглотнула. — И зачем... Я вам?       Почти неслышно пробормотала она, опуская голову. Доктор остановился, глянул на неё сверху вниз и продолжил. — Мы предполагаем, что эти гормоны можно легко обнаружить, если объект будет взаимодействовать с другими людьми. И не с теми, кто держит его на цепи в бассейне, а с такими же, как он сам. Вы должны втереться в его доверие и помочь нам добыть субстанцию. А взамен...       Док подошёл к столу, опёрся о него руками и прожигал взглядом Гиену. — Я выпущу вас и всех ваших друзей.       Шёпотом произнёс он. Глаза Гиены широко раскрылись, она вскинула голову и заглянула в глаза Дока. Серо-голубое небо в них колыхнулось тучами и приближающейся грозой. — "Ударит ли молния?" — Я знаю, вы очень любите их и хотели бы, чтобы они были свободны, претерпев в этих стенах все незаслуженные ими ужасы. Вы ведь рискнёте ради них? — Разве он.. не сожрёт меня сразу же, как я к нему приближусь? — О, нет. На самом деле, наш мальчишка тот ещё скромник. Людей он жалеет, а вынужден питаться ими только потому, что мы морим его голодом несколько недель для проведения различных наблюдений. Дело в том, что из-за голода его дружок внутри начинает пожирать его тело, а это, скажу я вам, крайне неприятный процесс. Так он питается как вполне обычный человек, разве что ест раза в два больше.       Гиена отвернулась, гневно выдохнув через ноздри. — За что вы так с ним?       Произнесла она сквозь зубы, но посмотреть на Доктора вновь так и не решилась. — Это вы можете выяснить у него самого, если согласитесь работать со мной. Помимо гарантии вашего освобождения вы также получите комфортабельное проживание и питание. Ещё я отставлю от вас охрану, если конечно вы не будете давать мне повода этого не сделать. Ну так что, согласны? — У меня есть время подумать? — Конечно. Даю вам срок до завтрашнего утра. Как примете решение, спуститесь сюда.       Гиена кивнула, встала, и на негнущихся ногах покинула комнату. Озвученное ей предложение необходимо было хорошенько обдумать. А помочь принять или отказаться от него могла Роса.       Охранник, который незаметной тенью следовал за босоногой Гиеной, идущей неслышной и лёгкой походкой, остановился возле одной из камер. Девушка кивком головы указала, что ей нужно к соседке. Мужчина фыркнул, подошёл к противоположной двери и открыл её, впуская внутрь рыжеволосую девушку.       В камере Росы все стены были изполосованы когтями. Поначалу, когда она только попала сюда, то регулярно впадала в бешенство, и превращаясь в маленькую зверушку, чуть ли не прыгала по потолку в попытках выбраться. Поскольку она сама по себе была злым и раздражительным человеком, вывести из себя её могло почти всё, что угодно: неправильный по её мнению взгляд охраны, остывшая еда, жёсткий матрас и одеяло. Но, поскольку вымещать свой гнев было не на ком, оставалось только визжать, рычать, кусаться и выть в пустоту. Со временем многочисленные царапины превратились в своеобразный дизайн: глаз привык к хаотичным линиям и воспринимал их чуть ли не как обои. Роса ещё пыталась вести счёт дней, поэтому над койкой для сна появились сотни перечёркнутых палочек. Но, поняв, что и всей лаборатории не хватит, чтобы запечатлеть количество дней, которые она провела здесь, Роса бросила это дело. К тому же, порой сложно было понять, когда наступает день, а когда — ночь. Биологические часы работали хоть и исправно, но и они имели свойство сбиваться. Например после очередных испытаний и приёма препаратов. А порой сдавала психика и пациентов навещала обычная бессонница, которая переворачивала режим сна с ног на голову.       С другой стороны, могло показаться, что в целом камеры заключения... Индивидуальны? Да, на первый взгляд все они абсолютно одинаковы: слева койка с тумбой и умывальником, справа пусто. Но, у той же Росы стены украшали пусть и кривые, но росписи; у Акелы всегда пахло каким-то одеколоном, тайну появления которого так никто и не разгадал; у Герды тумбочка была украшена витиеватыми рисвнками, ну а Гризли умудрился выклянчить у своего Доктора картину Шишкина "Мишки в лесу", и её ему даже повесили напротив койки. Все эти маленькие личные украшательства давали надежду на то, что пациенты ещё не потеряли самих себя. А это в стенах лабаротории было пожалуй ещё большой ценностью, чем лучшие условия проживания. — "Быть может, и номер 208 ещё сохранил рассудок?"       С этим немым вопросом Гиена закрыла дверь и слегка улыбнулась. Подруга копалась в тумбочке с немногочисленными вещами, но, заслышав хлопок двери, отвлеклась от своего занятия и набросилась на подругу с объятьями. — Тебя выписали? Как ты? Показывай давай боевые отметины!       Крепко сжав хрупкое тельце Гиены, Роса опустилась на корточки, рассматривая шрамы. Поморщилась. — У, какая гадость... Как представлю, что меня так схватят, в дрожь бросает... Ты кремень!       Девушка поднялась, взяла Гиену за плечи и ещё раз обняла. — У меня к тебе разговор.       Тихо пробормотала Гиена, намекая на конфеденциальность вопроса. Роса кивнула, села на койку и похлопала рядом собой. Девушка приземлилась слева от неё, сложив мнущиеся от неуверенности руки на коленях. — В общем... Доктор рассказал мне немного о том чудовище из Омута... Как я и думала, он тоже человек, как и мы. Ему в тело подселили какой-то организм, который дал ему различные, э.. способности... Короче, дело совсем не в этом. У него щупальца на лице есть, которые выделяют особую жидкость, способную залечивать раны различной степени тяжести и чуть ли не продлять молодость. Но просто так её получить нельзя. Монстр... Должен сам её отдать, так ещё и ему для её выработки нужны какие-то особые гормоны... Док предложил мне втереться ему в доверие, получить жидкость, и тогда он отпустит всех нас.       Роса пару минут молчала, уставившись на неё вопросительным взглядом, а затем тихо спросила: — Ты согласилась? — Пока нет, я думаю... Он сказал, что завтра утром я должна предоставить ему решение.       Роса встала, нервно потеребила волосы и уставилась взглядом в сторону выхода. — Этот твой... Монстр откусил вчера Гризли руку. И я понимаю, что цена высока — свобода, но.. риски ещё выше. Тебе с лёгкостью могут откусить и голову. Как вообще можно наладить отношения с каннибалом? — Он не каннибал! Они морят его голодом и у него просто нет выхода!       Вступилась за номер 208 Гиена, вскакивая с места. — Да какая разница? Док мог тебе любую лапшу на уши повесить, а ты только и рада верить. Гиена, он ест людей, ты слышишь меня? Ест людей! Какова вероятность того, что если даже его перед твоим приходом покормят, он чисто про запас не убьёт тебя? Раз он человек, то соображает наверное, что акция невиданной щедрости наверняка продлится недолго. — А ты что, хочешь сидеть тут ещё 7 лет? Или сколько тебе осталось? Да мы за это время сами тут окочуримся. Кто знает, что ещё им придёт в голову? — Не знаю подруга, не знаю... Мы всё же в приоритете, они тестируют на нас всякую гадость осторожно, проверяя её на брёвнах..       Роса стушевалась, как будто бы начав сомневаться в своей теории. — Ну если я в приоритете, то они меня будут защищать. Не знаю, как ты, а я хочу рискнуть. Я ведь могу и его вытащить, и всех нас! — Да ты с ума сошла! — Ну и пусть! Я хочу на волю, я ни в чём не виновата!       Выкрикнув это и едва сдерживая слёзы, Гиена вырвалась в коридор, злобно глянула на охранника и удалилась в свою камеру. Она отличалась от всех прочих тем, что на тумбочке стоял снежный шар с кораллами. Между ними сидел, спрятавшись, забавный осьминог.