Haegeum.

Agust D: past 7 days in mission Мои разговоры с 888 на космической станции были несколько затруднительны, из-за того, что здесь повсюду были звукозаписывающие устройства. Но я нашел способ коммуникации с ним, чтобы не вызвать подозрений ни у штаба, ни у самого Юнги. В один из дней, когда мой близнец заснул, я достал наушники и закрыв глаза, просто начал думать. Я рассчитывал на способность 888 читать мои мысли. Мысленно отвечая ему, я мог вести с ним беседу. Но сработает ли мой метод? -Сработает. Я вздрогнул от неожиданного голоса 888 в моих ушах и быстро взглянул на спящего Юнги. Он все так же безмятежно сопел во сне. Я расслабился. -Не хочешь показаться безумным для Юнги, значит. Да, не хочу. -Даже если ты и правда безумен? Я не ответил. 888 тоже молчал, но потом снова подал голос. -Юнги не видит в тебе того же, что и ты в нём, тебе это известно? Этого следовало ожидать. Он никогда меня не видел, никогда обо мне не слышал. На данный момент я совершенно чужой человек для него. -Тогда почему для тебя он так важен? Ты тоже ни разу не видел его, не слышал его голоса. Ты не знаешь его так, как люди, с которыми он провел все эти годы. И как это понимать? -Твоя любовь ничем не обоснованна, Минджи. Ты точно уверен, что влюблен в самого Юнги, а не в надуманный тобой образ? Я вырвал наушники из ушей. Мне нечего ответить ему. Юнги.. Я взглянул в его сторону и поколебавшись, осторожно приблизился к его спальному мешку. Его расслабленное сонное лицо вблизи было еще краше. Несмотря на то, что мы родились близнецами, я едва находил сходства между нами. Внешность, характеры, жизни. Мы отличались друг от друга. Сколько бы я не спрашивал у 888 о том, чем занят Юнги, о чем думает, кто его родители, в какую школу он ходил, с кем он дружил, я все еще не знал его. Я не знал Юнги. Его густые прямые волосы, обычно аккуратно расчесанные на прямой пробор, сейчас были разбросаны непослушными прядями на его мраморно-белой коже. Я бережно убрал их с его лба. Да, я не знаю Юнги достаточно хорошо. Я не провел с ним достаточно времени, чтобы знать какой он, когда счастлив, зол, груб, опечален. Наши взаимоотношения не проверены временем, ссорами, компромиссами и другими людьми. Ведь так измеряется любовь, 888? Он наверняка сказал бы, что это в человеческой природе - отрицать самое очевидное в угоду собственной сладкой лжи. Но разве я так уж лгал самому себе? Я любил Юнги уже давно. Долгие годы мучений, проведенные в доме моих приемных родителей, были терпимы только благодаря ему. Я был чужим, одиноким, практически ненавистным ребенком в маленьком обществе из трех человек, именующем себя семьей. Миссис Ли, постоянно истязавшая меня за непослушание. За то, что я отказывался быть другим. И мистер Ли, который предпочел мне свое внутреннее спокойствие. Эти люди не заслужили таких теплых слов, как мама и папа. Именно поэтому знание того, что где-то, на другом конце Земли, есть родной мне человек, всегда успокаивало меня. Можно ли винить человека в том, что единственная причина просыпаться по утрам была в надежде, что когда-нибудь он сможет найти потерянную часть себя? Свою вторую половинку.. Люди вкладывают в это слово исключительно романтическое значение. Юнги вдруг захныкал, его брови сдвинулись и сам он беспокойно заворочался во сне. Я понял, что ему снится кошмар. -Все хорошо, - прошептал я, погладив его по щеке, - я рядом. Ты не один. Лицо Юнги разгладилось и он снова тихо и размеренно дышал. Я не отнимал руку с его щеки. Наверное, я и правда больной. Но я люблю его с тех пор как он, сам того не зная, спас меня. Была ли вообще вероятность, что я любил бы его братской любовью и более никак? Единственное в чем я уверен, так это то, что когда я увидел его впервые и наши глаза встретились.. Я достиг точки невозврата. В тот момент у моей любви стерлись границы. Я возжелал больше чем просто воссоединиться со своим братом-близнецом. Я захотел его так, как человек желает нечто запретное. Неутомимо, собственнически, эгоистично, я жаждал заполучить Юнги полностью, заполнив его собой. Заполнив его мысли, сознание, тело. Всё. Юнги повернул голову, поудобнее устроив свою щеку на моей ладони. Его приоткрытые губы коснулись моего запястья. Губы, которые не звали меня по имени.. Всегда Agust D, ни разу Минджи. Псевдонимы были обыденным явлением среди астронавтов, созданной для поддерживания служебных отношений. Эдакий способ поддерживать дистанцию между нами.. Я вдруг осознал, что бездумно склоняюсь к лицу Юнги, собираясь прижаться к его губам своими. Я быстро отшатнулся от него. В отчаянии я провел ладонью по своему лицу, словно пытаясь развеять туман, затуманивающий мой здравый смысл. Нет! Я обязан поддерживать дистанцию. Я обязан. Пока Юнги не захочет переступить границу сам, я продолжу сгорать от неопределенности своих чувств. Agust D: past 63 days in mission -Ты перепроверил все записи с мониторов? Юнги разговаривает так тихо, словно боится лишний раз потревожить меня. Ты до сих пор стесняешься меня, моя любовь? Если бы ты только знал, что для меня твой неуверенный шепот громче криков всего мира. Должен ли я уподобиться тебе, чтобы не спугнуть тебя? -Хм? - я также тихо отозвался. Он услышал меня. Неведомая сила, которой наделила меня безудержная любовь к тебе, связала нас с тобой? Ты слышишь меня так хорошо, словно мы обречены быть вместе с самого начала, как ты услышал мой тихий голос в ответ. Как бы я хотел в это верить. В мыслях о нем, я чуть не забыл о его просьбе. Я подошел к своему монитору и принялся заполнять показатели для каждодневного отчета штабу. Один из показателей завис, пока я несколько раз пытался его записать. Пытаясь не психануть от такой мелочи, я рефлекторно дернул рукой, задев свой потрепанный временем журнал. Я положил его на прежнее место. Было нелегко пронести его на космическую станцию так, чтобы никто этого не заметил. Я взял с собой журнал в эту даль с единственной целью. После моей первой смерти, Юнги наверняка начнет искать причины произошедшего. Он достаточно умен, чтобы разобраться во всей этой неведомой человечеству неразберихе и отыскать истину. Отыскать причину почему я умру ради него не единожды, а трижды. И умер бы еще много раз, если это значит побыть с ним еще мгновенье. Я повернул голову в сторону Юнги ровно в тот момент, когда он наконец перестал меня разглядывать, как ему казалось, незаметным взглядом. Любовь моя, я ценю все твои мимолетные взгляды в мою сторону слишком сильно, чтобы пропустить хотя бы один незначительный взор твоих прекрасных глаз. До моей первой смерти осталось меньше 10 месяцев. У нас мало времени. Ты знаешь это, Юнги? Agust D: past 90 days in mission Юнги порезал свой палец об острый край бумаги. При этом он, казалось, совсем этого не осознавал, пока я с криком не схватил его за руку, в панике разглядывая подступившую кровь на его пальчике. Лучше бы я получил второй шрам на другом глазу. -Стоило быть аккуратнее, - сказал я ему, - посиди здесь, я поищу бинты. Юнги кивнул мне. Я отлучился к одному из шкафов, где мы хранили аптечку. Схватив сразу несколько антисептиков и рулон бинта, я поспешил к Юнги. Слегка пропитав бинт йодным раствором, я бережно прижал его к пальцу Юнги. Мой малыш вдруг зашипел. -Больно? -Терпимо, - отмахнулся он. Я уже понял, что когда Юнги врет, он не смотрит в глаза. К чему отрицать наличие боли? Стыд? Боязнь осуждения? Я в очередной раз убедился, что мой близнец на меня совершенно не похож. Он был той самой яркой стороной луны, отбрасывающей тени и стыдящейся этого, как абсурдно! Пропитанный мраком своей души, я давно растерял понятие стыда, когда принял свою дрянную сущность такой, какая она есть. -Если тебе больно, то так и скажи. Чем больше ты будешь подавлять что-то, тем быстрее оно возьмет вверх над тобой. -То есть если я не признаю, что мне больно, то умру от болевого шока? Как же ты мил, Юнги, мне кажется, ты загоняешь меня в могилу. -Нет, ты уже признал это, - улыбнулся я. Перевязав бинт на его пальце, в мою голову пришла неожиданная мысль. Я помню как поклялся самому себе, что буду поддерживать дистанцию, пока Юнги не захочет переступить границу сам. Что если я подтолкну его к этому? Посеять сомнения, чтобы Юнги хотя бы на миг подумал обо мне не как о брате. Я взглянул на ту бумажку, об которую порезался Юнги и осторожно разорвал ее. Скрутив бумагу в спираль, я завязал самодельное кольцо на безымянном порезанном пальчике Юнги. Он просто стоял. Не оттолкнул, не отшатнулся, ничего. Я влюблен в тебя еще больше от осознания того, что ты разрешил мне эту маленькую наглость, Юнги. Если так продолжится, я захочу пометить тебя всего. Прошу, останови меня. -Зачем? Теперь оно выглядит как обручальное. Ты вовсе не помогаешь мне, Юнги.. -Слова быстрее мозга, - я вспомнил его же слова и рассмеялся, - ты и правда такой. Насколько же ты бесхитростное, наивное создание, моя любовь. Моя.. Я бережно поправил бумажное кольцо на пальце Юнги. -Обручальное должно быть дорогим, - невольно вырвалось из моих уст. И зачем я это сказал? Это был не я. То во мне заговорили, привитые обществом, установки. -Не обязательно, - возразил Юнги, - если люди любят друг-друга. В конце концов деньги — не самое важное в мире. Я почти склоняюсь к мысли, что ты способен проникать в мои самые сокровенные мысли, Юнги. Может быть, это проявление моей глубокой любви к тебе? Если люди любят друг-друга.. Каким образом ты сохраняешь столь невозмутимый и спокойный вид, произнося эти слова, в то время как мой разум теряет всякое самообладание? -Я сейчас почувствовал нашу связь, - наконец заговорил я, - в некоторых вещах мы похожи. -Имеешь ввиду связь близнецов? Я промычал, не желая отвечать. А Юнги смотрел на меня снизу вверх, не спуская с меня горящих любопытством глаз. Его одолевало любопытство, но что насчет меня? Я совершенно точно не имел ввиду связь близнецов. Я жаждал гораздо большего. Было сложно притворяться, что я не замечаю как его взор был прикован к моему уродливому шраму. Улыбка против моей воли растянулась на моих губах. Собственно, к чему все эти притворства? Рано или поздно Юнги поймет, что к чему. Так пускай, я буду с ним честен и раскрою свою душу, а он сам решит отвергнуть меня или убить. -Я не ощущаю, что мы с тобой близнецы, - сказал я, - между нами иная связь. Мои губы коснулись его забинтованного пальца, после чего я быстро отошел от него. Нельзя давать себе возможность прильнуть поцелуем к его руке, далее к лицу, и далее, далее, далее.. пока я не потеряю контроль. Прости меня, Юнги, отринув законы естества, я более неподвластен над своими желаниями. В отличие от тебя, я, наверно, никогда не увижу в тебе брата.

***

-Юнги отвергнет меня? -Он сохранил твое кольцо. -Не выбросил? -Нет, он положил кольцо в ящик с инструментами. -Как это связано с тем, отвергнет он меня или нет? -Если он не скомкал и не выбросил его, для него оно, верно, что-то значит. Agust D: past 1 week later -Хочешь поговорить? Что ж, есть только один способ все это прекратить: избавиться от недосказанности. Я взглянул на Юнги и кивнул, давая понять, что готов слушать. -Почему ты тогда сказал мне, что у нас иная связь? Разве мы не братья-близнецы? Я медлил с ответом. Я долго молчал в попытке унять надрывное биенье сердца, переполненное тяжелой тайной моих нераскрытых чувств. Я до сих пор мучаюсь от стыда за то, что я уродец, осмелевший любить тебя. Сможешь ли ты принять правду, если я откроюсь? -Биологически да. Но разве между нами есть братская связь? -Мы могли бы создать её. -Это то, чего ты хочешь? Видеть меня как брата? Я был уверен, что он понимает к чему я веду. Он не мог не понять. Мне вдруг подумалось.. что он мог поделать? Я чуть не засмеялся, горько и громко. Юнги был привязан ко мне по крайней мере на полгода, запертый в этом изолированном пространстве. У него нет выхода. Я снова ощутил укол вины. Неожиданно проснувшаяся совесть была гребаной ложкой дегтя в моей эгоистичной бочке меда. Я получил возможность быть с Юнги и вдруг понял, что одновременно с этим я не имею на него никаких прав. Я могу лишь надеяться, что он не возненавидит меня и на этом всё. Юнги снова устремил свой взгляд на моё лицо, а потом дотронулся пальцами до моего уродливого шрама. Я прижал свою щеку к его ладони и закрыл глаза. Неважно, была ли жалость или что-то еще движущей силой его прикосновений. Пока он касался меня, я был готов раствориться в них. Ногти Юнги неожиданно больно царапнули огрубевшую кожу шрама. Из моего рта вырвался болезненный выдох. Я заслужил это. Ведь я не имею права испытывать искреннюю привязанность, я убежден, что это осквернит его до самой глубины души. Пусть каждый лучше остается верным своей собственной природе. Все дальнейшие мысли исчезли из моей головы. Остался лишь вакуум, наполненный лишь нами двоими - мной и Юнги, который ласково прикоснулся своими губами к моим.