То, что связывает нас.

Когда стройное тело горячо любимого человека, прижимает тебя к любой гладкой поверхности, становится совершенно похер на то где и когда это происходит. Хочется только чувствовать жар тела, ощущать каждым живым рецептором напряжение, ловить мимолётные вздохи и взгляды. Впрочем, Минхо это хорошо удавалось. Особенно когда Сынмин сильнее прижимал его к грёбаной доске, аккуратно оставляя поцелуи на вытянутой шее. Блондин тихо стонал, чувствуя прикосновения мягких губ. Крепче сжимая ткань одежды Кима, он кусал собственные губы, чуть не скуля оттого, что не может поцеловать возлюбленного. — С-Сынмин... По-пожалуйста. Ким ухмыльнулся младшему в шею, лизнув где-то за ухом. Ему нравился такой Минхо. Не дерзкий зазнайка, а умоляющий котёнок, который старательно льнул к нему ближе, скуля и прося большего. — Котёнок, будь тише. Нельзя чтобы нас услышали другие. — хрипит Ким, оставляя мягкие поцелуи на щеке, а после мокрые на линии челюсти. — Может у тебя есть кнопка для беззвучного режима? Думаю она находится где-то здесь. Большая ладонь снова соскальзывает на грудь, остервенело впиваясь пальцами в небольшой сосок, через ткань рубашки, отчего Минхо издаёт мягкий звучный стон. — Я сказал тише.   — Это не так просто, знаешь ли! — шипит Ли, когда Ким цепляет зубами мочку его уха и начинает интенсивно втягивать её в тёплый рот. — Ах, Сынмин! Шатен улыбается, продолжая посасывать чувствительное ушко, пока руки его живут отдельной жизнью. Теперь обе ладони натирают вставшие соски, и Минхо проклинает рубашку, за то что она на его теле. За то что не даёт прочувствовать в полной мере прикосновения его возлюбленного. Чёрт, Сынмин так хорош! — Мм-ах! — Сынмин снова смотрит на младшего с презрением. Но что может сделать Минхо? Он просто не может не стонать, когда рядом такой Ким. — Кажется нужно занять твой ротик, иначе наша затея окажется провальной. А ведь у меня была запланирована небольшая забава. Старший кокетливо подмигивает, отчего Минхо снова хочется простонать. Но он держит себя в руках и упорно кусает губы. Сынмин не станет шутить. Стоит Минхо нарушить условие, и он останется ни с чем. Такой расклад его не устраивал. — Ну что, маленький, хочешь чтобы я тебя поцеловал? — Да! Да, хочу! Пожалуйста. — Минхо стыдно за самого себя, но сейчас это не главное. Сладкие манящие губы его Сынмина. Вот что имеет значение в данную минуту. А уткнуться в подушку, визжать и негодовать о собственной слабости к Киму, он может и попозже. — Ну что за прелесть. Ли судорожно хватает старшего за шею и сам сокращает раздражающее расстояние. Когда собственные губы касаются губ Кима, голова начинает кружиться.  Минхо будто один выпил несколько бутылок виски. Он конечно никогда этого не делал, но ощущения он думает похожи. Губы Сынмина сладкие, несмотря на то что тот, каждый день хлещет чёрный кофе без сахара. Минхо старательно всасывает нижнюю, пытаясь насытиться парнем, пока его руки блуждают по широкой спине, сетуя на раздражающую ткань одежды. Хочется расцарапать старшему всю спину, а потом на утро, с болью в пояснице ковылять на кухню, и приготовив его любимый чёрный кофе, принести в постель, с бонусом в виде нежных поцелуев в губы и лопатки. От одной этой мысли, Ли вздрагивает, ловя удивлённый взгляд шатена. — Котёнок, всё хорошо? — спрашивает Ким, смотря прямо в глаза цвета оникса, параллельно целуя подрагивающий подбородок. — Да... Лучше не бывает. — выдыхает блондин, касаясь пальцами шоколадной пряди на лбу старшего. — Просто кое-что представил. — М, и что же? — ухмыляется Сынмин, руками массируя торс младшего. — Я без одежды? — Нет, лучше. Минхо осторожно наклоняется к уху Кима, руками скользя по пояснице и осторожно сжимая ягодицы, облизывает губы в довольной улыбке. — Представлял как приношу тебе кофе в постель. Растраханный, в засосах. А потом целую твою спину, украшенную красными полосами, благодаря мне. — Минхо готов поклясться что слышит сдавленный стон и торжествует. — Ну как? Нравится? — Грёбаный развратник. — шипит Сынмин, и руки его неожиданно опускаются на ремень, агрессивно расстёгивая, а в следующую секунду Ли чувствует как штаны постепенно соскальзывают с его бёдер. — Как будто ты святоша. — закатывает глаза Хо, также находя пальцами ремень старшего. — Куда это ты лезешь своими шаловливыми пальчиками? — На их законное место. — парирует Минхо, расстёгивая ширинку и облизываясь, слыша приятный звук. Глаза невольно опускаются вниз, и Ли сглатывая, смотрит на заметный бугорок, что виднеется через синие боксеры. Рот наполняется слюной, а пальцы скользят под резинку мешающего белья. — Сынмин, я хочу... Можно мне? — тараторит Ли, запуская пальцы внутрь, дотрагиваясь до гладкого лобка. Пальцы чувствуют чужое тепло, а уши краснеют, горят. — Хочешь сделать мне приятно своим очаровательным ротиком? — Минхо кивает болванчиком, жалобно скуля в губы Сынмина. Старший только ухмыляется, а после кусает нижнюю губу блондина, оттягивая и зализывая. — Пожалуйста, Сынмин-а! Я...—глаза бегают по лицу Кима, руки остаются на прежнем месте, аккуратно дотрагиваясь до напряжённого члена, отчего старший тяжело вздыхает. — Я не умею этого делать, но... Для тебя я постараюсь. Для тебя. Сынмин еле удержался, чтобы не прыснуть смехом и зардеться. Внутри стало так тепло, что казалось в груди подымается рассвет, опаляя первыми лучиками солнца все органы Кима. Минхо делал это только для него. — Котёнок, ты такой покладистый. И для меня одного, да? — Да, да. Только для тебя. "Что за глупые вопросы? Да я ради тебя даже согласился стать нижним, переступая собственные принципы! А ты тут дразнишься!" — думал Минхо, и его адекватная натура только разводила руками, глядя на обмякшего и покорного близнеца. Но ради Сынмина он мог закрыть глаза и на это. — В следующий раз, котёнок, хорошо? — Но почему? Я хочу сейчас! Разве ты нет? — тон его голоса был таким жалостливым, что Сынмину захотелось сжать его в объятиях, напоить самым вкусным чаем, а после сидеть и до ночи кусать его мягкие щёчки. Но никак не пихать за них сочащийся орган. — Прелесть моя, конечно я хочу. — Ким целует пухлые губки, захватывая язык и лаская как умеет. — Медленно, жадно, растягивая удовольствие. Но сейчас у нас мало времени. А я хочу вдоволь насладиться твоими сладкими губками. И непременно сделаю это в следующий раз. Минхо краснеет от этих слов, вжимается в грудь старшего и дует губы, обиженно оставляя поцелуи на открытой шее Кима. — Тогда чего ты хочешь? — говорит он, аккуратно поглаживая тазовые косточки шатена. — Зачем говорить, когда можно показать, сладкий. — Откуда знаешь, может я горький? — Однажды узнаю, котёнок. — облизывает опухшие губы старший. — А теперь позволь мне нам обоим сделать приятно. Без лишних слов Сынмин снова впивается в губы младшего, старательно вторгаясь меж мягких половинок. Минхо не отстаёт и жадно скользит по чужому нёбу, ласкает языком весь тёплый рот. Тем временем Ким достаёт свой член и пару раз проводит ладонью по всей длине. Младший задыхается, глядя на сжатый в ладони старшего орган, увитый венами, с алой головкой. Собственный член дёргается, вызывая неприятное трение. Ли вздыхает в поцелуй, заглатывая язык Кима и нетерпеливо достаёт собственный член, прижимаясь к мужчине. Головки обоих соприкасаются, отчего из уст каждого вырываются звуки: у Минхо протяжный громкий стон, а у Сынмина тихий, утонувший в подбородке Ли. — Ах, Сынмин, почему так... Так хорошо. — Это только начало, милый. В подтверждение собственных слов, Ким толкается вперёд, и они соприкасаются ещё сильнее. По всей длине проходит приятная колкость от тёплого органа, что контрастирует с прохладным воздухом. Минхо скулит, сжимая плечи Сынмина. Тяжело дышит ему в шею, оставляя укусы и поцелуи. — Завтра придётся надеть водолазку с горлом. И всё благодаря одному бесстыжему школьнику. —  Можешь прийти и без неё. Пусть все видят, что ты принадлежишь этому бесстыжему школьнику. — Ли тычется носом в щёку Кима и хочет понежиться в его объятиях, но вспоминает что они заняты кое чем поинтереснее. — А ты как я вижу, собственник? — В отношении тебя, ещё какой. — Минхо снова целует, думая что ему никогда не насытиться губами этого прекрасного мужчины. — А теперь не медли, и сделай уже что-нибудь. Сынмин выдыхает в губы, лижет прямо в приоткрытый рот и обхватывает оба их члена своей ладонью, отчего органы полностью прижимаются друг к другу. — Ах! Сынмин, пожалуйста, сожми сильнее! Хочу... Я хочу почувствовать тебя. Ким осторожно сжимает члены, легонько царапая ногтями. Ли задыхается, чувствуя пальцы Сынмина, что скользят по его возбуждённому стволу. Подушечками пальцев старший касается багровой головки, останавливается, отчего Минхо задерживает дыхание, а после быстро натирает. У Ли подкашиваются ноги, и он смотрит в глаза возлюбленного, чтоб заручиться хоть каплей поддержки. Но вместо этого получает только насмешливый взгляд карамельных глаз, что буквально заявляет свои права на доминантность, на всего Минхо. — Ах, чёрт! Сынмин, мне кажется я сейчас кончу. Пожалуйста, сделай так ещё раз. — Всё, чего пожелает мой котёнок. Сынмин ещё несколько раз проводит по обоим органам вверх вниз, отчего оба сдавленно стонут. Но тут Киму приходит в голову идейка получше. Он и сам себя боится сейчас. В обычной жизни он мил, вежлив и довольно неуклюж. Что происходит с ним сейчас он не знает. Но контролировать это не в состоянии. Особенно когда член младшего податливо льнёт к его собственному, еле дёргаясь в его ладони. — Сынмин-а, не останавливайся. — задыхаясь щебечет Ли, руками сжимая округлые ягодицы, тем самым притягивая Кима ближе. — Милый, воспользуйся моими пальцами. Ну же. Ли недоверчиво покосился на парня, глядя своими мутными глазами. — Ты правильно всё понял, прелесть. — снова короткий поцелуй в губы. — Используй мою руку. Давай же, доведи нас обоих до яркого оргазма. Уши Минхо снова краснеют, что не уходит от взгляда Кима. Блондин расправляет свои плечи и неуверенно толкается бёдрами прямо в кольцо ладони Сынмина. Судорожный вздох старшего даёт понять, что он делает всё правильно. И тут всё в разуме Ли мутнеет. Он притягивает старшего за лицо и целует жадно и тягуче, продолжая толкаться в руку Сынмина, тем самым соприкасаясь с его членом. Вздохи и стоны мешают им целоваться, но Минхо лишь сильнее сжимает в руке мягкие волосы Сынмина, пока старший опирается одной рукой о стену, а второй доставляет им удовольствие. Чувствуя как оба они напрягаются, Минхо толкается сильнее. Он целует Кима, даже не понимая как они дошли до такого. По сути чудо, что они занимаются подобным. Что между ними вообще существуют какие-то романтические отношения. Сынмин учитель, а Минхо ученик. Сынмину 22, а ему 17. Но это не мешает им самозабвенно целоваться и дрочить друг другу в одном из классов. Жуть. — Прелесть, я уже на пределе. — Я тоже. М~ах! Чёрт, это слишком. Твой член ощущается так приятно. — О, поверь. Внутри будет ощущаться ещё лучше. — хмыкает Ким. — Ах, Сынмин, я почти... — Давай, котёнок, я хочу увидеть как ты кончаешь. Минхо снова целует, вгрызаясь в истерзанные губы и отпускает себя, видя как по ладони Сынмина стекает вязкая жидкость. — Ах, чёрт, Минхо... — М? — обессиленно мычит Ли, доставая откуда-то пачку влажных салфеток. — Это было слишком хорошо. — Сынмин утыкается младшему в шею, пока тот лениво вытирает ладонь и пальцы старшего. — Я люблю тебя, Сынмин. Сильнее, чем могу выразить. Сынмин смотрит в прояснившиеся глаза, которые глядят на него с обожанием и преданностью. Сил говорить нет. Поэтому Сынмин только слабо улыбается, притягивая Ли для очередного пьянящего поцелуя. ***   Хёнджин сидит во дворе, попивая клубничное молоко и рисуя очередной шедевр. И снова это портрет придурка Сынмина. Ощущение, что руки отказывались рисовать хоть что-то отдалённо не напоминающее Кима. И если раньше это раздражало, вызывало истерики и безграничный гнев. То теперь все его негативные чувства превратились в нечто спокойное, дрейфующее, идущее не против течения, а по нему. Кажется психологи называют это стадией принятия. В принципе, Хван был не против. Он не плевался ядом и слюнями, не ненавидел всех существующих людей на планете. И это его радовало. Но вернутся к привычному ритму жизни он тоже не смог. Теперь вечеринки, пьянки, случайные связи – всё это стало таким поверхностным. Совершенно не интересным. Хёнджин сам себе удивлялся, как он так провёл несколько лет своей жизни. Сейчас, сидя на школьном дворе, подтянув под себя ноги, Хёнджин чувствовал умиротворение. Ему хотелось увидеть Сынмина. Да и сказать было что. В первую очередь следовало извиниться. Видимо высшие силы были в это утро в приподнятом настроении, а потому решили воплотить это маленькое желание Хвана в жизнь. Увидев учителя неподалёку, попивающим свой чёрный кофе, Хёнджин взбодрился и словно струнка вытянулся. — Учитель Ким! Сынмин оборачивается, глядя на робко улыбающегося Хвана и улыбается ему в ответ. Широко и лучезарно. Как умеет только он. — Привет, Хёнджин. Обедаешь? — М, можно и так сказать. А вы всё также кофе пьёте. Как бы не испортили себе здоровье. — Увы, не могу отделаться от этой вредной привычки. Пытался пить чай, но всё равно не то. Понимаешь? — Я люблю чай. Но можно сказать у меня такие же отношения с кофе, как у вас с чаем. — улыбается Хван, думая что не может насмотреться на мужчину. — Сугубо дружеские. Ким ярко смеётся, вызывая приступ нежности в Хёнджине. Он прижимает к себе свой скетчбук и глядит куда-то в ноги. Он не знает когда будет удобней извиниться. Внезапно тему открывает сам учитель. — Насчёт того, что ты меня тогда нарисовал... — Извините, учитель. Я должен был спросить разрешения у вас. Мне нельзя было делать этого без вашего согласия. И я тем более не должен был грубить вам перед всеми. Простите. — Я приму извинения за грубость. Это правда было некрасиво с твоей стороны. — Хван опустил голову, понимая что виноват. — Но должен и сам извиниться перед тобой. — Что? Но зачем? — Твои рисунки очень красивые. И какую выбирать модель, это полностью твоё право. Я не должен был злиться на тебя. Прости что раскритиковал. Ты очень талантлив. Хёнджин чувствует как по лицу расползается багрянец. Слышать слова похвалы от Сынмина, это как есть мороженое жарким летом, или как греться у камина, с чашкой какао лютой зимой — приятно до дрожи в сердце. — Хорошо, что мы оба не гордые. — хихикнул Хван, царапая обложку своего альбома. — Ты прав. Я рад, что мы всё выяснили. — Сынмин берёт небольшую паузу, а после смотрит на Хвана, который неожиданно не отрывает от него тёмно-ореховых глаз. — Какие планы на зиму? — Даже не знаю. — задумывается тот, закусывая губу. Сынмин всё это время сопровождает его действия своим взглядом. — Думал найти подработку, а что? — Хотел спросить, стоит ли нам продолжить дополнительные занятия? — А. — на самом деле Хёнджин хотел бы продолжить. Продолжить ходить к Киму в гости. Сидеть в его тёплом доме. Видеть его в милой пижаме, таким плюшевым и домашним. От одной мысли об этом, в груди начинало трепетать, а на кончиках пальцев покалывать. Только вот всё это могло быть в другой вселенной, у какого-нибудь другого Хёнджина, который уже давно целует старшего в губы, на задних рядах кинотеатра. В этой же вселенной существовал Минхо, который занимал эту вакантную должность. И это разрушало все планы. — Думаю, Минхо не будет светиться радостью, если я буду приходить к вам домой. — А, а причём тут Минхо? — Сынмин конечно не умел врать. Уже по тону было понятно, что он нервничает. — Если это из-за того, что вы не ладите... — Учитель, не стройте из себя дурачка. — грустно улыбнулся брюнет. — Я знаю, что вы встречаетесь. И не думайте препираться. Ким понял, что бессмысленно оправдываться. К тому же, желания тоже не было. Не хотелось врать Хёнджину. — И давно ты знаешь? — С того дня, как услышал из ванной ваши стоны. Мда, давненько уже. Всё же было глупо думать, что тогда Хван не заметил их опухших губ и влюблённых взглядов. — Думаю, скоро весь класс начнёт понимать, что между вами не просто "рабочие" отношения. — говорить это было тяжело. — Он слишком пылает и буквально всем существом кричит: "Не смотрите на него, он мой! Да, это говорю я грёбаный собственник!" Сынмин смеётся, видя как Хван пародирует его парня и заваливается спиной на скамью. — Неужели всё выглядит так плохо? — хватается он за живот и вытирает слёзы с уголков глаз. — И даже хуже! Скоро превратится в альфа самца гориллы, пометит вас своим запахом, свяжет и будет вокруг бегать с брачными танцами. И снова Сынмин не сдерживает смеха, в порыве чувств хлопая младшего по плечу. Хёнджин тоже смеётся, глядя на искры в глазах напротив. Становится так комфортно и радостно. Будто они сейчас не в школе на обеденном перерыве, а на каком-нибудь ромашковом поле. Сидят и смеются, едят вкусную еду и только за руки не держатся. Хёнджин понимает, что это плохо. Плохо любить чужого парня, желать прикоснуться к его губам, сжать его руки в своих. Но чёрт, даже зная что "плохо", всё равно хорошо. И Хёнджин не может ничего с этим поделать. Он просто не может оторваться от Сынмина. И кое-кто видит это в окне второго этажа.