Майское тепло

Северный ветер забрал с собой не только последние тёплые деньки осени, а ещё тебя. Улыбку, которая грела почти каждый день унесло с собой одно единственное письмо. Тебя пригласили учиться на западную философию в Англию, ты пришёл ко мне вечером сверкая улыбкой и светясь, словно новогодняя ёлка. —Меня приняли, Юу, мы больше не сможем играть часто, только на каникулах, я буду прилетать, обещаю, Юу? Выключатель во мне щёлкнул, померкло всё. Твои яркие глаза совсем с этим не вязались, с моей темнотой, но я же друг, я не должен расстраивать тебя своими не логичными эмоциями. Я должен, просто обязан быть счастлив за тебя. —Вот как.. прости, я сам пока не могу поверить, это грандиозно, Койю, я поздравляю тебя! - цепляю на губы самую беззаботную и счастливую маску-улыбку, обнимаю по-дружески хлопаю по спине и замечаю, как же сильно от тебя пахнет осенним холодом. Мы дружим со средней школы. Вместе ходили в футбольный клуб, вместе увлеклись гитарой, вместе ночи на пролёт смотрели сериалы и сочиняли музыку. Наверное я мог бы с уверенностью сказать, что ты мой лучший друг, хотя не уверен, что ты мог бы назвать меня так же. В старшей школе я научил тебя курить. До сих пор помню твою первую неловкую затяжку и то, как ты закашлялся. Ты шипел, что я придурок если мне нравится что-то такое горькое и не вкусное, а я не мог перестать смеяться. В тот же период я сделал пирсинг, проколол губу, ты же ,боясь боли, колоть себе что-либо отказался: "Я даже татуировки никогда делать не буду, не выдержу", - страдальчески выдал ты, а я в сотый раз задумался, какие же мы разные. Меня всегда привлекал драйв. Мне нравилось менять образы, хобби, постоянной оставалась только моя любовь к гитаре. Ты же был за аккуратность во всем, и единственное, что объеденяло наши вкусы - любовь к музыке. Отличник и хулиган, как то так мы выглядели со стороны, но удивительно, что я даже нравился твоей маме, она часто говорила, что я хорошо на тебя влияю, не подозревая, как хреново на самом деле я влиял на её ангелоподобного сына. Школа кончилась и я решил отсидеться год, вся эта тема с учёбой села поперёк горла и я не знал кем хочу быть дальше, возможно рок-звездой, но точно не программистом/аналитиком/учителем и так далее, зато ты горел идеей поступить в зарубежный вуз. Увидеть мир, погрузиться в западную культуру - вот чего ты хотел. Я лишь скептически посмеивался, хотя на деле ужасно переживал, потому что знал, у тебя обязательно получится. Из нас двоих ты голова, а я руки. Отпускать лучших друзей всегда тяжело, да? Не сказать, что я был высокочувствительным или эмпатичным, наоборот, старался решать все с холодным разумом, старался сосредотачиваться на том, что люблю только Я, никого особо не поддерживал. Не моё. Только почему-то это ощущение потухшего света вместе с твоим словами о переезде в Англию сделало мне не приятно. Можно сравнить с заусенцем, который оторвали. Когда небольшая компания друзей и родителей собралась в аэропорту, чтобы отправить тебя в долгий путь новых знаний, я не знал куда себя деть. Не понимал, куда деть руки, которые мяли подкалд карманов в пальто. Ощущение потери - вот что я испытывал. Твоя мама плакала, грустно отпускать так далеко единственного сына, твой отец точно гордился тобой, когда крепко жал на прощание твою руку, Ютака хлопал по твоей спине так, будто хотел отбить тебе лёгкие, но ты лишь хохотал над этим, а потом..потом пошёл прощаться я. —Как наладишь интернет, пиши, ладно? Не забрасывай гитару, а ещё как только найдёшь девушку, сразу покажи фото. Хочу оценить иностранку. -Два дежурных хлопка по плечу, ты снова солнечно улыбаешься освещая собой весь Токио, а потом крепко обнимаешь за шею, и становится больно. Почему? Сам себе не отвечу. Но закрываю глаза погружаясь полностью. Тонуть, так тонуть. —Юу, не скучай сильно, я прилечу летом, обязательно, и не общайся слишком много с Акирой, этот балбес совсем плохо на тебя влияет, -Усмехаюсь. Ты всегда считал Сузуки Акиру причиной всех моих бед, а на деле мы просто творили безрассудные вещи вместе, те, на которые не пошёл бы ты, например, разрисовывали стены жилых домов из балончика. Вся эта синтементальная прелюдия тянется будто вечность, но твой самолёт взмывает в серое небо, и я очень чётко ловлю себя на мысли, что мир как и небо стал будто с эффектом выцветшего фото. От тебя приходит сообщение, что ты долетел, заселился в общежитие и все в порядке, а после начинается день сурка скрашеный лишь твоими смс: "Юу, тут даже дожди другие!", "Лектор сегодня рассказывал на столько нудно, что я почти уснул ", "Мой сосед Дэйв познакомил меня со своей сестрой Викторией, она красивая". Жую губы представляя её, наверное она стройная, ниже тебя, у неё зелёные глаза и вьющиеся волосы, тебе нравится такой типаж девушек. От картинки в голове тошнит и я слегка бью себя кулаком в грудь, будто выбиваю оттуда что-то, но легче не становится, ощущение все такое же отвратительное. Спустя пол года ничего не меняется кроме того, что ты хорошо сдал первые экзамены и кажется почти каждый день водишь Викторию на свидания, она, кстати, вообще не такая как я её представлял. Смотрю на фото, которое ты мне скинул, затягиваюсь поглубже сигаретой, выдыхаю в экран и всматриваюсь тщательнее. На фото ты улыбаешься и смотришь в камеру, одна рука лежит на талии девушки рядом, которая всем боком прижата к тебе. У неё длинные рыжие и абсолютно прямые волосы, блеклые веснушки на щеках и маленький аккуратный нос, она тоже улыбается. Меня злит лишь одно ощущение,  ощущение, что вы вдвоём сейчас абсолютно счастливы, а я пялюсь не в силах понять эту всепоглощающую злость и на тебя и на неё, хотя на тебя я мог бы злиться, что дружбе ты предпочёл запад, а вот в чем виновата Виктория понять не в моих силах. Лучшее лекарство от уныния - музыка. Всё меньше времени уходит на рефлексию, все больше на гитару. Виртуозно исполненные партии и Сузуки взялся за бас, чтобы поддержать это моё лихорадочное пристрастие к перебиранию струн. Ранняя весна встречает белым шумом, внутри меня что-то привыкает к тому, что Такашима Койю просто интернет-друг, ноги больше не несут меня к дому твоих родителей, блеклая фотография моей жизни становится немного ярче, я снова улыбаюсь саркастично на шутки друзей в компании, снова гоняю мяч и снова ночи на пролёт смотрю сериалы, казалось бы, боль, которая перманентно ныла во мне с момента твоего переезда стала постепенно затихать, стало действительно легче. И дальше было бы ещё лучше, если бы в одну из ранне мартовских ночей я не получил смс от тебя с текстом: "Юу, я так сильно скучаю" и только начавшиеся раскрываться створки мира с грохотом схлопываются снова, телефон летит в стену. Мне стоит не малых усилий сдержать себя без движений, не разнести комнату, не написать тебе на фэйсбуке, как сильно я хочу, чтобы ты исчез, испарился. Моя жизнь начала играть красками и ты напомнил мне то, что я ощущал стоя в Токийском аэропорту в сентябре. Всю ночь я не смыкаю глаз, телефон, кстати, каким-то чудом не разлетелся, лишь защитное стекло буквально рассыпалось, его остатки я содрал. Утром ты пишешь, что был пьян, гулял с друзьями и позволил себе лишние эмоции, я отвечаю что-то вроде: "окей, бро", и иду к Сузуки, который при виде меня в дверях квартиры молча кивает и тащит на стол две кружки с каким-то невероятно разящим спиртом поилом. Он смотрит на меня с таким не свойственным для него сожалением, смотрит на побелевшие костяшки пальцев сжимающих ручку кружки и долго терпит повисшее молчание. Осушаю кружку за кружкой и к концу третей не выдерживает Сузуки: —Он там помер, женился, что? -спрашивает в свойственной себе усмешливой манере, но я чувствую искреннее переживание и поднимаю взгляд, видя это беспокойство уже воочию. —Написал, что сильно скучает, - мой голос будто не мой вовсе, такой блеклый и хриплый, будто только проснулся, я делаю ещё глоток и понимаю, что сказать больше нечего. Ничего страшного не случилось, но ощущение, что подуй сильный ветер и я рассыплюсь словно башня из песка. —Широяма, может пора собраться и признаться себе в том, что ты без этого зубрилы не можешь? Юу, так не любят просто друзей, так не болеют по друзьям. - крах, это, пожалуй, самое точное определение момента. Я снова поднимаю серый, будто застеленый дождем взгляд на Акиру, а он сидит с пустой кружкой и смотрит серьёзно так, почти хмуро, а потом сам себе кивает, достаёт телефон из кармана, я слышу гудки, ставит на громкую связь, а после ты сонно тянешь: "М, Акира? Какого хера тебе надо?". У вас ночь, у нас день, этот белобрысый идиот только что разбудил тебя. Сверлю горящий экран телефона глазами и думаю, а не запустить бы и его в стену, но снова не своим голосом отвечаю: —Койю...- шелест по ту сторону трубки, будто ты резко выбираешься из под одеяла и садишься. —Юу? Что случилось? Где ты? —Всё в норме, я у Сузуки-куна, хотел узнать как ты....- какой же бред, думается мне, Акира напротив закатывает глаза и показывет мне средние пальцы обеих рук, я показываю ему тоже самое в ответ. —Как я? Вы напились там? Что за странный способ...может что-то правда не так? Акира, скажи, он там во что-то вляпался? - ты отвечаешь так, будто не спал вовсе, голос будничный, спокойный. —Койю, этот чёрт по самые уши...-нажимаю кнопку сброса вызова, а после в Сузуки летит кухонное полотенце, он ржёт, а я невольно смеюсь вместе с ним. —То есть вот так реагируют на друзей? - снова выстрел в лоб, я мысленно обещаю себе подумать об этом, но в ответ лишь киваю на пустые кружки. Ты не звонишь и не пишешь мне после этой ситуации, я тоже не могу набраться смелости чтобы написать, свести все в шутку, отмахнуться, мол, Койю, мы оба когда напьемся - несём чушь. Только вот с каждым часом, с каждой минутой во мне нарастает непреодолимое желание затолкать шмотки в чемодан и улететь туда, где постоянные дожди и один японский мальчик любящий учёбу. Вряд ли мне удастся купить билет так скоро, да и, подработки объективно не несут той прибыли, чтобы я мог сломя голову пересечь материк. Идея отодвигается в долгий ящик, зато появляется идея, я вдруг понимаю, что вполне мог бы уже заняться полноценной работой, и моя мотивация в эту минуту выкладывала в социальные сети фотографии с Викторией с ёмкой надписью: "Люблю". Я решил не тревожить своё шугливое с каких-то пор сердце, работа нашлась быстро, Акира предложил работать в автомастерской с ним, тюнить байки, чинить что-то не сложное, в целом я разбирался в этом не плохо, спустя пару месяцев стало ещё лучше, так как я часто задерживался, слушал и наблюдал что говорят и делают опытные, взрослые техники. В июне ты прислал одно единственное сообщение с текстом, что ваш курс привлекли к какой-то аналитической работе над каким-то очень важным для университета проектом, потому твои "каникулы" пройдут в Лондоне. Я пожелал тебе удачи и вновь вернулся к работе. В июне свои эмоции мне удалось принять. Сидя на перерыве в мастерской с сигаретой в зубах я смотрел наши совместные фото, видео где мы играем на гитарах и внутри меня на краткие мгновения становилось тепло и светло, словно февраль в одночасье стал маем, я долго крутил в голове мысли что было бы, если бы на месте Виктории был я, я оказался уверен, что никогда не влюблялся прежде. Я думал, что твоя улыбка - лучшее обезболивающее, но смотря на ваши с ней фото понимал, что это не так. Улыбка обезбаливала лишь когда предназначалась мне. В сентябре я смог купить заветный билет в Лондон, мама была несказанно рада, даже сказала: "Присмотрись к университету, где учится Такашима, не помешает". И я был с ней согласен. Твой отец любезно выдал мне абсолютно всю информацию о твоём месте нахождения, обещал не портить "сюрприз". Лондон встретил меня чёрными грозовыми тучами, ветер трепал иссиня чёрную челку, мне пришлось собрать хорошо отросшие за год волосы в хвост, чтобы хотя бы что-то видеть. Город, как город, думалось мне, только от чего-то непривычно холодно, языки промозглого ветра доставали до самой души, но я упрямо скинув чемодан с рюкзаком в хостеле уже знал как отправлюсь в твоё общежитие, не был уверен, что застану там именно тебя, но оттуда будет легче узнать где найти рыжего мальчишку из Японии. Интересно, была ли твоя девушка причиной тому, что ты вдруг перекрасился  в рыжий? Когда я на ломаном и очень херовом английском смог объясниться с девушкой на проходной твоего корпуса, меня начало потряхивать и вряд ли от холода. Я старался успокоить себя и в ту секунду, когда заносил руку для стука в дверь твоей комнаты с цифрами "777", однако лучше не становилось, пальцы сводило от мелкой дрожи, сердце пробивало по рёбрам почти болезненно, сложно признаться, но я ужасно волновался. Знаете этот момент со старыми телевизорами, когда вы нажимаете на кнопку чтобы выключить экран и он из квадрата втягивается в точку и исчезает вовсе? Вот это и случилось, когда дверь распахнулась перед самым лицом, а оттуда рыжая макушка и россыпь веснушек, а после улыбка. Это был не ты, я постарался улыбнуться Виктории, которую впервые видел вживую, но видимо глаза меня выдали, точнее...выдали то, почему я ошиваюсь именно перед этой комнатой. —Койю! Кажется это тот парень с фоток...-Кажется, именно это она кричит в комнату и молча отступает в сторону, кивает мне головой, мол, проходи и я шагаю в свои личные тропики, мне хотелось так думать, хотелось, чтобы ты сейчас вышел с широкой улыбкой и сказал мне, что ужасно мне рад, но я увидел недоумение в твоих глазах. Ты не ожидал, и это логично, меня не должно тут быть. —Юу? -будто не веришь, смотришь чуть нахмурившись. Боже, ты всегда был таким худым? Тонкие спортивные штаны почти висят на худых бёдрах, верха на тебе нет вовсе, пара уже сходящих алых пятен в районе груди привлекают взгляд, но я упрямо смотрю в глаза, слегка вздергиваю губы в улыбке и вскидываю руку со знаком pice. —Это...-мнёшься, пока твоя девушка смотрит то на тебя, то на меня, выглядит нелепо, выглядит не так, как должно, не так, будто один лучший друг приехал проведать другого, - это Юу Широяма, мой одноклассник, мой знакомый. Знакомый? Не могу контролировать мимику и брови сами собой ползут вверх в немом удивление, я правда стараюсь выглядеть счастливым этой встрече, но тут есть лишний третий элемент, и ощущение, что ты мне совершенно не рад. —Ты не писал пол года, не звонил ни разу за это время, думаешь это хороший сюрприз? -Я ни разу не слышал этот твой тон, меня будто окатили ледяной водой из шланга и я невольно ёжусь, смотрю упрямо, ты идёшь к кровати у стены, хватая с неё обычную серую майку, натягиваешь через голову и идёшь в сторону не менее растеряной Виктории, обнимая ту со спины, касаясь губами рыжего виска в почти успокоительном жесте, будто молча сообщаешь ей, что атмосфера обманчива и все в порядке. Больно. Всё, что я ощущаю, так это то, что мне сейчас очень больно. Будто до этой минуты ваши фото с экрана не были реальными, будто я все время мог оправдать их чем угодно, потому что это было слишком далеко от меня, а сейчас я слышу ваши запахи, я вижу мимику твоего лица и клянусь, никогда прежде ты не был по отношению ко мне таким отчужденным. Я правда стал чужим? Разрываю тишину смехом, тяну руку к твоей девушке, мол, извините, не представился. —Широяма Юу, - она кивает, вкладывая в мою ладонь свою хрупкую с аккуратным синим маникюром и представляется Викторией Бонс, улыбается, кажется очень даже искренне, я улыбаюсь в ответ чернобелой картинке перед глазами, смотреть не тебя за её спиной, даже на твои руки, сцепленные на её животе в замок - страшно. Потому отвожу взгляд, будто мне до ужаса интересна эта комната, отшатываюсь назад, сохраняя между нами пространство. —Ты на долго? -спрашиваешь, когда я рассматриваю стопку какой-то литературы на подоконнике, я пожимаю плечами. —Взял билет только сюда, обратный хотел купить позже, поэтому не знаю. - на удивление получается сделать свой голос обычным, почти весёлым, таким, будто мы снова в старшей школе и нет вокруг меня осознанных чувств, нет Виктории, нет неловкости между нами. —Я продал гитару, - говоришь ты заставляя сердце замереть на секунду, эхо в голове мешает сосредоточиться, я буквально слышу звук порвавшейся струны, той струны, которая нас между друг другом связывала. Оборачиваюсь, делая вид максимально о б ы к н о в е н н ы й. —Значит так было надо. Киваю, мол, понял, хотя ничерта не понял. Ты всегда говорил мне, что когда играешь на гитаре, когда получается исполнить что-то сложное ты ощущаешь себя максимально счастливым. Неужели гитара прекратила делать тебя таковым? О чем мы говорили после и как я ушел почти не помню, все было очень обыденно, будто мы старые знакомые которые не виделись лет десять и вот настал момент, когда приличия ради нам надо о чем-то поговорить, потому что так принято. Оказавшись в своей комнате в хостеле я подключаю гитару к наушникам, чтобы никому не мешать вне своих стен на ближайшие пару дней и рублю риф за рифом ещё несколько часов. А после оказываюсь в баре, где взяв тёмный Эль пишу Акире всё, что произошло днем. Больше расказать про это некому, только он знает, но его дружеское: "Это пиздец, Юу, ты должен был все сказать ему, ты пойдешь и все скажешь ему. Широяма, я никогда не знал тебя трусом, скажи, когда у тебя отвалились яйца?", немного приводит в чувства, даже улыбаюсь представляя, что сидя передо мной он сейчас бы показал оба средних пальца, я бы обязательно показал в ответ. "Приходи в Emporium Inns", - отправляю смс и оплатив выпивку возвращаюсь в свой хостел. Долгий перелёт сильно вымотал, как и клокочущая боль в районе груди, а эль расслабил, потому оказавшись на мягкой поверхности кровати окунаюсь в небытие спокойного сна без сновидений. Не сразу понимаю что происходит и почему что-то упорно препятствует сну, но через силу и тихую бранную лексику встаю с места разлепляя тяжелые веки. А потревожил мой сон стук в дверь, невольно хмурюсь, смотрю в табло электронных часов на тумбочке, 02:16 показывают те, а оттого хмурюсь ещё больше, совсем забывая в сонном замешательстве, что по сути сам ждал гостя. В пару шагов пересекаю небольшую комнату, чтобы щелкнуть замком и впустить во внутрь собственную тревогу. Рыжая тревога стоит со стекающими с волос тяжёлыми каплями и почти стучит зубами. —Промок, - сипло констатирую, пропускаю тебя в тёплое нутро комнаты, ты делаешь шаг, ещё один и я понимаю, что у тебя глаза красные-красные, а дождь смешался с слезами. Невольно тянусь пальцами к алой щеке растирая капли большим пальцем, а ты шмыгаешь тихо и перехватываешь руку своей, холодной. —Я думал, что ты улетел, ты не открывал, - почти шепчешь, я улыбаюсь и тихо отвечаю, что просто спал. Мокрый и продрогший ты кидаешься на шею, как тогда в аэропорту, обхватываю совсем тоненькую талию двумя руками, заключая тебя в кольцо словно намертво, ногой пихаю дверь, та с хлопком закрыватся. Мы стоим так вроде считанные секунды, а вроде и целую вечную вечность, вся моя футболка промокла, зато ты дрожать перестал, согрелся наверное, но холодом пахнешь точно так же, как в день, когда сообщил мне о том, что ты уезжаешь. —Койю...давай я дам тебе полотенце и ты переоденешься? - говорю тихо, чтобы не спугнуть, чтобы не испарился и не сочился туманом сквозь пальцы, ты отстраняешься и мне приходится разжать руки. Когда ты вытираешь волосы и шею полотенцем я закуриваю у окна и смотрю на тебя через отражение, ты молчишь, но каждое твоё движение живое и расслабленное, в каждом мягкость и плавность, так двигался только ты, это было твоё, твоё нутро и отражение, иначе ты двигался только на футбольном поле будучи школьником. —Ты приехал, Койю, - отмечаю в пол голоса все так же наблюдая за тобой в отражение окна, ты поворачиваешь голову, смотришь в мою спину и улыбаешься, я улыбаюсь в ответ, воздух становиться насыщенно вкусный. Вряд ли дело в дыме. Обернувшись обнаруживаю тебя совсем рядом, отбираешь из рук сигарету и затягиваешься прикрывая глаза. Всё еще стоишь в мокром свитере и джинсах и я сам пропускаю момент как схватившись пальцами за низ мягкой ткани тяну её вверх, ты тушуешься слегка, я останаливаюсь чтобы забрать сигарету, оставляя её тлеть в пепельнице, и без раздумий возвращаю руки на место, тяну свитер наверх, стягиваю через голову  и через секунду мокрая ткань уже безвольным грузом оказывается в ногах, ты смотришь на меня так оторопело, я не хочу ничего говорить, я хочу быть немного ближе, я приехал не для того, чтобы упустить так просто, следом исчезает и футболка оставляя тебя перед моими глазами в полуобноженном виде. Я сотню раз за юность видел тебя даже в одном белье, но сейчас эта картина вызывает во мне другие эмоции, вскрывает иные смыслы. Когда ты вновь оказываешься в кольце из моих рук, я пальцами ощущаю мурашки по твоей пояснице, ощущаю как ты сам вжимаешься в меня, но вопреки ощущениям слышу тихое: "Не надо, Юу", смотрю в бездонно перепуганые глаза и поднимаю руку, кладя на лицо,  следующее что ты говоришь выбивает из колеи... —Почему ты так долго? - твои пальцы как и ранее на пороге обхватывают мою руку, и я хмурюсь, ты выдыхаешь по-детски обижено, сжимаешь мою ладонь сильнее, - Акира рассказал мне все ещё тем вечером, когда вы звонили посреди ночи в марте, я был уверен, что ты наберёшься смелости и придёшь, я ждал тебя, Юу! - с каждым словом и сквозящей в твоём голосе болью внутри меня ветка за веткой ломаются ребра. Мне совсем нечем оправдать себя. Я просто сохранял нас друзьями? Я уважал твой выбор, ведь ты был с Викторией? Койю, ты не говорил мне, не намекал, что ты гей? Я боялся? Что из этого я должен тебе ответить? Я могу только показать сейчас и дать тебе ощутить все то, что хотел всё это время, но вопреки готовности и смелости ощущаю влажные дорожки на своём лице, картинка перед глазами размывается как берега реки по весне. Я плачу? Общая боль на двоих достигает пика, когда не обращая внимания на твой обескураженный от моих внезапных слез взгляд я вновь притягиваю тебя к себе, в этот раз за бедра, цепляюсь с силой, и слепо ищу губы своими, ощущаю как ты сминаешь пальцами до боли мои длинные волосы, ты рыдаешь, но ни на секунду не останавливаешь меня, а я уже не смогу остановиться, потому что сейчас мы конвертируем эту боль в удовольствие, иначе нас разорвёт от этого количества недосказанности, молчания и обиды. Я осыпаю твоё лицо: лоб, глаза, щёки, губы поцелуями и в перерывах как в бреду шепчу мольбы о прощение. Усаживаю на подоконник ты вжимаешься спиной в холодное стекло и шипишь от не приятных ощущений, что заставляет меня на мгновение отстраниться. Ты с красным влажным лицом в одних джинсах сидишь на широком подоконнике, а за твоей спиной ночной Лондон, теперь я понимаю всю его прелесть, потому что передо мной лучший вид. Ты не позволяешь мне насмотреться и сам тянешь на себя, сам углубляешь поцелуй, сам сжимаешь в пальцах мои плечи и лишаешь меня футболки. Я поднимаю белый флаг, отвечаю на каждую шалость, улыбаюсь в твои чертовски красивые губы, когда ты прикусываешь кольцо в моей губе и совершенно плевать на болезненные ощущения, ты шипишь что-то о том, что Акира действительно плохо на меня влияет, а я смеюсь, стараясь нащупать в этом безумии ремень твоих джинс, который поспешно стягиваю, дабы больше не лишать себя удовольствия касаться тебя всюду. Меня не смущает эта ногота, я отношу тебя на постель и чередую изучение твоего тела глазами, меняя на губы, я не могу удержаться от того, чтобы оставить красные пятна на шее, плечах и груди, ты не противишься, я бы и не позволил. Когда я касаюсь губами где-то внизу живота впервые слышу твой стон, ноги на моих плечах дрожат, пальцы путаются в затылке крепко сжимая волосы. Я никогда так возбужден не был, никогда не желал так никого до этого момента, и сейчас готов кинуться в омут, продать всё материальное, чтобы услышать этот звук снова, и я прибегаю к касаниям вновь и вновь, выбиваю этот звук раз за разом, ощущая твои метания по простыням, слыша загнанное дыхание, это выносить становится до сдавленного рычания болезненно. Я беру тебя в маленькой комнате хостела где-то в Лондоне, утопая в сдавленных криках, выдерживая разодраную твоими ногтями спину, выслушивая все проклятия мира, а после все благодарности, когда нам становится хорошо так, как никогда и ни с кем до этого, тебе не нужно об этом говорить, чтобы я ощущал, что прав. Утро ты встречаешь у окна в этой же комнатке, куришь мои сигареты, а я сонно смотрю в твою узкую спину лёжа на животе и не могу сдержать улыбки, действительно счастливой улыбки. Впереди у нас ещё много тяжёлых разговоров, а оттого внутри будто все ещё болезненно тянет, я понимаю, что нам придётся ворошить раны друг друга. —Я люблю тебя, Такашима Койю, - хочу признаться в этом не сколько тебе, ведь это что-то очевидное, это скорее признание самому себе. Ты оборачиваешься держа в пальцах сигарету и улыбаешься рассеивая внутри меня позабытое майское тепло. Вместе с твоей улыбкой пришло тепло в самый холодный день. Я всегда наблюдал за тобой из под опущенных ресниц. —Тебе все ещё больно? —Когда ты улыбаешься, нет. На столе телефон загорается от пришедшего смс: Сузуки: "Доброе утро, педики."