Ангельские нити

Июль, 03 2021 г.

Дасквуд, Северная Каролина

США.

Этот город. Этот лес. Кристально чистый искристый воздух. Раннее летнее утро. Солнце просвечивает меж ветвей, играют тенями листья. Я знаю тут каждое дерево, каждый уголок этого леса. И он знает меня. Всю мою историю с самого начала. Здесь она и завершится. Ангел поставит точку. Моя цель, мой будущий шедевр, неспокойная душа, за годы моего отсутствия, обросла друзьями и, позабыв печали, живет и светит не хуже солнца. Радуется моему возвращению, но сегодня не готова ко встрече. Я глажу ладонью ребристую кору дерева и улыбаюсь. Сегодня я гуляю одна.       — Я дома. Я вернулась. Кажется, здесь ничего не меняется. Внешне всё так же, как и тогда, когда я убегала от себя, от полиции, от неловких взглядов и вопросов. Но стоит присмотреться и сразу видно, насколько гуще стали тени, острее углы, мрачнее лица горожан. Они не знают, но чувствуют, что Ангел вернулся. И теперь я завершу то, что задумала. Вечер субботы во всем мире одинаковый: даже в крохотном Дасквуде довольно шумный. У «Авроры» толпа молодёжи. На афише голубоглазый блондин с гитарой и ещё трое ребят за его спиной. Концерт собирает шумную толпу, но охранник на входе тут же отсеивает тех, кому нет двадцати одного. Они довольствуются долетающими на улицу звуками барабанов. А Фил остался таким же законопослушным дураком. Когда-то его тупые принципы не дали мне завершить портрет Вероники, но теперь рубеж пройден — я могу делать то, что хочу. Охранник быстро смотрит ID, кивает и пропускает вовнутрь. Да, Фил определенно постарался. Бар выглядит достойно — гораздо приличнее, чем во время работы предыдущего хозяина: чистая стойка, натертые до блеска стеклянные поверхности, даже все лампочки горят. На невысокой сцене ребята исполняют мелодичный рок — совершенно не мой стиль, но отчего-то слушать их не противно. Стою с минуту, качая головой, наблюдаю, как длинные пальцы солиста перебирают струны гитары. Красиво. И сам он. Славный. Но мне нужны спички. Обычно коробочки валялись прямо на стойке и взять их мог любой желающий. За стойкой работает хозяин. Вспомнит меня или нет? У Майкла была шикарная память на лица. Недолго правда. Воспоминания заставляют улыбнуться.       — Привет, — сажусь на высокий стул прямо перед Филом. Мы не то чтоб близко знакомы, но пересекались пару раз. По взгляду и дежурной улыбке понимаю, что нет — не помнит. Оно и к лучшему.       — Что я могу предложить? — он пользуется секундной тишиной между аккордами песни, чтоб не напрягать голос.       — Что-нибудь особенное, — улыбаюсь, пусть думает сам. Фил секунду смотрит мне в глаза. Меня этот город всегда видел в образе нежного цветка. Через пару мгновений передо мной бокал на высокой ножке с прозрачно-солнечной жидкостью.       — Лицо Ангела, — спокойно говорит Фил и мерзко улыбается. Привык, что все перед ним тут же падают на колени? Впору говорить, что все бармены и хозяева баров одинаковые? Или это касается только «Авроры»? Но я улыбаюсь и киваю. Пусть потешит свое самолюбие.       — За счёт заведения, — масляный взгляд скользит от лица ниже, но его ждет разочарование — на мне просто футболка. Фил мне не нравится. Не нравится с самого начала, когда он появляется в «Авроре» и, как паук, разматывает свои сети, налагая запрет на все, что позволяло мне свободно творить. Поднимаю бокал — пусть видит, что я оценила. Мне слишком сладко, но я улыбаюсь. У Майкла спички были повсюду, а у этого… Нет ни на одном столе… И стойка пуста. Мой взгляд скользит по посетителям…       Ах, вот где… На сцене сладкоголосый парень с афиши, закрывая глаза, самозабвенно поёт о любви. На стуле между ним и бас-гитаристом лежит пачка сигарет и спички. Коробок выглядит иначе, но алая буква «А» осталась — притягивает, как магнит. Знаю, что и на мужчин, и на женщин мои нити действуют гипнотически, поэтому разворачиваюсь к сцене всем корпусом, оставляя Фила без внимания и улыбаюсь поющему парню. На мне голубые джинсы, спокойная светлая футболка, а в волосы вплетена алая нить. Опираясь на стойку, я мягко улыбаюсь и поглаживаю кончик нити. Он тоже улыбается, заметив меня. Покачивает головой в такт собственной музыке и, вытягивая отдельные слова, закрывает глаза.       Я слышу в его голосе знакомый акцент и улыбаюсь шире. Открой глаза. Ты должен видеть меня. Он послушный. Открывает, видит меня, смотрит именно на меня. Я знаю, что он чувствует Ангела. Когда песня заканчивается, я прикладываю к губам два пальца и он едва заметно кивает в сторону.

***

      Музыканты курят за баром в подобие внутреннего дворика за закрытыми тяжёлыми воротами, но сейчас створка приоткрыта и он стоит снаружи.       — Рада видеть знакомое лицо в американской глуши, — говорю на нидерландском, подходя. Я успела загуглить кто это: Дэниел Акст и крохотная группа из Германии, каких тысячи. Они приезжали с концертом даже в Роттердам, но я, конечно, не была.       — О-о-о, как приятно встретить, — он мешкается — мы не совсем земляки, — соседей. Вблизи этот парень ещё милее, хотя мышцы и рост говорят о приличной физической силе — красивое лицо с мягким ёжиком волос и небесно-голубые глаза делают из него какого-то принца из сказки. Сегодня в «Авроре» всё сладко. Он курит тонкие мятные сигареты, угощает меня и я тяну пальцы к коробку. Он почти пуст. Мне не подойдёт.       — Красивый коробок. Дэниел кивает, затягиваясь сигаретой и щуря один глаз.       — Я в детстве коллекционировал.       — А я и сейчас. Жаль, что тут раздают их только в определённые дни, а мне уезжать, — вздыхаю и разглядываю его торс, обтянутый футболкой. Нидерландский язык очень похож на немецкий, поэтому понять друг друга не составляет труда. Мы ещё некоторое время болтаем о Европе, туре их группы, о местных лесах и вообще США, а когда настаёт время продолжать выступление, он с хитрой улыбкой тянет меня за руку за собой и закрывает ворота.       — За пару недель в США я не встретил никого, кто говорил бы на немецком, — он улыбается мягко, сверкая белоснежными зубами, но это — странные ощущения — даже мило, — думаю, никто не обидится, если мы споем одну песню на немецком. Делаю вид, что смущена и Дэниел опускает глаза.       — Я спою ее для тебя. Она называется Irgendwann Он проводит меня через подсобку бара, на секунду тормозит в темноте и через мгновение в его ладони появляются два спичечных коробка.       — В твою коллекцию, — шепчет он мне над ухом, — надеюсь, ты не сбежишь до окончания концерта? Лёгкая победа одурмаривает и заставляет прикрыть глаза, я спотыкаюсь, но Дэниел ловит меня и поддерживает.       — Хэй, держись, süßer Engel Какой чувствительный, однако… Наши лица так близко, я чувствую его тёплое дыхание. От него пахнет мятным табаком и сладковатым парфюмом. Он был бы очень красивой девушкой. Улыбаюсь, заставляю щеки краснеть и отвожу взгляд. Это милое создание тоже смущается и, наконец, отпускает меня. На лице Фила искреннее недоумение, когда я вдруг появляюсь из-за сцены и занимаю «почётное» место напротив, но Дэниел кивает ему, делает жест рукой, что всё под контролем и поёт теперь только мне. Милый мальчик, такой светлый и мягкий, что Ангел умиляется, но, как только он входит в раж и начинает прикрывать глаза, я ухожу. Здесь мне больше ничего не нужно. Во всяком случае пока.

***

      Шум и огни «Авроры» остаются за спиной и я иду в сторону дома, в темноту, к лесу. К тому месту, где мне спокойно, к тому месту, где ветви сплетаются гуще и теперь стоит этот холодный серый камень с грубой табличкой. Всему приходит конец. И этой истории тоже. Несмотря на то, что я так старалась укрыть свое сокровище как можно дальше от посторонних глаз, его нашли, распотрошили на столе, изучили и сожгли.       Глазам горячо. Я чувствую, как слезы обжигают щеки. Поднимаю взгляд на луну, стараясь охладить себя ее сиянием. Нет, сегодня я не усну. Мне нужен этот город, нужно вспомнить каждый его уголок, вновь пропитаться серостью узких улиц. Поэтому я иду обратно, но не к «Авроре», я иду в сквер: именно здесь, много лет назад мне рассказали одну легенду. Глупая Дженнифер. Сглатываю слезы. Не хочу вспоминать и стою с полминуты, глядя на темные кудри волос. Она сидит на том же месте, что и я тогда, склонила голову и плечи подрагивают. Хрупкая душа. Подхожу ближе, налетает внезапный ветер. Запах сосен становится сильнее, к нему примешивается холодный, металлический — в ее руках нож и пальцы поранены. Кровь тускло отсвечивает на фигурном лезвии в форме пера Ангела. Моя чудесная картина. На вид совсем дитя, она склонилась над деревянной дощечкой и неумело пытается вырезать что-то.       — Есть легенда, — говорю тихо чтоб не спугнуть ее, — что такие ножи помогают призвать Ангела, способного защитить от зла. Она вздрагивает и лезвие снова скользит по пальцам. Но ее лицо почти спокойно. Она изучает меня, осматривает с осторожностью с ног до головы, останавливает взгляд на алых нитях и моргает, будто пытаясь проснуться. Не выйдет.       — Ломбардщик сказал, что это особый сплав серебра, а рубин защищает от злых духов, — голос у нее низкий и слегка дрожит, но я понимаю, что не от холода — она боится. Присаживаюсь рядом и рассматриваю ее работу.       — Расскажи, чего ты боишься.       — Меня преследует дух возмездия, — начинает она, но тут же запинается, — почему я…       — Потому что Ангелу не получится солгать, — я мягко улыбаюсь и едва касаюсь ее окровавленных бледных ладоней. Безупречно красивая.       — Как твое имя?       — Бриттани, — отвечает тихо, — Бриттани Эванс. Я киваю и улыбаюсь. Теперь все будет в порядке.       — Зови меня Энгель, — опускаю ладонь на ее плечо и чувствую дрожь, — не бойся. Я не дам тебя в обиду. Она медленно поворачивает в ладони нож и прячет его в сумку — большая, кожаная, как у почтальона, она выглядит тяжелой.       — Я… Взяла книгу в библиотеке, в ней говорится о старых легендах этих мест, — она достает из сумки толстый фолиант в черной обложке и открывает на страничке с одной из закладок, — вот. Я не трогаю книгу, только смотрю на название легенды и замысловатую зловещую иллюстрацию, вспоминая свою подругу. Ангел не верит во всю эту чушь. Ангел знает, что есть только рай, куда нужно привести тревожную душу, где ей будет хорошо.       — Ты уже нашла в ней свой страх? Бриттани мотает головой и достает пачку сигарет. Такая молодая, славная, а все туда же.       — Я еще не все прочитала, но чувствую, что я на верном пути.       — Я помогу тебе. Обещаю, — в моих руках пластырь и я аккуратно заклеиваю ее порезы, — иди отдыхать и сегодня ничего не случится. Я чувствую покой, когда она, медленно ступая, уходит в сторону своего дома. Мы обменялись номерами — пришлось пожертвовать новым предоплаченным мобильным, приобретенным для другой картины, но как пройти мимо этой? Через полчаса она пишет мне. Бриттани: Энгель, мне еще ни с кем не было так легко и так безопасно, как с тобой.

Я:

Спи, милая. Увидимся завтра.

Мы встречаемся с ней три дня подряд, по вечерам, когда заканчиваются ее занятия в студии и на город спускается ночь. Она доверяет мне и делится своими секретами, а я жадно слушаю и жду. Жду момента, когда она расскажет истинную причину своего страха, позволит укрыть ее под крылом Ангела.

Июль, 06 2021 г.

Сегодня она курит. Много. Еще больше, чем обычно: делает пару затяжек и тут же выбрасывает сигарету, а меньше, чем через минуту снова подкуривает. Я не устаю от нее, только отодвигаюсь, когда она проворачивает колесико зажигалки.       — Расскажи.       — Это было несколько лет назад. Мы собирались… Что-то вроде фэндомной вечеринки, знаешь. Там могут быть люди, — она косится на меня, будто боится обидеть, — разного возраста, но все обычно проходит мирно, — очередная недокуренная сигарета летит прямо под ноги и полупустая пачка вновь возникает между ее пальцев, — там была девушка и мы поссорились. Я же ведьма, ну то есть… — она тяжело выдыхает, — моя прабабушка — потомственная ведьма и, умирая, она передала свой дар мне. Я слушаю внимательно и наблюдаю, как она гладит пальцем лезвие своего ножа.       — Я прокляла ее, — снова подкуривает и несколько секунд молчит, — это было заклинание на смерть. Бриттани шмыгает носом и опускает взгляд. Я касаюсь пальцами ее ладони и веду вверх, к предплечью, указывая путь, но она пока не готова…       — Ангелу ты можешь рассказать все.       — Эта девушка, — Бриттани оборачивается резко и смотрит мне прямо в глаза, — я ее убила…       «Я убила», — слышу эту фразу собственным эхом, вспоминая тот дождливый день, то море крови и металлический въедливый запах, который невозможно отмыть никакими средствами.       «Я убила», — шевелятся губы и пытаются растянуться в улыбке, но от прикосновения Бриттани прихожу в себя.       — Энгель? Ты в порядке? Я коротко киваю и возвращаюсь к ней.       — Ангел простит. Расскажи мне, как это случилось. Бриттани прикрывает глаза.       — Мое проклятие сработало — она покончила с собой. Буквально через три дня. Чувствую сладкую дрожь на кончиках пальцев.       — Как это было?       — Она, — Бриттани накручивает на палец кончик алой нити из моих волос, — повесилась. Никто не ожидал. И я… Вначале даже, Господи, — прошептала Бриттани, — даже обрадовалась, какая я сильная ведьма, но теперь…       — Духи зла преследуют тебя, — говорю с сочувствием, продолжая гладить ее плечо и подбираясь пальцами к тонкой шее.       — Ее звали Элисон Терри. На мгновение я теряю способность дышать. Элисон — мой камерный домашний шедевр с алой нитью на шее. Малышка думает, Элли ушла из-за ее проклятия. Элисон вот уже несколько лет счастлива и спокойна. Опускаю голову и касаюсь лбом ее волос.       — Я понимаю твои чувства, — алая нить скользит между пальцев и тянется вверх, к шее Бриттани, — Есть только один выход, милая. Кровь можно смыть только кровью. Она кивает и я, протягивая ей коробок спичек «Аврора», чувствую нетерпение Ангела.       — Прими небольшой подарок от Ангела и всегда носи с собой. Разрешишь мне изучить твою книгу? Она протягивает мне «Полночь в Дасквуде», ощетинившуюся за последние пару дней цветными стикерами-закладками, и бледная уходит в ночь. Завтра. Все будет завтра.

Июль, 07 2021 г.

Я наблюдаю за ней с крыши. Инструкции просты и понятны. Она должна ждать и ждет. Выкуривает пачку сигарет, безрезультатно набирает мой номер, ходит взад и вперед по пустырю, цепляя ладонями фонарный столб, плачет, нервно заламывая руки и, наконец, спустя час, достает нож. Она лежит, раскинув бледные руки на границе газона и прогулочной дорожки. Жаль, в последний момент рука ее дрогнула и бедняжка еще пару минут, дрожа, скулила от боли. Но теперь душа ее свободна. Ангел сделал свое дело чисто.

***

      — Алой нитью в светлый край добрый Ангел уведет, — тихо напеваю себе под нос старую колыбельную и листаю книгу с легендами. Ведьмы, лешие, антропоморфные медведи и олени — какую угодно чушь можно внушить человеку. Стоит только захотеть и слегка прикрыть завесой тайны. Эти истории пробуждают в людях тени, призывают использовать талисманы для защиты от собственной фантазии. Кто-то в это верит? Поднимаю взгляд к небу, но Луны еще нет — она скрылась в тот момент, когда тело Бриттани упало на аккуратно остриженный газон — провожает малышку. Пролистываю несколько страниц книги и почти решаю оставить ее тут, на крыше, но вижу лицо — старую маску с глубокими черными впадинами вместо глаз. На этой странице нет закладки Бриттани, но легенда мне знакома.       — Человек без лица, — шепчу и глажу страницу, — это будет красивое завершение давней истории.