Social Path

"Прошу, только не натвори глупостей" Последнее сообщение от Бан Чана. Телефон перестал вибрировать от приходящих уведомлений, и в этот момент Даша наконец пришла в себя. Зачем? Единственный вопрос, оставшийся в голове. Это безумие — она просто сбежала от группы. Айдол, скрытый маской и капюшоном, но всё равно хорошо узнаваемый для фанатов, сейчас едет в метро “незнакомой” страны совсем один. Она никого не предупредила, никого не взяла с собой. Добром это точно не кончится. Но и бездействовать Даша не может. Не сейчас, когда есть возможность вспомнить обо всём, о своей прошлой жизни, узнать о том, что происходило все эти месяцы без неё. Да, хоть она и отрицала, что хочет вернуться, хоть она и желала всем сердцем продолжать карьеру вместе с парнями, в глубине души всегда найдётся маленькое “но” — она скучала. Скучала по единственному родному человеку, по друзьям, по Джисону в конце концов. Иметь его лицо, его голос, его навыки и его жизнь — это не то. Это не он. Не тот мальчик, которого она полюбила больше всех среди ребят. И как бы сильно она ни была на него похожа внешне и характером, она его не заменит. Хан стал частью группы. Он оставался этой частью до сих пор. Но не она. По её ветке всё ещё идут старые поезда. Те, в которых шум превышает все допустимые нормы, но благодаря которому она может перестать думать. Капюшон опущен до уровня глаз, и со стороны она выглядит скорее как подозрительный парень, чем знаменитость. Кулаки в кармане толстовки сжаты до предела. Скрипы колёс и неразборчивые слова, раздающиеся из динамика, оповещают о приезде на нужную станцию. Двери с шумным хлопком раскрываются. Толпа людей выносит её из вагона, пока такая же пытается пройти обратно. В этой куче людей, зажимающей её со всех сторон, она пробирается к эскалаторам, где уже присутствует понятие о личном пространстве. Далее спокойнее. Покидая подземный транспорт, она наконец чувствует, как запах креозота сменяется освежающим вечерним ветром. Солнце близится к горизонту. Ещё одно зачем: Зачем она ринулась сюда в такое позднее время? Кто её знает… Решившись на побег, она была словно тумане. Возвращаясь домой, Джисон прокручивал в голове сегодняшний день. Чувство лёгкой эйфории осталось после концерта. Он их видел! И Даша, кажется, тоже заметила его. Парень и поверить не мог, что она станет так хороша. А может, так было и раньше? Возможно, ей было суждено взойти на сцену, но обстоятельства не сложились? Это ещё одна причина, почему ему стоит переехать обратно в Корею. Сомнений почти не осталось. Усталость быстро взяла вверх, когда Джисон свалился на кровать. Не было сил даже переодеться. Мысли снова вернулись к сегодняшнему дню, и на лице застыла блаженная улыбка. О том, что в своих мечтах он провалился в сон, парень узнал, только когда раздалась трель домофона. Катя быстро подскочила, а когда сняла трубку, то отчего-то замолчала и лишь через несколько секунд нажала на кнопку. Не поворачиваясь, она стала открывать дверь и вышла на лестничную площадку, оставляя парня одного в квартире. Джисон ничего не понимал. Почему у женщины такая реакция? Стоит ли ему пойти за ней? Через несколько минут бездействия, сопровождаемого лишь собачьим лаем, любопытство пересилило, и парень отправился за ней. Двери лифта разъехались, представляя взору человека, скрытого под капюшоном и маской. Он еле заметно дёрнулся, когда понял, что в этом маленьком коридорчике не один. Да, этого стоило ждать. Парень стушевался, быстро стянул всё с лица, и так и замер, пронзительным взглядом смотря ей прямо в глаза. — Привет, мам, — еле слышно произносит он, но отражающийся эхом от голых стен подъезда голос в любом случае достал её слух. Катя долго стояла, бегло рассматривая все черты человека перед собой. — Так вот как выглядит мой сын, — со смешком бросает она. На чужом лице проскальзывает непонимание, и тогда женщина тепло улыбается и раскрывает руки в пригласительном жесте. — Давно не виделись, Дашуль. Девушка подходит нерешительно, но обнимает крепко. Она не знает, что говорить. Все слова выветрились вместе с последним “Зачем”, когда она пришла сюда. Ведь если сердцем тянет — значит, есть смысл? — Не тяжело там без меня? — ласково спрашивает мама. — Тяжело. Но я справляюсь, — честно сознаётся Даша, прижимаясь к ней ещё ближе. — Вот и молодец. Ты сегодня хорошо выступала. Я, конечно, не могла понять, кто из них ты, но вы все очень постарались. — Спасибо. — Устала? На это девушка ничего не ответила. Продолжила обниматься, зарываясь носом в родную шею и жмурясь. Чувства внутри смешанные. Они так и не смогли распутаться, даже когда рядом вновь появилась её опора. Внезапно открылась дверь, и лающий изо всех сил пёс выбежал за своей хозяйкой. — Стой, Лучик, нет. Иди обратно! — раздался в коридорчике знакомый голос. Она отвыкла или он и всегда был такой тоненький? Объятия в миг прекратились. Катя подняла на ручки рыжий комочек, который тут же принялся её вылизывать, иногда с сомнением поглядывая на незнакомца. — Не признал, Луч? — ехидно спрашивает Даша и тянет к нему ладошку, чтобы погладить. Тот уворачивается, как может, но будучи во власти хозяйки ограничен в движениях, и в итоге попадает в этот капкан ласки. — Ну ты и трусишка. Джисон с открытым ртом смотрит на гостя. Это уже которое потрясение за сегодняшний день. — Даша? — Да. Привет, Джисон, — приветствует она со скромной улыбкой. Никто так и не решился подойти ближе, поэтому Катя взяла всё в свои руки: позвала всех пройти внутрь и пошла заваривать чай, оставив этих двоих наедине в комнате. Они сидели за столиком друг напротив друга, смотря на самих себя со стороны. Лица заливала краска. Очень неловко, когда с тебя не сводит взгляд ты сам. Но отвести его никто не в силах — они пытаются разглядеть в себе изменения. — Как там… ребята? — решается прервать молчанку Джисон. — С ними всё хорошо. Здоровы, радуются жизни, — тепло отвечает Даша, в мыслях удивляясь, что парень решил завести разговор на русском. — Они такие хорошие… Всегда помогают мне, хоть и знают, что я это не ты. Тебе так повезло с ними. — Рад слышать, что они тебя не обижают, — шутит Хан, но после меняется в лице, начиная чем-то тревожиться. — Ты одна приехала? — Да, так получилось… — видя чужой испуг, девушка пытается оправдаться: — Я всё решу, правда. Просто я не могла взять с собой кого-либо, чтобы обо всём, — она неопределенно машет руками, охватывая их двоих, — этом не узнали. — А как же безопасность? Вдруг тебя, ну не знаю, фанаты украдут? Почему ты вообще приехала? Мы прекрасно увидели друг друга на концерте… — Хотела знать, что с тобой все в порядке, — краснея от своих слов, Даша отворачивает голову в сторону. — Я… Спасибо, — тот также смущается, но в отличие от неё продолжает преданно смотреть. — Я вообще за столько хотел бы поблагодарить тебя. Ты так старалась, чтобы сохранить моё место, а ведь могла бы просто… лишить меня карьеры, — парня слегка передернуло. — Да и ты, как я понял, всех нас одинаково любишь. Это столько для меня значит, понимаешь? Девушка смущалась всё больше и больше, пока Хан одаривал её комплиментами и восхищением. Ещё немного, и она бы сгорела полностью. Но приход Кати прервал его поток добрых слов, и уже он сам закрылся руками от стыда. — Так, я вроде не выращивала помидоры. Чего вы такие красные? Вам нечего друг друга стесняться, ребятки, вам же уже известно всё, что можно и нельзя, — наставляла женщина, пододвигая к каждому кружку с горячим чаем. — Давайте-ка делиться новостями. Всё-таки столько времени прошло. Взрослый человек на то и взрослый, чтобы так легко направлять менее опытных в нужную сторону. Разговор завязался быстро. Джисон рассказал о том, что снова закончил школу, показал фотографии с выпускного и последнего звонка, упомянул подруг, к которым успел и сам привязаться. Даша слушала его, как фантастическую историю. Она и поверить не могла, что её жизнь на самом деле такая интересная. И ведь она думала, что одинока, что не способна изменить свою жизнь, как ей бы хотелось. А Джисон доказал обратное. Даша же рассказывала, как много тренировалась, как долго она не могла поделиться своей тайной с мемберами, как ей понравилось выступать, сниматься, записывать новые песни. Тот восторг, с которым она говорила, заставлял парня увериться в своих целях. «Она точно готова к тому, чтобы дебютировать самой» И он хотел рассказать, да что-то его останавливало. «А если она откажется? Скажет прекратить попытки? Она же просто продолжает мой образ жизни, каким он и был до этого, а я вот так нагло вмешиваюсь в её и меняю» Его всё ещё гложат сомнения. Тот самый один процент, губящий все желания и стремления. Не сейчас. Чуть позже. Он обязательно расскажет. — Уже так поздно, мне, наверное, пора, — с беспокойством Даша смотрит в окно, где уже давно потемнело небо. — Куда ты в такое время пойдёшь? — возмутилась Катя. — Оставайся у нас, Дашуль, а завтра уже поедешь. Ну, ты чего? Девушка начала немного трястись, просматривая пропущенные на своем телефоне. — Я так и не ответила Чану. И менеджер, кажется, заметил моё отсутствие. Джисон побледнел и сам. Подскочив со своего места и присев на коленки рядом с ней, он схватил её за руку и стал умолять: — Позвони ему, пожалуйста. Позвони Чану. Дай мне с ним поговорить. — Но ты… — Клянусь, я всё улажу. Пожалуйста! Трясущимися руками Даша отдала Хану телефон, и тот, будто отчаянно, сразу полез в контакты. Он отполз чуть в сторону, прижался спиной к стене и приложил трубку к уху двумя руками, держа её, как ценное сокровище. — Чанни-хён, привет, это я, Джисон, — затараторил парень после того, как гудки прекратились, прерывая лидера, который без приветствия стал засыпать вопросами потерянного ребёнка. На той стороне, кажется, ненадолго замолчали, потому что и он молчал, облегченно улыбаясь. — Да, хён, я тоже соскучился. Да, я в порядке. Всё хорошо. Да. Нет, ты что? Да, я… Ага. У Даши от волнения немного закружилась голова, поэтому она встала с места и ушла на кухню, бросив маме, что скоро вернётся. Здесь ничего не изменилось. Её картины и постеры остались, маленькие карточки с группой всё также висели, разве что на столе немного чище, чем раньше, и появилась новая игрушка. «Он связал Вульфчана? Да он ещё талантливей, чем кажется» Девушка присела на кровать, где до сих пор лежала дакимакура, и легла на неё, обнимая, как делала это раньше. Зарывшись в неё лицом, она глубоко вдохнула. Легкие наполнялись знакомым запахом. Это не был какой-то определенный аромат, как и не было что-то отталкивающее. Так пахнет дом. Здесь чувствуется безопасность. И отчего-то стало очень хорошо. Просто находиться здесь расслабляет, просто лежать на своей кровати успокаивает. Под бок вдруг подскочила кошка, начала громко мурлыкать и тереться лбом, чтобы её приласкали. — Мотенька! Лапонька моя! — Даша стала гладить её, называя всеми возможными именами, прижалась лицом к её мордочке, носом к носику, делая вид, что целует её многократно. — Роднулечка моя, прости, что не вспоминала про тебя, зайчонок! Солнышко, я тебя всё ещё больше всех в этой жизни люблю! Кошка отвечала ей ещё более громким тарахтением, а когда ей стало слишком, легонько укусила за палец, давая понять, что уже хватит. Девушка отняла руки в сдающемся жесте, но на лице сияла довольная улыбка со звёздочками в глазах. Питомица уходить не стала, а просто прилегла рядом, сжимаясь в клубочек. Тогда Даша стала одним пальчиком водить у неё за ушком, как она любила, и продолжила обсыпать комплиментами. — Надо же, а со мной так никогда не общалась, — слегка обиженно произнесла мама, прошедшая на кухню спустя время. — Ну чего ты так смотришь? Что не так? — Не знаю, что чувствовать, — тихо бормочет Даша, снова зарываясь носом в мохнатую макушку. — Я рада вернуться домой, но что-то гложет. Мне кажется, будто это сон, и в то же время, будто сном было всё это время, что меня не было. И от этого… Больно, что ли? Катя присела рядом с диваном и положила ладонь ей на голову, поглаживая, как она — кошку. То, что перед ней был не видимый ранее мальчик, её не беспокоило. Она точно знала, что это её дочь. — Боюсь, я не знаю, как помочь тебе. Чувства — это не моя специальность. Но могу лишь сказать, что я действительно все эти месяцы была именно с Джисоном. Мы сблизились, знаешь? Настолько, что для меня он, как второй ребёнок, мой сын, — женщина усмехнулась, а Даша немного шкодливо улыбнулась. — Я же тебе говорила, какой он хороший! Мама усмехнулась, взлохматила посильнее отросшие волосы и чмокнула в лобик, отчего девушка зажмурилась, но продолжила улыбаться. — Даша, я всё уладил. Спасибо тебе огромное, — Джисон забежал на кухню со слезами на глазах от переизбытка чувств, прижимая к груди телефон. — Чан прикроет тебя, ты можешь остаться. А завтра мы отвезём тебя в отель. Девушка быстро поднялась с места, пугая успевшую было уснуть кошку, и кинулась обнимать парня, который стал плакать ещё сильнее, прижимаясь к ней в ответ. — Хани, спасибо. Спасибо большое, — шептала она ему на корейском, надеясь, что это его немного успокоит. — О чём вы говорили с Чан-хёном? — Он так переживал! — всхлипнул тот. — И за меня, и за тебя. Спрашивал, всё ли со мной хорошо и как я тут живу. Я так скучал по нему! — И чего же ты плачешь? Мы можем обменяться номерами, вы будете общаться каждый день, хочешь? — Да, конечно! Я просто… расчувствовался немного, прости! — Не извиняйся, Джисони, я все понимаю, — девушка отодвинулась от него и принялась вытирать дорожки слёз с его щек, внутри усмехаясь с того, как покраснело перед ней её лицо и особенно нос. Парень тоже усмехнулся. — Я сам себе слёзы вытираю, кто бы мог подумать, — хрипло выдохнул он. Этой ночью Катя осталась ночевать на кухне, а Джисона с Дашей уложила на её кровати в комнате. Ребята очень долго не могли уснуть, всё говорили и говорили, обсуждали всё, о чем вспоминали. Столько времени прошло с того дня, так много новостей появилось. Казалось, что за одну ночь поговорить обо всём сразу не получится. Они меняли языки, не замечая этого, прыгали с русского на корейский, а иногда и на английский. А диалог, который Катя случайно подслушала, когда направлялась в ванную перед сном, проходил на единственном понятном ей русском. — Даша, а что бы ты делала, если бы мы не менялись телами? — Не знаю, честно. Я так много думала о том, что тоже хотела быть айдолом. Но я знала, что у меня никаких шансов, поэтому продолжала жить так, как наметила ещё несколько лет назад. Возможно, пошла бы учиться на инженера или что-то другое, связанное с физикой, а потом бы всё равно пошла работать не по профессии, потому что не нравится. — То, что ты учила физику, уже похвально. Я поменял предметы, чтобы было легче, а ты… Я тобой восхищаюсь. — Да что ты, не смущай. Физика просто хорошо мне давалась, но не могу сказать, чтобы я любила её. — А скажи… Если бы была возможность, ты бы дебютировала? — …думаю, да. — И ты не побоялась бы оставить то, что у тебя есть сейчас, и рискнуть? Переехать в Корею? — Рискнуть? Это страшно. Ведь в твоем теле я уже состоявшийся айдол, тут всё определено. Но я никогда не думала, что достаточно хороша, чтобы самой быть айдолом. — Но ты же уже хороша! — А в прошлом не была. Я и не представляла, сколько мне нужно работать, чтобы стать хоть чуточку похожей на тебя. — Теперь ты меня смущаешь… — Но это правда! Конечно, сейчас у меня больше опыта, и я бы без раздумий бросила всё и уехала. — Что ж, тогда хорошо. А я вот… Дальше она не слушала. В голове было лишь одно: «Без раздумий бросила и уехала»