Основание Темного Пути

Он летел, раскинув руки, пытаясь замедлить падение, но завидев внизу землю, невольно обхватил руками голову и сжался в комок. От удара вышибло дух и, кажется, открылась рана на животе, и некоторое время Вэй Усянь лежал, зажмурившись, дыша часто и неглубоко, стараясь не шевелиться, постанывая от боли. В груди заклокотала кровь, подкатила к горлу, и он попытался откашляться, но внутри вдруг словно что-то разорвалось, кровь хлынула из носа и рта горячим неудержимым потоком, и он потерял сознание. Когда он очнулся, тело била крупная дрожь. Он лежал на правом боку, по-прежнему свернувшись в клубок, под плечом ощущался жесткий и холодный выступ, а само плечо отекло, стало плотным и горячим. От боли мутило, перед глазами плясали черные пятна. Вэй Усянь вытряхнул из левого рукава мешочек цянькунь, который Вэнь Цин дала ему в дорогу, зубами развязал тесемки и вытащил склянки со снадобьями. Сделав несколько глотков обезболивающего и укрепляющего отваров, он затих. Когда боль ослабла, Вэй Усянь осторожно ощупал тело здоровой рукой. В груди ныло и клокотало. Одежды и повязка на ране на животе насквозь промокли от крови. Вэй Усянь вытащил из мешочка цянькунь заживляющее снадобье и стянул бинты. Рана разошлась не полностью – хоть в чем-то ему повезло, – но сильно кровоточила. Вэй Усянь облил рану заживляющим средством, кое-как натянул бинты обратно и запахнул одежды. Из последних сил он сгреб склянки со снадобьями в мешочек цянькунь и, сжав его в руке, закрыл глаза. Он лежит на спине, и в груди болит так сильно, что он едва может вдохнуть. Он пытается повернуться набок, но его останавливают. – Осторожно, молодой господин Вэй. У вас в шее игла. Над ним Вэнь Нин, огромные зеленые глаза на бледном лице, губы искусаны, но взгляд уверенный. Его горячие ладони крепко держат Вэй Усяня за плечи. – Вэй Усянь, – зовет его Вэнь Цин, и голос ее отчего-то срывается. Вэй Усянь переводит на нее взгляд. Она сидит справа, рукава засучены выше локтей. В воздухе пылает огненный талисман. Она говорила, что будет обжигать нож перед тем, как разрезать ему живот. Он этого не видел – перед операцией она дала ему обезболивающее средство и погрузила в сон. – В чем дело? – спрашивает Вэй Усянь. Вэнь Цин закусывает губу и опускает взгляд. – Мне очень жаль. – Что такое? – замирает Вэй Усянь. – Золотое Ядро… – она умолкает. – Что с ним такое? – Оно… Оно пытается исцелить разрез. Ты тратишь духовные силы. – О, – говорит Вэй Усянь. – Это можно как-то прекратить? – Ты должен сконцентрироваться. Направлять духовные силы в Золотое Ядро. Не давать им уходить. – Ладно, – говорит Вэй Усянь, – как скажешь. Вэнь Цин поднимает на него взгляд. – Все обезболивающие средства так или иначе затмевают сознание. С ними ты не сможешь концентрироваться. Я не смогу их использовать. – Я понял, – говорит Вэй Усянь. Он хочет, чтобы его голос звучал уверенно, но он срывается на последнем слоге. Вэй Усянь делает вид, что этого не произошло. – Вэнь Цин, ты же предполагала, что так будет. Это ничего не меняет. Я сконцентрирую Ядро. Ты продолжай. Давай, Вэнь Цин, пока ты терзаешься сомнениями, у меня внутренности обветриваются. А они мне нужны свежими, ха-ха-ха… Вэнь Цин не отвечает и отворачивается. А затем обжигает нож. – А-Нин, вложи ему полотенце между зубов. Вэй Усянь, сконцентрируйся. Вэй Усянь зажимает в зубах полотенце, закрывает глаза и представляет, как его духовная энергия течет по каналам и стекается к Ядру, наполняя его, пульсируя в нем… Вэй Усянь предпочел бы, чтобы Вэнь Цин вырезала ему Ядро одним махом. Но для успеха совершенно необходимо, чтобы он оставался в живых. Вэнь Цин выпрямляется. Вместо ее лица Вэй Усянь видит лишь бледное пятно. – Боль туманит твое сознание, – ровно говорит она. – Ты не можешь сконцентрироваться. Вэй Усянь рычит от отчаяния и злости на самого себя. Нельзя позволять боли туманить сознание. Нужно сосредоточиться. Сосредоточиться. Золотое Ядро. Духовные силы. Нужно сконцентрироваться… Вэнь Нин заменяет изорванное полотенце. Вэнь Цин качает головой. – Вэй Усянь, ничего не выйдет. Лицо Вэй Усяня залито слезами, но он этого не чувствует. – Цзян Чэн, – шепчет он. – Юньмэн Цзян. Колокольчик, – хрипит он. – Вэнь Цин, колокольчик. Вэнь Цин сразу понимает, о чем он. – А-Нин, сними у него с пояса колокольчик, – командует она. – И позвени. Когда в воздухе разливается серебристый звон, на лице Вэй Усяня появляется слабая улыбка. Сознание становится чистым и прозрачным, как озерная вода. Теперь он видит лицо Вэнь Цин очень четко. Она смотрит на него с тревожным ожиданием. Вэй Усянь моргает ей. – Продолжай, – шепчет он. – Так лучше? Вэнь Цин молча склоняется над ним. Когда стихает его хриплый крик, она говорит: – Да. Так лучше. Колокольчик Спокойствия не смолкает ни на секунду. Почти отсоединив Ядро, Вэнь Цин накрывает Вэй Усяню живот чистой тканью, торопливо пьет укрепляющий отвар и занимается Цзян Чэном. А потом снова возвращается к Вэй Усяню. На исходе второй ночи Вэнь Цин вынимает из него Золотое Ядро. – Как ты? – спрашивает она. – Холодно, – еле слышно хрипит в ответ Вэй Усянь. Взгляд Вэнь Цин ласковый, как у шизце. – Потерпи еще немного, – просит она. – Я подсоединю ему Ядро. Потом сможешь поспать. Вэй Усянь пытается кивнуть. Вэнь Нин обтирает ему лицо влажным полотенцем. – Не засыпайте, молодой господин Вэй, – тихо просит он. – Слушайте колокольчик. Вэй Усянь слушает колокольчик и ощущает, как остывает напряженное сознание. Почему-то тело тоже все сильнее охватывает холод. И внутри нарастает ноющая боль. Вэнь Цин возвращается, слушает его пульс, а потом вливает в него обезболивающий отвар. – Все получилось, – мягко говорит она. – Все хорошо. Поспи. – Вэнь Цин, мне очень холодно, – шепчет в ответ Вэй Усянь. – И в груди очень болит. Кажется, там очень много дурной крови. Вэнь Цин, помоги мне. Но Вэнь Цин его не слышит. Он пришел в себя, когда над Луаньцзан сгустились красные сумерки, и вместе с темнотой на него словно опустилась каменная плита. Открыв глаза, Вэй Усянь увидел тянущиеся к нему из земли струи черного дыма. Забывшись, Вэй Усянь попытался отодвинуться и застонал: тело прошила резкая боль, и к горлу снова подступила кровь. Снадобья Вэнь Цин, мелькнуло в голове. Нужно выпить снадобья Вэнь Цин. Засыпая, он держал мешочек цянькунь в левой руке. Но сейчас в его ладони клубился черный дым. – Еще живой, смотрите-ка. И хочет жить. Вэй Усянь вздрогнул. Голос был высоким, женским, и в нем звучала насмешка. – Как ты хочешь выжить, мальчик? – проскрипел старушечий голос. – У тебя ничего нет. Зачем тебе жить? Вэй Усянь попытался приподняться, но рука не выдержала, и он рухнул обратно. От боли потемнело в глазах, и он едва не захлебнулся кровью. – А он сильный, – прошелестел нежный девичий голос. – Кажется, заклинатель. И так много энергии Ян! Что-то коснулось его поясницы, кто-то захихикал, а потом туда, где некогда горело Золотое Ядро, ворвался ледяной холод и влился в духовные каналы, промораживая их насквозь. Вэй Усянь захрипел и прижал руку к животу. Кровь, сочившаяся из раны, была холодной. – Не заклинатель, – прошептал девичий голос в его голове. – Больше нет. Задыхаясь, Вэй Усянь сплюнул кровь и зажмурился. Боль ослабла, но в животе будто било замороженное сердце. Ему казалось, он видит пульсирующую мглу в нижнем даньтяне и черные потоки в духовных каналах. В темноте слабо вспыхнула золотая искра, и Вэй Усянь, не думая, потянулся к ней. Взвизгнул девичий голос, а тело вдруг прошибло теплом, как от вина. Перед глазами проплыла картина: он стоит на стене в Облачных Глубинах, в руках – опустевший сосуд из-под «Улыбки Императора», а перед ним – Лань Чжань с Бичэнем наголо, лицо спокойное, взгляд холодный, а с губ вот-вот сорвется: «Убожество!». А Вэй Усянь хохочет, играючи уходя от ударов, вино и сражение горячат кровь, и на душе становится тепло. Видение исчезло, но в темноте вспыхнуло еще золото, и мгла заколебалась. Дядя Цзян покупает ему сапожки, шицзе кормит его с ложечки супом, Цзян Чэн зажигает лампу и обещает, что он всегда будет его защищать, и он, Вэй Усянь, обещает Цзян Чэну, что всегда будет рядом. – Этого никогда больше не будет! – взвизгивает девичий голос. Тьма сгущается вокруг Вэй Усяня. Алым заревом полыхает Пристань Лотоса. Груда тел его шиди в пурпурных одеждах на Тренировочной площадке, Цзян Чэн лежит в Надзирательном пункте, на груди – рана от дисциплинарного кнута Цзян, взгляд пустой, и внутри он тоже пустой… Вэй Усянь замотал головой, зашипел сквозь зубы. Нет, Цзян Чэн больше не пустой, Вэнь Цин его вылечила. Он выберется отсюда, они отомстят ордену Цишань Вэнь, убьют Вэнь Жоханя, восстановят Пристань Лотоса, и все будет хорошо. Не как раньше, но все равно – хорошо. – Ты не вернешься! – крикнули голоса в его голове, голоса мужчин и женщин, стариков и детей. – Нет, я вернусь, – прохрипел в ответ Вэй Усянь. – Вы мне не помешаете. – Отсюда никто не возвращается! – Значит, я буду первым! Голоса в голове взвыли, мгла взвихрилась в духовных каналах, расплескиваясь по телу, и Вэй Усянь нырнул в нее, вылавливая золотые искры, наполняясь теплом, изгоняя холод и тьму. И холод отступил: ледяная рука отпустила его поясницу, голоса мертвых умолкли, и наступила тишина. Вэй Усянь открыл глаза и обнаружил, что алые сумерки нежданно-негаданно сменились серым рассветом. Мешочек цянькунь, который он прижимал к животу, почернел от крови. Он усмехнулся, дрожащими руками вытащил из мешочка снадобья Вэнь Цин, одним махом ополовинил склянку с укрепляющим средством и собирался было отхлебнуть из пузырька с обезболивающим, когда вдруг понял, что боль ощущается лишь краем сознания. Вэй Усянь нахмурился и попробовал сесть. Не сразу, но ему удалось подняться и принять позу лотоса. Его качало, голова кружилась, перед глазами плясали цветные пятна, во рту упорно стоял вкус крови, но боли он почти не чувствовал. Эффект от предыдущего приема лекарства? Или воздействие темной энергии? Вэй Усянь закрыл глаза и сконцентрировался. Было непривычно больше не ощущать тепло Золотого Ядра в нижнем даньтяне и бегущую по телу духовную силу. Темной энергии внутри он тоже не чувствовал. Но тогда откуда это странное чувство онемения? Он вдруг вспомнил, что обратил в свою пользу не только светлые, но и темные воспоминания. Он хотел выжить: светлые воспоминания дали ему силы, темные – цель. Возможно, пытаясь побороть вторжение темной энергии извне, он сумел использовать темную энергию внутри себя? Вэй Усянь мрачно улыбнулся. Этот мерзавец Вэнь Чао действительно думал, что он сдохнет здесь и останется на Луаньцзан навсегда? Как бы не так. Он вернется и устроит ублюдку ад на земле. Отчего-то вдруг вспомнилось выражение лица Вэнь Чжулю, когда он ударил его рукой, плавящей Золотое Ядро, и Вэй Усянь покатился было со смеху, но тут же умолк, едва не захлебнувшись кровью. Откашлявшись, он выпрямился и огляделся. Вокруг густо росла высокая трава, черная, словно выкрашенная тушью. Вэй Усянь запустил в нее руку и поскреб пальцами землю. Земля оказалась холодной, почти ледяной, но мягкой и влажной. Запахло гнилой кровью, но Вэй Усянь утратил остатки брезгливости после нутра Черепахи-Губительницы и даже не поморщился. Там, куда он приземлился, трава примялась, и из-под нее торчал круглый светлый камень, наполовину залитый кровью. Вэй Усянь протянул к нему руку и… – Пожалуйста, не… не трогайте меня. Вэй Усянь отпрянул, прижав руку к виску. В голове отчетливо прозвучал девичий голос. Он уже слышал этот голос, когда его атаковала темная энергия. Камень оказался наполовину ушедшим в землю черепом. Поразмыслив, Вэй Усянь снова протянул к черепу руку и осторожно дотронулся до того места, которое когда-то было лбом. – Молодой господин… Господин Вэнь… Пожалуйста. Не надо. – Ну что ты, А-Лю. Не бойся. Ты такая красивая. Дай мне на тебя посмотреть. Что это у тебя? – Что? – Вот здесь, на шее… Ох-х. – Не надо! Вэй Усянь отшатнулся и поспешно оперся рукой о землю, чтобы не упасть. Перед глазами было темно, но ему казалось, он различает фигуры: невысокая девушка, прижатая к стене, и мужчина в белых одеяниях с изображением солнца. Его замутило сильнее, чем прежде. Он как мог присыпал череп землей и прикрыл травой, тихо и с перерывами насвистывая мелодию Покоя. Этого было мало, но это было все, что Вэй Усянь сейчас мог сделать. Подкрепив силы еще одним глотком укрепляющего отвара, Вэй Усянь попробовал подняться на ноги. Ему удалось встать, но он смог пройти всего пару шагов, прежде чем его зашатало, и он опустился на колени. Голова закружилась, к горлу подкатила кровь, и ему пришлось лечь. Немного отдохнув, он решил не вставать и дальше передвигался ползком, прижимая к себе сломанную руку. Наткнувшись на полуразвалившийся скелет, Вэй Усянь принес несчастному искренние извинения и внимательно осмотрел кости. Следов зубов он не нашел, лишь следы клювов. Отсоединив несколько костей и стащив зубами ленту с запястья, он зафиксировал костями покороче сломанную руку, а бедренную кость приспособил в качестве трости. Вторую бедренную кость он воткнул в землю, чтобы позднее найти скелет, воссоединить его части и похоронить. Сделав это, он наконец смог встать и как следует оглядеться. Поле трупов окружали редкие черные деревья. За деревьями виднелись серые скалы. Вдали к небу вздымались клыкастые пики гор. Небо над Луаньцзан застилали густые серые облака, пронизывающий ветер не мог их разогнать, и солнца не было видно. Вэй Усянь поразмыслил и двинулся туда, где деревья росли погуще. В роще было больше шансов определить стороны света. До деревьев была всего пара ли, но когда он добрался до них, перевалило за полдень. Вэй Усянь тяжело опустился на землю, облизывая сухие губы. Он выпил укрепляющего отвара и закрыл глаза. Его била мелкая дрожь и мучила тошнота, сильно кружилась голова, руки и ноги захолодели, и лекарство не спешило снимать неприятные ощущения. Боль, однако, не возвращалась, напротив, стала еще глуше. Вэй Усянь не знал, хороший это признак или плохой. Он прислонился спиной к стволу дерева и тут же провалился в тяжелый сон. Когда Вэй Усянь проснулся, на Луаньцзан уже опустилась ночь. Он всмотрелся в небо, но не увидел ни луны, ни звезд. И все же глаза его видели в темноте так же хорошо, как если бы он все еще был заклинателем. В темноте он хорошо видел, как над полем мертвецов поднимаются призраки. – Проснулся, не-заклинатель? – раздался знакомый насмешливый девичий голос. Вэй Усянь повернул голову и увидел в траве призрак девушки. На вид она была едва ли не младше него. Волосы растрепаны, лицо и шея в синяках и царапинах. И она не стояла перед ним, а лежала, опершись на локти. – Тебя тоже... сбросили сюда... живой? – спросил Вэй Усянь. Он говорил тихо, часто сглатывая, потому что в горле стояла кровь. В груди клокотало. От нехватки воздуха кружилась голова. Лицо девушки исказилось гневом и мукой. – Он выбросил меня сюда, когда наигрался. Я пыталась выбраться отсюда, но не смогла. Что-то мешает мне. Всем нам. Вэй Усянь бросил взгляд на поле. Призраки шли к нему, но Вэй Усянь не испытывал страха. Он вообще ничего не испытывал. Ему просто было очень плохо. – Ты сильный, не-заклинатель, – с завистью сказала девушка. – Ты все еще живой. Почему ты все еще живой? Вэй Усянь обдумал этот вопрос. – Мне повезло, – наконец сказал он. – Я сильный. У меня... есть лекарства. И ты... мне помогла. – Я? – удивилась девушка. – Да. Ты пустила в меня... темную энергию. Она уняла боль. Почему? Говорить было трудно. Последнее слово он произнес еле слышно. Кровь в горле становилась все гуще, и он дышал все чаще и тяжелее. Нужно было откашляться, но сил не было. – Не знаю, – растерянно ответила девушка. – Я не хотела тебе помогать… То есть, тогда не хотела. Но потом ты укрыл меня. Вэй Усянь слабо улыбнулся. – Я… сделаю больше, – прошептал он. – Когда поправлюсь. – Меня зовут А-Лю, – сказала девушка. – А тебя как зовут? – Вэй Усянь. Дрожь усилилась, в глазах мутилось. От вдохов кровь пузырилась в горле и тяжело ворочалась в груди. Он пытался напрячь мышцы, чтобы откашляться, но легкие молчали, словно превратившись в кровавый камень. – Ты совсем слаб, – осуждающе заявила А-Лю. – Прости, – одними губами сказал Вэй Усянь. – Тебя сюда сбросил клан Вэнь? – она словно выплюнула последнее слово. Он слабо кивнул. – Но ты выжил. Если останешься жив, сможешь вернуться. Вэй Усянь не смог ей ответить. Кровь застыла в горле, не пропуская воздух, грудь налилась густой тяжестью. Сознание уплывало. Он больше не мог дышать. Он не почувствовал, как призрак скользнул в его тело, и по духовным каналам вновь потекла темная энергия, ледяная, как вода в Холодном Источнике. Вэй Усяню снова пятнадцать, его только что наказали ферулой, и теперь он нарезает круги в Холодном Источнике, пытаясь одновременно омыть спину и не промерзнуть до костей. Как в тумане он видит лицо Лань Ванцзи, недовольное и как будто слегка смущенное. – Мне так холодно, так холодно… – стучит зубами Вэй Усянь, прыгая вокруг Лань Ванцзи в тщетных попытках согреться. – Стой на месте! – велит ему Лань Ванцзи и сжимает его плечо. Вэй Усянь замирает от неожиданности. От прикосновения по телу расходится волна тепла. Грудь обдает жаром и... Его сотрясает кашель. Кровь, стоявшая в груди холодным свертком, неудержимо льется изо рта. Захлёбываясь, Вэй Усянь падает на колени. Кровь хлещет изо рта непрерывным потоком, и воды Холодного Источника окрашиваются в темно-красный цвет. Вэй Усянь задыхается от крови и кашля, но рука Лань Ванцзи по-прежнему сжимает его плечо, и тепло пульсирует в теле Вэй Усяня в такт бешеному ритму сердца, и он цепляется за это ощущение, чтобы оставаться в сознании. В промежутках между приступами кашля он судорожно втягивает воздух пополам с кровью, и лёгкие обдает жаром и холодом. Наконец кровь в груди заканчивается, и кашель тоже заканчивается. Вэй Усянь старается дышать медленно и глубоко, успокаивая сердце. В груди ноет, но тяжесть в ней уменьшилась. Он снова может дышать. Но воды Холодного Источника теперь осквернены дурной кровью. – Прости, Лань Чжань, – шепчет Вэй Усянь и отодвигается. Лань Ванцзи не отпускает его. – Что ты опять делаешь? – спрашивает он. – Ничего, – тихо отвечает Вэй Усянь. – Мне не следовало сюда приходить. Теперь вода испорчена. – Это не так, – непреклонно заявляет Лань Ванцзи, и тепло от его руки становится жарче. Вэй Усянь улыбается и выдыхает. Впервые с момента, как он упал на Луаньцзан, дрожь не терзает его. – Так тепло, – шепчет Вэй Усянь и закрывает глаза. – Спасибо тебе, Лань Чжань. Лань Ванцзи ему не отвечает. Но Вэй Усянь к этому привык. – Как ты это делаешь? Вэй Усянь открыл глаза. Он был на Луаньцзан. У его ног лежала А-Лю, вокруг покачивались призраки. Голова немного кружилась, в груди слегка ныло, но дурной крови больше не было, и дышалось ему куда легче, чем раньше. Он положил руку на грудь. Одежды оказались пропитаны кровью. – Как ты это делаешь, Вэй Усянь? – повторила А-Лю настойчиво. – Делаю что? – уточнил он. Голос его прозвучал чуть сильнее и громче, чем прежде. – Ты же больше не заклинатель. Как ты заставляешь меня уйти? Вэй Усянь поневоле задумался. Прежде он решил, что ему каким-то образом удалось использовать темную энергию внутри себя. Если подумать, воспоминание о купании в Холодном Источнике было скорее темным, чем светлым, ведь в реальности в тот день Лань Ванцзи снова отверг его дружбу. Но в его воображении тьма обернулась светом и, видимо, снова изгнала темную энергию. Выходит, чтобы не дать темной энергии завладеть собой, ему нужно сохранять внутри достаточно светлых чувств? Что ж, в мире, должно быть, не нашлось бы человека, более подходящего для этого. – Такой уж я человек, – ухмыльнулся он. – Никакие дурные мысли надолго не задерживаются. Ты не дурная, А-Лю, – тут же спохватился он. – Это темная энергия вызывает у меня нехорошие воспоминания. Но ты мне снова помогла, теперь мне намного лучше. А-Лю нахмурилась было, когда он заговорил о дурных мыслях, но теперь довольно хихикнула. – Я хотела, чтобы тебе стало лучше. Я больше не буду забирать у тебя энергию Ян. – Я очень рад, – сказал Вэй Усянь и поклонился ей. – А-Лю, когда моя рука заживет, я похороню тебя как полагается. И всех, кого найду. И… я там у одного бедняги несколько костей позаимствовал… – Это мои кости, – пробасил из толпы призраков мужской голос. – О. Эм. Приношу свои извинения. И премного благодарен за помощь. Как только смогу, сразу верну ваши кости на место. И предам земле. – Уж постарайся, – проворчал голос. Вэй Усянь снова поклонился. В иной ситуации он бы уже давно забрался на ближайшее дерево и отломил пару веток, но в его нынешнем состоянии это было бы самоубийством. – У меня есть просьба, – проговорил он. – Вы не знаете, где здесь можно найти воду для питья? – Я покажу тебе, – объявила А-Лю. – Идем. Вэй Усянь простился с призраками, и А-Лю повела его. Передвигалась она ползком, удивительно проворно, как змея. Вэй Усянь догадывался, что при падении она сломала ноги, но спрашивать тактично не стал. – Когда я стала темным призраком, я пыталась выбраться отсюда, – рассказывала А-Лю по дороге. – Я все обыскала и тогда нашла одну пещеру. В роще рядом с ней есть вода. А на деревьях растут плоды. – Звучит отлично, – сказал Вэй Усянь, и голос его прозвучал хрипло. – А-Лю, давай остановимся. А-Лю обернулась. Вэй Усянь опустился на землю, вдавив в землю костяную трость. Изо рта снова сочилась кровь, но он улыбнулся ей. – Просто слабость, – проговорил он. – Нужно отдохнуть. – Тебе больно? Вэй Усянь покачал головой. Темная энергия, которую А-Лю прогнала по его телу, снова уменьшила чувствительность, и он ощущал лишь отголоски боли, но в этом были свои минусы – он не понимал, когда нужно остановиться, чтобы не стало хуже. – Тебе опасно быть здесь ночью, – прошептала А-Лю. Вэй Усянь улыбнулся. Он-то полагал, на Луаньцзан опасно в любое время суток. – Для нас они не опасны, – шептала А-Лю. – А для тебя… Она не успела договорить – за спиной Вэй Усяня послышался шорох, он резко обернулся и увидел мертвеца. Он едва успел выставить вперед руку, и чужая бедренная кость пробила мертвецу живот. Из раны хлынули гнилые внутренности, источая невыносимую вонь. Вэй Усянь даже не скривился. Рывком он вскочил на ноги, вырвал кость и ударил мертвеца снова, на этот раз в грудь. Тот, не обращая внимания на раны, шагнул вперед. По руке Вэй Усяня поползла гнилая кровь, и вместе с ней в руку хлынул знакомый ледяной холод. Кость словно стала продолжением руки. Вэй Усянь отчетливо ощущал ток темной энергии. Он выдохнул и мысленно улыбнулся. Он был спокоен. Он справится. – Назад! – прорычал он. Темная энергия хлынула обратно и захлестнула мертвеца. Тот отшатнулся. Лицо его осталось неподвижным, но белые глаза вдруг почернели, и Вэй Усянь увидел в них свое отражение. Его глаза в отражении горели алым. Он выдернул кость из мертвеца и занес было ее для нового удара, но мертвец отпрыгнул назад. Вэй Усяню показалось, что он в ужасе. А затем мертвец развернулся и бросился наутек. Вэй Усянь как безумный расхохотался ему вслед. Неожиданно резкая боль в груди заставила его умолкнуть. Вэй Усянь опустился на землю и откашлял кровь. Голова кружилась, он дрожал от слабости. – Вэй Усянь… – прошелестел знакомый голос. Вэй Усянь развернулся к ней. А-Лю тянулась к нему, пытаясь дотронуться. Вэй Усянь отложил кость и осторожно погладил ее по голове. Ни один из них этого не почувствовал, но А-Лю видела его жест и вскоре успокоилась. – Ты ведь больше не заклинатель, – прошептала она. – Кто ты такой? Вэй Усянь поглядел на измазанную кровью и ошметками кишок кость. – Видимо, осквернитель трупов, – ухмыльнулся он. Он попытался встать, но ноги его не держали. Тогда он подполз к ближайшему дереву, сел, прислонившись к стволу, и, обессиленный, закрыл глаза. – Немного отдохну, – хрипло сказал он. Когда он очнулся, уже наступил день. К вечеру они добрались до рощицы, в которой, как и говорила А-Лю, протекал ручей, широкий и неглубокий: вода в нем дошла бы Вэй Усяню до коленей. Вода в нем оказалась на удивление чистая и прозрачная, холодная и очень вкусная. – Он течет из скалы, – объяснила ему А-Лю. – С одного из пиков вокруг Луаньцзан. – Ты была у его истока? – спросил Вэй Усянь. – Я пыталась выбраться отсюда. Думала, что ручей течет снаружи. Вэй Усянь кивнул. Он подозревал, что похожие то ли на когти, то ли на клыки скалы вокруг Луаньцзан рукотворные и призваны сдерживать темную энергию. Возможно, благодаря этому вода в горном ручье была чистой, хоть и текла через земли трупов. Напившись, Вэй Усянь разделся до пояса, промыл рану на животе, залил ее заживляющим средством и туго перевязал. Затем умылся, омыл тело и осмотрел сломанную руку. Плечо раздулось, как от пчелиных укусов, но вроде не стало короче, чем раньше. Он натянул обратно заскорузлую от крови одежду, закрепил перелом костями и защитной лентой и вымыл кость, служившую ему тростью. Волосы окончательно растрепались, и ему пришлось распустить хвост. Он попытался собрать его одной рукой, но безуспешно. Тогда Вэй Усянь перехватил две пряди у лица, перекрутил их, закинул на лицо, зажал концы зубами, перевязал пряди лентой и перекинул их обратно на затылок. Теперь, по крайней мере, волосы не лезли в лицо. Пока он приводил себя в какое-то подобие порядка, А-Лю лежала у берега, не глядя на него. Вэй Усянь окликнул ее, и она обернулась. Глаза ее расширились. – Что, хорош? – усмехнулся Вэй Усянь. – Нет… то есть да… то есть… Ах ты бесстыдник! – вдруг возмутилась она. Будь она жива, наверняка полыхала бы румянцем от смущения. – Как можно задавать девушкам такие вопросы? Вэй Усянь мягко улыбнулся ей. «Бесстыдник»… – Не сердись, А-Лю. Просто ты так посмотрела, что мне стало неловко. – И ты захотел, чтобы мне тоже стало неловко?! – Ага. Такой уж я. Ты говорила, здесь есть пещера? А-Лю все еще возмущалась, но услышав вопрос, остыла. – Идем. У пещеры А-Лю остановилась. – Дальше мне нельзя, – проговорила она. Вэй Усянь осмотрелся, морщась от дующего из пещеры ледяного ветра, и поднял брови. У входа колыхались талисманы, отгоняющие нечисть. Все еще рабочие, к его изумлению. – Здесь кто-то живет? – спросил он. – Раньше жил. Те, кто пришли до меня, сказали, что тут жил заклинатель. Он давно умер. – Что за заклинатель? – Какой-то бродячий заклинатель. Никто не знает. – Как он сюда попал? – Никто не знает, – повторила А-Лю. – Ясно, – вздохнул Вэй Усянь. – Ты вернешься на поле призраков? А-Лю повела плечами и опустила взгляд. – Я останусь здесь, – тихо сказала она и вдруг вскинулась: – Только не подумай ничего такого! – А что я должен подумать? – невинно уточнил Вэй Усянь. – Ты… Ты! Бесстыдник! – Эй, это ты о чем-то таком подумала, о чем мне думать нельзя! Почему это я бесстыдник? А-Лю впилась в него обозленным взглядом, а потом резко развернулась и поползла прочь. – А-Лю! – крикнул Вэй Усянь. Это было опрометчиво с его стороны. В очередной раз он едва не захлебнулся кровью. В глазах потемнело, и он рухнул на землю, вцепившись в кость. – Вэй Усянь! – Я здесь, – пробормотал он. – Ты… Ты… Я не хочу, чтобы ты умер. Ты должен выжить. И вернуться. – Да, – согласился Вэй Усянь. – Мне обязательно надо вернуться. Он поднялся, выплюнул кровь и улыбнулся А-Лю. – Меня так легко не убить, – сказал он. – Я проверю пещеру. А-Лю кивнула. Какое-то время он шел в полной темноте, находя дорогу с помощью кости наощупь. Потом вдали показался оранжевый свет. Вэй Усянь моргнул и остановился. Это не мог быть свет дня. Лишь свет талисмана. Он продолжил путь и вскоре оказался под сводами гигантского грота. Наверху висело множество талисманов. Вэй Усянь узнал в них талисманы Горящего мрака. Он двинулся вдоль стены, осматриваясь. Часть грота выглядела жилой: здесь стояло несколько каменных кроватей, немного поодаль находилась массивная каменная плита, явно служившая столом. Кровати были застелены сухой черной травой. На одной из них лежал труп. Вэй Усянь присел на краешек соседней кровати и оглядел труп. Тело ссохлось и съежилось, кожа почернела и сморщилась, но запаха гнили не ощущалось. На трупе было надето серое ханьфу, некогда, вероятно, черное, а теперь вылинявшее. Края ворота и рукавов были украшены красными языками пламени. Вэй Усянь никогда прежде не видел таких клановых одежд. Но чем-то это ханьфу напоминало одежды ордена Цишань Вэнь. Несмотря на обилие темной энергии вокруг, этот человек не стал ни преображенным трупом, ни блуждающим призраком. Вероятно, при жизни он был не просто бродячим заклинателем, но адептом могущественного ордена, возможно даже, он принадлежал главной ветви клана. Что же произошло, что ему пришлось поселиться на древней горе трупов? Сюда бы Лань Ванцзи с его гуцинем… Вэй Усянь встал и продолжил осмотр. Судя по обстановке, заклинатель прожил здесь не один месяц. На каменной плите Вэй Усянь обнаружил пару деревянных пиал, палочки для еды, простой кинжал, котелок, комплект одежды, коробочку с мыльным корнем, мешочек цянькунь, мешочек с деньгами и мешочек-ловушку для духов, каллиграфическую кисть, тушь, киноварь и внушительную стопку бумаги для талисманов, прижатую камнем. Был здесь и заклинательский меч. Вэй Усянь посмотрел на него долгим взглядом и не стал к нему прикасаться. Он перешел в другую часть грота. Здесь ощущалась очень густая и тяжелая темная энергия. Талисманов Горящего мрака здесь было больше, чем в остальной части пещеры, и горели они куда ярче, но не могли разогнать плотную мглу. Источником темной энергии оказался небольшой пруд. Когда-то заклинатель, видимо, огородил его вязью талисманов, но теперь талисманы почти истлели, и ограда обветшала. Вэй Усянь убрал остатки бесполезного ограждения, сел на берегу пруда в позу лотоса и осторожно коснулся воды костяной тростью. Пруд заколыхался, энергия в нем заворочалась, как разбуженный зверь, и темная вода тонкой струйкой поползла по кости вверх. Вэй Усянь отдернул было руку, но кость как будто прилипла к воде. Следовало бы отпустить ее, но Вэй Усянь помнил свое обещание захоронить скелет как подобает и не хотел его нарушить. Так что он закрыл глаза и медленно выдохнул, успокаивая мысли. Вода обвилась вокруг его ладони. Это не было похоже на атаку призраков на поле мертвецов. Их голоса были громкими, пронзительными и требовательными, но они говорили с ним и слушали его, они произносили слова и ждали от него слов в ответ. А сейчас в голове Вэй Усяня выли тысячи и тысячи яростных духов, и каждый выводил свою песню горя и боли, и Вэй Усяню казалось, что его голова сейчас разлетится на тысячу осколков. Он застонал, покачнулся и упал на спину. Кость легко оторвалась от глади пруда и выпала из ослабевших пальцев. Вой нарастал, темная энергия переполняла его, и он горел изнутри, как талисман Горящего мрака, не в силах избыть чужую боль. – Вэй Ин. Вэй Усянь распахнул невидящие глаза, жадно вслушиваясь в прохладный голос, легко перекрывший душераздирающий вой. – Вэй Ин. Тихо запели струны, зазвучала нежная песня, и Вэй Усянь закрыл глаза, расслабляясь. Пальцы дрогнули в такт мелодии, и голоса в голове притихли, вслушиваясь в музыку вместе с ним. – Как красиво, – прошептал Вэй Усянь. Когда он пришел в себя, голосов в голове уже не было. Вода в пруду была спокойной, как будто умиротворенной. Темная энергия осталась такой же густой и тяжелой, но больше не была враждебной. Вэй Усянь потер лоб и сел. Он не помнил, как укротил темную энергию в этот раз. В голове звучал отголосок мелодии, трепетной и прекрасной, но откуда она взялась в его голове, он не знал. Вэй Усянь облизнул иссохшие губы и медленно поднялся на ноги. Его сильно шатало, тело было липким от пота, но в остальном чувствовал он себя вполне сносно. А еще ему впервые за все время на Луаньцзан хотелось есть. И довольно сильно. Едва он выбрался наружу, А-Лю метнулась к нему: – Вэй Усянь! Вэй Усянь хотел было ответить что-то шутливое, но увидел, что ее лицо залито слезами. – Что такое, А-Лю? Почему ты плачешь? – Ты! Тебя не было четыре дня! Что с тобой случилось? Где ты был? – В пещере, – несколько недоуменно сказал Вэй Усянь. – Где еще я мог быть? – Что с тобой случилось?! – Ничего. Я нашел труп заклинателя, он мирно лежит в кровати. А потом… Он умолк, внезапно осознав, что произошло. Похоже, битва с темным прудом длилась дольше, чем ему казалось. И после этого он еще дольше провалялся в беспамятстве. – Прости, А-Лю, – покаянно произнес он и поклонился. – Это все темная энергия. Сейчас со мной уже все хорошо. Только я очень хочу пить и есть. Пойдем к ручью? А-Лю засыпала его вопросами, но Вэй Усянь уклонился от ответов на большинство из них. Ему не хотелось пугать ее рассказом о пруде, наполненном болью и обидой мертвых душ. Вместо этого он описал ей жилую часть пещеры и заключил: – Я буду жить в этой пещере, пока не поправлюсь. Талисманы у входа еще работают, так что спать буду спокойно. А ты сможешь вернуться к своим. – Я останусь с тобой, – заявила девушка. – Ты сказал, моя энергия сняла твою боль. Вэй Усянь широко улыбнулся. В душе шевельнулось желание поозорничать. – Ты, несомненно, самый благородный темный призрак из всех, кого я когда-либо встречал. Но ты не можешь оставаться со мной наедине: что подумают другие почтенные призраки? Твоя репутация будет загублена! – Вэй Усянь, дурак! – закричала А-Лю. – Что за чушь ты несешь? Немедленно замолчи! Бесстыжий! Вэй Усянь захохотал и осекся, почувствовав боль в груди. – Ладно, больше не буду, – присмирев, негромко сказал он. – Не волнуйся за меня: у меня есть хорошее обезболивающее, приготовленное лучшей целительницей своего поколения. А-Лю зыркнула на него злыми глазами и отвернулась. – Я очень благодарен тебе за помощь, – добавил Вэй Усянь. – Встретимся, когда я немного окрепну. А теперь иди. Так ничего ему и не сказав, А-Лю уползла прочь. Вэй Усянь вернулся в пещеру. Немного отдохнув, он забрал второй комплект одежд заклинателя и коробочку с мыльным корнем и отправился к ручью. В роще по дороге он заметил несколько деревьев, усыпанных плодами, и заросли черного бамбука, а вот звериных троп видно не было. Что ж, фрукты и бамбук – лучше, чем ничего. У ручья Вэй Усянь первым делом напился и набрал воды в пустую склянку из-под укрепляющего отвара, а затем разделся догола, хорошенько обмыл тело и снял повязку с раны. Она начала затягиваться, но участки, на которых разошлись швы, все еще зияли. Вэй Усянь обработал рану, снова затянулся бинтами и сделал мысленную пометку сидеть как можно прямее. Улегшись на спину и спустив волосы в ручей, он помыл голову. Переодевшись в чистое, он немного полежал, а потом прополоскал грязные одежды, разложил их на траве сушиться и вытряхнул из мешочка цянькунь скудные запасы еды: два яблока, пару маньтоу и немного сухарей. Вэй Усянь съел яблоко и половинку маньтоу и решительно убрал остатки еды обратно в мешочек. Вэй Усянь не испытывал настоящего голода с тех пор, как дядя Цзян забрал его с улиц в Пристань Лотоса. Однажды, когда у него еще не было Золотого Ядра, госпожа Юй лишила его ужина в наказание. К счастью, у Вэй Усяня был запас сухарей как раз на такой случай. Он утолил голод, но ночью вдруг запаниковал и совершил набег на кухню. Цзян Чэн поймал его с поличным и утром рассказал обо всем отцу. Больше его никогда не наказывали отсутствием еды. Еда в Гусу Лань стала для Вэй Усяня испытанием, но ему было не привыкать есть то, что ему было не по вкусу, а когда становилось совсем невмоготу, он таскал еду из Цайи. В лагере перевоспитания Вэней приходилось нелегко, но его выручили навыки охоты и рыбной ловли. Труднее всего было пережить те семь дней в пещере Черепахи-Губительницы, но и тогда благодаря Золотому Ядру он толком не чувствовал голода. Сейчас все было иначе. Вэй Усянь собрал подсохшую одежду, набрал воды в котелок и отправился в пещеру. Он тщательно обыскал ее, но не нашел ничего съедобного, даже горсточки риса. Видимо, в какой-то момент заклинатель отказался от обычной пищи и начал практиковать инедию. Вэй Усянь поглядел на труп заклинателя и отвернулся. Он прекрасно знал, что поедание человеческих трупов, тем более настолько несвежих, мягко говоря, не пойдет ему на пользу. Но также он прекрасно знал, что в какой-то момент ему станет все равно, пойдет еда ему на пользу или нет. Лишь бы она заглушила чувство болезненной пустоты внутри. Вэй Усянь сел на пол в позу лотоса, закрыл глаза и медленно выдохнул. До Илина он не дойдет: хотя контакт с темной энергией унял боль, сохранялась сильная слабость, и даже с тростью он мог без отдыха пройти не больше десятка шагов. Но ему уже не четыре года, а на Луаньцзан есть пища и чистая вода и нет собак. Сейчас его шансы выжить гораздо выше, чем в детстве. Он выжил тогда – выживет и сейчас. Две недели прошли относительно спокойно. Вэй Усянь просыпался за полдень, съедал несколько горьких диких яблок, затем шел к ручью, пил, умывался, обрабатывал рану и медитировал. На обратном пути через рощу он пополнял запасы плодов, сбивая их с веток все той же бедренной костью или камнями. Набрав фруктов на день, он относил их в пещеру, снова медитировал, а потом засыпал. Проснувшись вечером, он садился за талисманы. Рисовать левой рукой было непросто. Вэй Усянь тренировался на земле, вычерчивая знаки обратным концом кисти, и попутно размышлял, как наполнить талисманы силой. Если рассуждать по аналогии со светлой энергией, то ему нужно пропустить темную энергию через себя, чтобы влить ее в талисман. Чем дольше Вэй Усянь думал об этом, тем больше сомневался. Духовная сила была частью заклинателя и потому всегда была послушна. Темная энергия никому не принадлежала и определенно обладала собственной волей. Даже сохраняя внутри баланс света и темноты, Вэй Усянь мог лишь отразить темную энергию призраков и мертвеца и направить ее на них самих. С темным прудом, правда, было иначе. Вэй Усянь плохо помнил, как ему удалось одолеть хор взбесившихся душ. Но он четко помнил, что это не было перенаправление. Тогда ему каким-то образом удалось подчинить темную энергию. Что-то в нем заставило ее прислушаться к нему. Это не мешало темному пруду по ночам мучить его нескончаемым воем. Вой, впрочем, теперь был не яростным, а жалобным, но Вэй Усяню легче от этого не становилось. Когда тексты заклинаний, написанные левой рукой, стали читаемыми, Вэй Усянь сделал несколько талисманов для темного пруда, а на следующий день отправился к призракам. А-Лю встретила его радостной улыбкой. – Тебе лучше? – спросила она. – Да, намного, – коротко ответил Вэй Усянь. – Мне нужна твоя помощь. Сможешь направить в меня немного темной энергии? – Да, конечно, – растерянно ответила она. – Тебе больно? Вэй Усянь улыбнулся. Ночами его действительно мучила боль. Болело все, каждая часть тела, как будто его били, резали, растягивали и рвали на куски. От нижнего даньтяня по духовным каналам словно лился расплавленный металл. Вэнь Цин подозревала, что так будет, потому и сварила ему самое сильное обезболивающее из своего арсенала. Однако оно снимало лишь телесную боль и ничего не делало с болью отсутствующего Золотого Ядра. Поначалу он ничего не чувствовал из-за темной энергии, но первая ночь после исчезновения этого эффекта была… ужасной. Сейчас, когда рана почти зажила, ощущения были гораздо слабее. – Сейчас мне намного лучше, – повторил он. – Я хочу попробовать зарядить талисманы. Нужно совсем немного энергии. Сможешь? А-Лю кивнула. Поток энергии был слабым и не таким ледяным, скорее прохладным, как ручей. Вэй Усянь сидел в позе лотоса, медленно и глубоко дыша. Он не заметил, как расслабились напряженные мышцы, когда утихла ноющая боль в духовных каналах. Он не осознавал, что они болели. Вэй Усянь положил ладонь на талисманы и направил в них энергию. Она легко прошла через тело и впиталась в письмена. Ничего не произошло. – А-Лю, хватит. Что ж, он догадывался… Его качнуло, он наклонился, уперся рукой в землю и не сдержал стона. Нижний даньтянь жгло и кололо, как будто он пытался отогреться после заморозки. Поясницу снова обожгло холодом, и он отшатнулся. – Не надо! Холод исчез, и перепуганная А-Лю подползла к нему. – Вэй Усянь! – Я… я ошибся, – с трудом выговорил Вэй Усянь. Его била крупная дрожь, голова кружилась, он едва держался, чтобы не упасть. Осознание накрыло его неожиданно. Боль утраченного Золотого Ядра в последнее время уменьшилась, потому что обрезанные духовные каналы наконец-то начали закрываться. А он только что так неосторожно снова раскрыл их темной энергией. И ради чего? Он только что окончательно убедился, что темная энергия не работает так же, как и духовные силы, даже если заставить ее циркулировать по духовным каналам. Значит, пускать темную энергию в тело бессмысленно. И опасно: рано или поздно это закончится искажением ци. Ему нужен другой подход. Нужно научиться договариваться с темной энергией. Сделать ее партнером. Сделать так, чтобы она захотела ему подчиняться. Талисманы должны быть написаны иначе. – У тебя кровь идет, – тихо сказала А-Лю. Вэй Усянь сплюнул кровь и вытер рот. – Это ничего. Я понял, в чем ошибся. Он собрал талисманы, сунул их в рукав и улыбнулся А-Лю. – Это из-за меня? – тихо спросила она. Вэй Усянь покачал головой. – Нет, что ты. Это из-за меня. Ты все сделала хорошо. Теперь я понял. Я немного отдохну и пойду к себе. А-Лю легла у его ног, посмотрела на него снизу вверх. – Ты уйдешь отсюда, когда тебе станет лучше? – Да. – Возьми меня с собой. Вэй Усянь улыбнулся. – Отважный маленький призрак, – мягко сказал он. – Ты не хочешь уйти на перерождение? А-Лю покачала головой. – Я хочу помочь тебе. – Ты уже помогла. – Нет. Я хочу помочь тебе отомстить. – О. Они помолчали. – Кто сбросил тебя сюда? – тихо спросила А-Лю. – Второй наследник клана Вэнь. Вэнь Чао. – Почему? – Испугался, – ухмыльнулся Вэй Усянь. – Я сказал ему, что стану ожесточенным призраком. Тогда он сбросил меня сюда, чтобы я не мог его преследовать. Вот будет сюрприз, когда я вернусь, а? Он захохотал, но почти сразу умолк. – Что между вами произошло? – Он сжег мой дом, убил моих приемных родителей, убил моих шиди и искалечил брата, – выплюнул Вэй Усянь. – И ты… – Я еще не придумал, что с ним сделаю. Но он будет молить о смерти, как об избавлении. Он пожалеет, что родился на свет. Глаза А-Лю загорелись, она запрокинула голову, обнажая истерзанную шею, и губы ее вдруг растянулись в жестокой усмешке. – Я хочу это видеть, – грудным голосом проговорила она. – Я хочу видеть, как ты убьешь второго наследника клана Вэнь. Как ты стираешь клан Вэнь с лица земли. Чтобы и звук их имени перестал существовать. Вэй Усянь усмехнулся было, но улыбка почти сразу поблекла. – Мне спасли жизнь целители из клана Вэнь. Они исцелили моего брата и вернули нам тела приемных родителей. Я в неоплатном долгу перед ними. – Ладно, – уступила А-Лю. – Они пусть живут. Но остальные – убей их! Вэй Усянь молча кивнул. – Это был второй наследник клана Вэнь, – вдруг тихо сказала А-Лю. Вэй Усянь посмотрел на нее. – Я была служанкой его жены. – Вот как, – пробормотал Вэй Усянь, вспомнив Ван Линцзяо. – Я тоже хотела вернуться и преследовать его до конца его жизни. Но так и не смогла выйти отсюда. Ты мне поможешь? – Если это то, чего ты хочешь, – тихо сказал Вэй Усянь. Вернувшись в пещеру, он выпил обезболивающий отвар и проспал почти сутки. А проснувшись, сел за талисманы. Ему нужно создать нечто такое, что привлечет темную энергию. Нечто, что заставит ее действовать так, как он ей укажет… Он вдруг замер и улыбнулся. Что может быть привлекательнее для темной энергии, чем энергия Ян? Он схватил лист бумаги, порезал палец о кинжал и стремительно написал текст только что созданного заклинания. Знаки вспыхнули алым сиянием, и талисман, повинуясь взмаху руки, отлетел к темному пруду и застыл, разливая вокруг красный свет. Вэй Усянь издал победный возглас и подтащил к себе пачку бумаги. Когда темный пруд был надежно огорожен, давление темной энергии в пещере почти пропало. Вэй Усянь положил голову на каменную плиту и мгновенно уснул. Он уже давно спал сидя, чтобы меньше тревожить переломы. Впервые за много дней он спал спокойно и не страдал ни телом, ни разумом. Чем здоровее Вэй Усянь становился, тем сильнее голодал. Он уже обобрал все немногочисленные яблони в роще около пещеры и теперь ел срезанную с деревьев черную кору, вымоченную в воде, черные листья, черный бамбук и черную траву. А восстанавливающееся тело требовало мяса. Рыба в ручье не водилась, в расставленные силки никто не попадался. Все чаще Вэй Усянь рассматривал бедренную кость, по-прежнему служившую ему тростью, и поглядывал на труп заклинателя. И наконец решился. Серым холодным утром Вэй Усянь выволок труп заклинателя из пещеры и оттащил его на открытое место. Распахнув на трупе одежды, он крест-накрест распорол ему живот кинжалом. Из живота потекла багрово-зеленая жидкость. Запах стоял тошнотворный, но Вэй Усянь не морщился. Он вывернул стенки живота наизнанку и надрезал дряблые серые мышцы. Затем продлил разрез на грудь, разрезал ребра, обнажил легкие, сердце и печень. Наконец он сунул меж кишок талисман и накапал сверху собственной крови. Смрад, смешанный с запахом крови, вырвался из нутра заклинателя и вознесся к небу. Вэй Усянь вытер руки о траву, вынул из рукава стопку талисманов и разложил их в траве вокруг трупа. Один талисман он оставил себе. А затем скрылся в пещере. Вскоре с неба спланировала стая воронов. Их было восемь. Каркая, они спускались все ниже и ниже, и наконец опустились на труп, один за другим, не подозревая, что из тени за ними следят голодные серые глаза с алыми всполохами. Когда последний ворон опустился на труп, Вэй Усянь приложил талисман к земле, и вокруг воронов стянулась алая сеть. Раздалось оглушительное карканье, птицы забили крыльями, силясь выбраться, но в сети не было ни одного изъяна. Хищно улыбаясь, Вэй Усянь вышел из тени. Он приложил к сети еще один талисман, и вороны, умолкнув, свалились с ног. Вэй Усянь развел два талисмана, выгреб птиц на траву и, прижимая их к земле коленом, одну за другой свернул тонкие шеи. Затем сложил добычу в мешочек цянькунь и направился в сторону ручья. Не сделав и нескольких шагов, он остановился и медленно обернулся. К трупу заклинателя неуверенно брели мертвецы. Их было около десятка. Выглядели они так, будто вовсе не желали идти, но что-то их заставляло продолжать движение. Вэй Усянь выругался. Он был голоден. Ему и без того предстояло ощипать и выпотрошить восемь птичьих тушек одной рукой. У него не было времени возиться еще и с мертвецами! Вэй Усянь пронзительно свистнул, вложив в этот свист все свое недовольство. В мыслях его вспыхнуло: «Убирайтесь!». Мертвецы пошатнулись и остановились, покачиваясь. Разозленный Вэй Усянь свистнул еще раз. На этот раз в свисте прозвучала ярость. «Прочь!» Едва звук сорвался с его губ, мертвецы действительно ринулись прочь. Вслед мертвецам глядели холодные алые глаза. Когда мертвецы скрылись из виду, Вэй Усянь вернулся к трупу заклинателя, наскоро привел его в порядок и с тяжелым вздохом потащил в пещеру. Он уложил труп около темного пруда. Темная энергия была надежно заперта, но в этой части пещеры по-прежнему было в разы холоднее, чем в жилой части. Покончив с этим, он наконец отнес добычу к ручью и принялся ощипывать перья. Лишь вечером, когда впервые за долгое время он ощутил сытость, до Вэй Усяня дошло, что он сделал. Он управлял мертвецами. Это произошло к концу второго месяца его пребывания на Луаньцзан. Как только в рационе появилось мясо, Вэй Усянь почувствовал себя гораздо бодрее. Сломанные кости немного ныли, и правой рукой он еще не владел, и ещё правая нога ощущалась более слабой, чем левая, но кровавый кашель почти прекратился, и в трости он больше не нуждался. Отсутствующее Золотое ядро больше не болело. Правда, на него часто накатывали странные приступы мелкой дрожи, от которых его бросало в пот, и еще он постоянно мерз, но в конце концов, в его жилище было очень холодно. Благо, серое ханьфу было теплым. Трюк с трупом заклинателя он повторял каждые пару дней. На вкус вороны были похожи на дряхлых маринованных в помоях фазанов. Вэй Усянь заедал этот вкус горькой яблоневой корой и радовался, что над Луаньцзан летает так много воронов. Теперь Вэй Усянь бодрствовал гораздо дольше, чем раньше. Он по-прежнему много медитировал и все больше времени проводил за каменной плитой: набрасывал идеи, зарисовывал талисманы, а порой просто рассеянно водил по камню обратным концом кисти. В голове его зрел план. Как-то вечером он вышел из пещеры и направился туда, куда убрались мертвецы. Вскоре он ощутил потяжелевшую темную энергию и остановился. Немного поразмыслив, он издал легкий свист, подумав при этом: «Подойдите». Ему пришлось повторить призыв несколько раз, прежде чем мертвецы явились. Они двигались еще более заторможенно, чем в прошлый раз. Казалось, будь их воля, они бы немедленно унесли ноги от Вэй Усяня. Но тот непреклонно подзывал их к себе снова и снова. Подойти к нему близко все же ни один мертвец не решился. Тогда Вэй Усянь двинулся в сторону поля призраков, не прекращая мелодично свистеть. – Что ты делаешь? – изумилась А-Лю, увидев его в столь необычной компании. Вэй Усянь подмигнул ей и направился к торчащей из земли бедренной кости. Свист изменился. Теперь он сообщал мертвецам: «Копайте!». Не сразу, но они подчинились. А-Лю молча смотрела, как растет горка выкопанной земли. Наконец Вэй Усянь дал команду остановиться и опустился у могилы на колени. Он осторожно переложил кости с земли в могилу, затем развязал ленту на плече и положил кости из повязки на то место, где они должны были находиться у живого человека. Последней в могилу легла очищенная бедренная кость. Вэй Усянь поднялся и встретился глазами с призраком мужчины, которому принадлежали эти кости. Он глубоко поклонился ему. – Господин Тай, я бесконечно благодарен за вашу помощь. Без вас я бы не смог подняться на ноги. Надеюсь, после захоронения вы станете свободны и сможете уйти на перерождение. Призрак господина Тая ничего ему не ответил. На лице его застыла странная смесь удивления, признательности и… злости? Недоумевая, Вэй Усянь опустил взгляд и скомандовал мертвецам засыпать могилу землей. – Кто сказал, что я хочу уйти на перерождение? – вдруг произнес господин Тай. Вэй Усянь моргнул. Он уже слышал эти слова от А-Лю, но… – Никто из нас не хочет уйти на перерождение, не оплатив долги этой жизни, – в голосе господина Тая прозвучал гнев. – И долг этот вовсе не в том, что нас не похоронили как положено. Призраки одобрительно зашумели. Вэй Усянь молча слушал. – Ты, мальчишка! – крикнул господин Тай. – Ты жаждешь отомстить тем, кто сбросил тебя в это проклятое место! Нас сбросили сюда за много лет до твоего появления! Неужели ты считаешь, что твоя ненависть меньше нашей? Неужели ты считаешь, что ты единственный, чьих близких замучили и убили псы из клана Вэнь? Они много лет сбрасывали наши тела на эту гору! Пусть им достанется хоть капля из той чаши боли, которую они поднесли нам! Призраки согласно взвыли, и Вэй Усянь почувствовал, как тяжелеет над полем темная энергия, переполняясь ненавистью. Он глянул на А-Лю. Она спокойно встретила его взгляд и мрачно улыбнулась ему, когда поняла, что и он понял. Понял, для чего темные призраки Луаньцзан сохранили ему жизнь. – Что вы хотите, чтобы я сделал? – спросил Вэй Усянь, перекрывая гомон. – Вы очень сильны, но такими вас делает темная энергия горы Луаньцзан. Если вы уйдете отсюда, любой адепт клана Вэнь развеет вас в мгновение ока. – Тогда сделай нас еще сильнее. Дай нам тела. Сделай так, чтобы энергия Луаньцзан вышла отсюда вместе с нами. Перед глазами Вэй Усяня встала картина: из-под земли лезут тысячи разложившихся трупов, мертвая армия спускается с горы Луаньцзан и убивает каждого Вэня на своем пути тысячью разных способов. Тысячью разных способов… – Я сделаю это, – выдохнул Вэй Усянь. – Я дам вам тела. Нет ничего сильнее живых тел. Я отдам вам тела адептов клана Вэнь. От злобного восторга, разлившегося в воздухе, он пошатнулся. Ярость, предвкушение и жажда убийства – волна темной энергии захлестнула его и пропитала ледяным холодом. Сознание Вэй Усяня заполнили видения: смерть от страха, смерть от удушения, смерть от потери крови, смерть от боли, смерть от линчи… Так много мучительных смертей было уготовано псам из клана Вэнь. – Вэй Усянь. Вэй Усянь обернулся к А-Лю. Ее лицо оказалось единственным светлым пятном в окружившей его непроглядной темноте. – Я не хочу вселяться в адепта клана Вэнь, – услышал он ее голос. – Я хочу помочь тебе убить второго наследника клана Вэнь. Второй наследник клана Вэнь… Вэнь Чао. Он убьет Вэнь Чао. И Вэнь Чжулю. И Ван Линцзяо. Это не будет захват тел. Это будет его месть, а не призраков. Его и А-Лю. Он кивнул ей, а затем усилием воли оттолкнул от себя темную энергию. По полю пронесся зловещий ветер, и призраки, умолкнув, отступили. – Мы сделаем это, – обратился к ним Вэй Усянь. – Но мне нужно время, чтобы подготовиться. И чтобы зажила рука. – Мы долго ждали, – ответил ему господин Тай. – Мы можем еще подождать. И улыбнулся, ощерив желтоватые зубы. Вэй Усянь поклонился ему и ушел. Темная энергия стелилась за ним, льнула к нему, как верная наложница. Погруженный в мысли Вэй Усянь не замечал, как она пропитывает его, и как от его глаз начинает исходить алое сияние. В этот вечер он едва смог вспомнить о медитации. Вспомнив, он медитировал всю ночь и большую часть дня, но ему никак не удавалось достичь внутреннего спокойствия. Рука искала колокольчик Юньмэн Цзян и не находила. Видения смертей клана Вэнь наполняли сердце злобным ликованием. Пока он не свершит месть, не видать ему спокойствия. Больше он не медитировал. Вместо этого он всецело отдался плану мести. Спустя три недели тренировок Вэй Усянь смог есть и рисовать талисманы правой рукой. Тогда он срезал в роще черный бамбук и сделал флейту. Мелодию Чэньцин мертвецы воспринимали куда лучше. Они больше не бросались наутек, стоило Вэй Усяню прекратить отдавать приказы, а послушно стояли, ожидая распоряжений. По его приказу мертвецы методично захоронили все тела, которые он нашел. Покончив с захоронениями, Вэй Усянь ушел и несколько дней не появлялся. На седьмой день обеспокоенная А-Лю приползла к пещере и с удивлением поняла, что ничто не мешает ей войти, – талисманов у входа больше не было. Испугавшись, она немедленно поползла внутрь. Вэй Усянь сидел за каменной плитой, рассеянно зализывая порезанный палец. На плите было разложено несколько талисманов, тех самых, что висели у входа. На одном из талисманов тушью было изображено несколько дополнительных знаков, отчего рисунок напоминал оскаленное в злобной улыбке лицо. Перед Вэй Усянем высилась кучка пепла. В стороне покачивались три мертвеца. – Что ты делаешь? – спросила А-Лю. Вэй Усянь поднял голову и уставился на нее. Она замерла, разглядывая его. Вылинявшее серое ханьфу с красными всполохами, распущенные темные волосы с развевающейся алой лентой, бледно-серая кожа, бескровные губы, болезненная худоба и источающие алое сияние глаза... Вэй Усянь был похож на демона. Невыразимо прекрасного и бесконечно ужасного демона. – Последние штрихи, – он сгреб талисманы, сунул их в рукав и встал. – Я как раз собирался идти к вам. Он резко свистнул, и мертвецы отошли в темную часть грота. Один из них нес труп заклинателя. Второй – маленький серый сверток. А третий – труп девушки в красном платье. Вэй Усянь снова свистнул, и труп девушки опустили перед А-Лю. – Это тебе, – сказал Вэй Усянь. – Она не из клана Вэнь. Я ее подлатал. Это, – он взял серый сверток из рук мертвеца, – ее ребенок. Я не стану рассказывать тебе подробности. Но поверь, у нее есть причины ненавидеть клан Вэнь. И у ребенка тоже. А-Лю запрокинула голову и разразилась долгим гортанным хохотом. Отсмеявшись, она заползла на девушку и склонилась над ее позеленевшим лицом. А потом посмотрела на Вэй Усяня. Лицо ее исказилось в безумном оскале. – Помоги мне, – прошипела она. Вэй Усянь усмехнулся и поднес к губам черную флейту. – Что дальше, хозяин? – спросила А-Лю, встав рядом с ним. Белое дитя потянулось к ней, и она взяла его на руки. – Я соберу призраков, – сказал Вэй Усянь. – А потом мы сойдем с горы Луаньцзан.