Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать.

Они сидят во внутреннем дворе, и смотрят на звезды, пока Сухо начинает свой рассказ. Докча поворачивает голову в сторону, и смотрит на прижавшегося к нему Сухо. Тот рассказывает о странных существах, чужих воспоминаниях существа, которое могло создать все, чего бы только оно могло пожелать, вот только то единственное, чего то так страстно желало - было тем, чего он не мог ни создать, ни завоевать. А он слушает, не перебивая. Видит, как тяжело дается рассказ мальчишке. Без слов понимает, какая тяжесть скрывается в этом. Сам не раз с подобным сталкивался. И единственное что ему оставалось - выматывает себя настолько, чтобы он мог только вырубиться без сил, вообще ничего не видя. Так продолжалось всю его жизнь, и даже Истории мало чем помогали. Пока не появился Джинву. Сердце болезненно ноет, но Докча заглушает это, концентрируясь на Сухо. Истории рядом искрят, кружась вокруг них, пытаясь как-то успокоить, и ему отчасти даже весело наблюдать за этим. Одни забытые, пытаются привести в себя других забытых. Он смотрит в сторону, и видит, как фиолетовые письмена, что обычно не переставая, крутились вокруг их Принца, сейчас поникли, и будто бы выцвели. Докча ощущает, как сам мир, будто стал гуще и темнее. Его взгляд вновь возвращается на Сухо. На его губах расползается горькая улыбка. Значит его догадки были верны. Мир всегда жаждет вернуть своего Создателя, не важно каким путем это будет - для мира не имеет значение ни мораль, ни законы. Для них единственным законом является их Отец. Их Создатель. И сейчас, глядя на Сухо, на местные Истории, на сам мир - он отчетливо понимает. Перед ним возрожденный Абсолютный данного мира. Еле слышная усмешка срывается с его уст. Чем больше Докча узнает этого ребенка - тем больше находит схожих черт. Ему это не нравится. В голове сразу же возникает воспоминание знакомства его дочери с Сухо. Та сразу же стала называть его братом, чем удивила всех, кто это услышал. Его Звездочка не была той, кто мог легко давать подобные обозначения чужакам. Но она дала. Сразу же, как увидела Сухо. А на все его расспросы об этом, она отвечала в типичной для доккэби манере - расплывчато сказала, что у них один родитель. Тогда он испугался, что его малышка вспомнила жизнь с Джинву, и потому решила именно так. Но нет. Она ничего не помнила. Совсем. А потому вопрос так и остался для него открытым. И да... У него была одна догадка... Но она му не нравится. Не нравится, но сидит в его мозгу точно червь, с каждым днем, вьедающийся в него все больше. И он решает проверить. Он не хочет использовать свои силы на Сухо без спроса, но у него нет выбора. Есть. На самом деле есть, но он не хочет отбирать у этого ребенка еще больше, чем он уже потерял. Не хочет, чтобы тот начал его ненавидеть, или что еще хуже - винить себя и свой мир. Правда...всегда приносит слишком много бед. На собственной шкуре, он не раз испытывал это. А потому, незаметно активирует свои способности, вчитываясь в суть ребенка. И приходит в ужас. Он видит, как в мальчике течет его сила, его Истории, его суть. Видит, как та сплетает те жалкие осколки от прежней мощи Абсолютного этого мира. Видит и не может сдержать дрожь. Это... Его Истории беспокойно искрят рядом, пытаясь успокоить. А мир... Идет рябью, будто извиняясь. В его груди поднимается гнев, смешанный с болью. Какого черта?! Какого черта от него так долго скрывали это!? Его сила выходит из под контроля, окутывает обоих в плотный кокон, не давая Историям этого мира проникнуть к ним. Докча берет лицо мальчика в свои руки, нежно гладя по щекам большими пальцами. Сухо смотрит на него не понимающе, но молчит, наслаждаясь ласками. А читатель... Всматривается в чужие глаза и замечает. Замечает то, что обычно старался игнорировать. На дне чужого зрачка, еле видимо, мерцают золотые вспышки. Звезды. Такие же как и у него. Сухо удивленно охает, видя, как глаза мужчины начинают блестеть от непролитых слез, и тянется рукой к чужому лицу, в попытке погладить и успокоить. Сердце болезненно сжимается. Почему его сонбэ плачет? Мужчина не реагирует, продолжая гладить его щеки, и все также всматриваясь в что-то свое. Сухо не мог знать, что в этот момент, внутри Докчи все рушилось. Читатель смотрит на ребенка, свое дитя, и не может сдержать горечи. Почему так? Почему все так получилось? Почему он должен был пострадать? Почему у него забрали его семью? Почему использовали его силы, но даже не потрудились сказать о том, что использовали их для рождения этого ребенка? Почему молчали столько времени? Почему не дали и шанса растить его ребенка? Почему его дитя должно страдать? Он слышит крики Историй этого мира. Чувствует, как волнуется сам мир, пытаясь прорваться сквозь кокон его силы, дабы добраться до них. И игнорирует. Слезы все же скатываются по его щекам, заставляя Сухо обеспокоенно придвинуться к нему. Хотя казалось бы, что между ними и так нет места. Докча позволяет себе слабину, и все же дает паре слезинок выкатиться из глаз, прижимая свое дитя к себе так крепко, как может. Сухо удивленно пискнул, что прозвучало довольно мило, но не попытался вырваться а наоборот, постарался вжаться в него. Он закрывает глаза, целуя своего ребенка в лоб, гладя того по спине. Тот выдыхает ему в шею, еле слышно шепча. 'Сонбэ...если бы не ты... Я не знаю, что..со мной было бы.. ' Докча сжимает его в объятьях, целуя в макушку. Он не отвечает. Но его действия говорят намного больше, чем слова. Горечь и вина снедают его. Он столько пропустил... Докча чувствует, как его сила в Сухо, отзывается ему, и ощущает, как сам мальчик удивленно охает, поднимая на него взгляд. По его губам появляется небольшая улыбка. В голове мелькает собственическая мысль, что это их с Джинву ребенок. Но он прогоняет ее, не давая той развиться. Сухо внимательно смотрит на своего сонбэ, и облегченно выдыхает, видя, что тому, вроде как, стало легче. Он ощущает, как тяжелеет тело, а глаза начинают слипаться. Мальчик выдыхает, кладя голову мужчине на плече, и слышит, как тот начинает тихонько мычать, напевая какую-то мелодию. До него не сразу доходит, что его сонбэ собирается петь колыбельную. Сухо удивленно поднимает голову, смотря на мужчину, пока тот мягко улыбается, не замечая, как звезды в его глазах начинают ярко мерцать, двигаясь на манер хоровода. Абсолютный застывает, поражаясь красоте, открывшейся ему. Тишину нарушает мелодичный голос. 'Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков и кровавых битвах' Докча приобнимает свое дитя, предлагая вновь прижаться к нему. 'Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы' Сухо радостно улыбается, не замечая, как звезды в его собственных глазах, начинают мерцать также ярко, вызывая будораженный шепот у Историй, и мягкий смешок у его родителя. 'Но вот уже год, как он улетел - его унесла колдовская метель' Он умащивается на плече мужчины, полностью расслабляясь, и продолжая вслушиваться в слова песни. 'Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель' Докча поднимает одну руку, которой начинает гладить Сухо по волосам, вызывая у того благодарное сопение. 'И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки' В его голове возникает воспоминание того дня, когда он только вернулся в прошлое. 'В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки' И то, как он выстраивал планы по возвращению, ради того единственного, кто всегда был рядом. 'Ах, видеть бы мне глазами сокола, воздух бы мне на крыльях сокола' Как представлял себе то, как Джинву прорывается сквозь миры, ища их с дочерью. 'В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около' Как хотел вернуться "домой". 'Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья' Ему вспоминаются медвежьи объятья супруга. 'Каждую ночь полет мне снится - холодные фьорды, миля за милей' Как каждую ночь снились ему прежние времена, и он забывался сладкой мечтой, а каждое пробуждение было пыткой. 'Шелком - твои рукава, королевна, белым вереском - вышиты горы' Вспомнилось, как он смог вернуть свою дочь, не отпуская ее более ни на миг, боясь, что та вновь исчезнет. 'Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе' И то, как они плутали, в поисках нужного пути. Сухо уже задремал, все также прижимаясь к нему в поисках тепла. Докча продолжает петь. 'Мне бы вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною' Помнит как впервые увидел Джинву с женой и ребенком. С их ребенком. 'Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя' Помнит, как было больно, страшно и непонятно, но он смог найти им дом и дело для души. 'Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой' Сухо, в полудреме, сжимает его крепче, будто боясь, что он исчезнет. 'В дальней стране, укрытой зимою' Он гладит свое чадо, целуя того в макушку, будто пытаясь показать, что он здесь. Что он рядом. Что не оставит. 'Ты краше весны ты краше весны, ты краше весны... ' Докча смотрит на Сухо, вспоминая первую встречу с сыном. На его лице расцветает улыбка. 'И пьянее лета.. ' Сухо уже сопит на его плече, все также обнимая его. Мужчина поднимает взгляд на небо, смотря на звезды. Наверху спит его дочь. Библиотекари перебирают книги, пополняя полки. Игрис стоит в стороне, словно статуя. Кайзел копошится в тени Сухо. ...а в его объятьях спит его сын. Докча смотрит на небо, и счастливо улыбается, позволяя себе полностью расслабиться. Как же хорошо, что он все же решил остаться. Как же хорошо, что он тогда решил принял решение остаться. Как же хорошо, что он тогда пустил Сухо. Докча продолжает петь.