Вейся, пламя!

      Дело всей жизни Бада взлетело на воздух, и он истерично засмеялся над обломками своего времени, любви и воспоминаний.       Сколько себя помнил, Бад был лидером и стремился к наилучшим результатам из возможных. Он любил всё структурировать и организовывать: отряды наёмников были чётко прописаны, подавали отчётность о своей деятельности и строго регламентировались. Бад привнёс порядок в хаотичную ранее организацию и то же самое сделал с архивом.       Он проводил вечера, пробегая пальцами по корешкам книг, внося в них новую информацию, переставляя и заполняя новые. Бад вымел всю пыль, снял паутину, облюбовал себе в архиве уголок, в котором разбирался с документами, и осел здесь. Стены быстро стали родными, а само место – комфортным и значимым. В какой-то момент Бад перестал стремиться домой, засунул на пустые нижние полки несколько одеял, подушек и простыней, и действительно переехал в архив.       Сюда он приходил навеселе, раненный, уставший, полный энергии – любой, и всегда радовался оказаться в окружении привычных книг. Баду нравилось контролировать пространство вокруг себя, и архив для этого оказался лучшим, ведь никем кроме него не посещался. Как штаб из детства, секретный и личный.       А теперь он взлетел на воздух.       Священное место осквернил враг обоих континентов, тот, кто вполне мог бы убить самого Бада. Дело всей его радости оказалось направлено на то, чтобы усилить не гильдию наёмников, а ни много ни мало Белую Звезду. Бад заскрежетал зубами и вскипел так, как вскипал всегда – бурно, горячо, одной большой вспышкой и множеством последствий.       Драконы Кэйла унесли книги. Подчинённые-убийцы Кэйла замели следы. Кэйл всё организовал в считанные секунды.       Кэйл, Кэйл, Кэйл... Почему все должно вращаться вокруг него, когда это дело прежде всего касается Бада?       Именно Бад активировал первую бомбу, именно он повалил главный стеллаж и истерично предложил перевернуть это место вверх дном. Гнев закипел и извергнулся, лишив его дома и комфорта, радости и уюта архива, но так было нужно, как бы это не разочаровывало. Боль – это боль, как её ты не назови, пусть во благо и ментальная. Тяжело крушить свой дом.       Тяжело крушить свои собственные усилия, плоды своих рук, но Бад справился.       Он справился: всё кувырком, так непривычно и неконтролируемо, что хочется рыдать, но Бад лишь снимает и протирает покрывшиеся сажей очки.       Он справился. Вейся, пламя!       Бад, горячный и импульсивный, когда хочет, подкинет дров, даже если костёр расположен под ним самим.