Попытаемся

Григорий бросил взгляд на часы, затем снова вернулся к своему кофе, делая небольшие глотки. — Ань! — его голос разнёсся по всей квартире, — ну скоро ты, нет? Опоздаем же... Анна, стоя в спальне перед зеркалом, нервно дёрнулась, затем в очередной раз бросила на себя взгляд. И снова ей что-то не понравилось, на этот раз то, как легла чёлка. «Приспичило ему…а мне теперь с этим нужно что-то делать!» — проворчала она про себя, осторожно поправляя волосы, лежащие на лбу. Не услышав ответа, Лепс бросил взгляд в сторону спальни, затем поставил уже пустую чашку с кофе на журнальный столик, поднялся с дивана и не спеша направился в комнату. На языке уже крутилась фраза «поехали, иначе опоздаем», которую он вновь собирался произнести, однако как только оказался на пороге, то потерял дар речи. — Иду уже, — недовольно произнесла женщина, не обращая на него никакого внимания, — и не надо мне ничего говорить! Ты сам захотел, чтобы я поехала с тобой в этот дурдом! — она выдохнула, затем отошла на шаг от зеркала, чуть не запутавшись в платье. С утра пораньше, проснувшись из-за звонка старшей дочери, которая решила, что матери сон не нужен, она напрочь забыла о том, какой сегодня день. И не вспомнила бы, не появись муж в проёме спальни с загадочной улыбкой. Анну это удивило, она даже почти сразу проснулась и посмотрела на него с неким удивлением, даже с испугом. «Он редко улыбается в последнее время» Эта мысль посещала её очень давно, но она отмахивалась — у неё тоже поводов для радости было немного. Лепс пропустил мимо ушей все её слова. По одной простой причине: невольно залюбовался ей самой. «Даже не думал, что настолько угадаю с платьем». Действительно — цвет удивительно ей шёл, а фасон подчёркивал точёную фигуру. Конечно, он помнил, когда они поженились — многолетний брак обязывает, да и в основном, все свадебные хлопоты тогда легли на его плечи. Шаплыкова в который раз поправила волосы, затем, поняв, что Григорий всё ещё стоит в дверях и подозрительно долго молчит, обернулась, а пальцы замерли возле головы. — Что? — в голосе было недоверие, потому что в мыслях сразу возникло чёткое ощущение, что выглядит сейчас не так хорошо, как хотелось бы. Григорий пересекся с ней взглядом, затем мотнул головой, отгоняя от себя все мысли, чтобы вернулась способность говорить. Он прикусил губу, затем медленно подошёл ко всё ещё не двигающейся жене и оказался за её спиной. Пальцы легли на молнию и осторожно подтянули собачку до упора. — Спасибо, — она всё ещё наблюдала за ним боковым зрением, но, поняв, что ещё немного, и свернёт-таки себе шею, посмотрела в зеркало. Григорий осторожно опустил ладонь ниже, затем обе оказались на талии, а потом перекрестились в замок спереди. Анна выдохнула, чувствуя, что оказалась вжата в него спиной. — Тебе идёт, — выговорил наконец он, смотря в её глаза через отражение. — Да? — она искренне удивилась, потому что последние два часа решительно себе не нравилась. — А у тебя есть повод сомневаться в моих словах? — абсолютно спокойно проговорил, коснувшись губами её макушки. Затем замолчал, потому что поводов сомневаться и в его словах и в его действиях, да и в нём самом у неё было предостаточно, особенно в последние полгода–год. Однако той сейчас не хотелось язвить и накалять не без того сложные отношения. Она выдохнула, позволив себе расслабиться в его руках, затем наклонила голову вправо, вновь пробегаясь взглядом по своему отражению. — Ну, раз уж ты сам решился на всё это….то, наверное, нет, — Анна выдохнула, затем снова посмотрела в его глаза, — только я всё ещё не понимаю — зачем. Посидели бы дома, вдвоём, поужинали, я бы приготовила что-нибудь…..зачем? И сама не заметила, что сказала. Однако Григорий её услышал, и в душе что-то шевельнулось. Это что-то было осознанием того, что этот вечер она собиралась провести с ним. А не выставить его за дверь со словами «Можно хотя бы единственный день в году я побуду абсолютно одна?». Её вопрос был риторическим, однако он решил ответить. — Годовщина, всё-таки. Что теперь даже в такой день нужно закрыться дома и сидеть? Спасибо, что ты сегодня дома, а то могла бы и с подр.… — Могла, — оборвала его Анна, затем посмотрела на него, а в её глазах разгоралось раздражение, — никто не обещал, что будет легко. Ей тоже с ним было сложно. Особенно стараться не задевать ту ситуацию, которая едва не поставила точку в их отношениях. Григорий уверенно, но осторожно развернул её к себе, выдыхая. — Давай, — его ладонь устроилась на её щеке, пальцы поглаживали нежную кожу, — хотя бы сегодня не будем ругаться? Сделаем исключение из правил, — он и сам понимал, как после всего им сказанного, глупо звучат его слова. Но сейчас она была такой красивой, что он решил не обращать внимание ни на какие мысли. Где-то в душе шевельнулся укор — она сейчас стояла в его руках, смотрела в его глаза, не дёргалась, не избегала прикосновений, а ведь он сам всё чуть не разрушил почти год назад. Анна внимательно на него смотрела — она уставала от постоянных взаимных упрёков, от частых ссор, вызванных их общей усталостью от его работы и от друг друга. — Ты сам-то веришь, что получится? — губы сложились в улыбку — она не хотела сейчас показывать ему свои настоящие чувства. Потому что действительно захотела чтобы они не ругались хотя бы сегодня. И дело было вовсе не в том, что это может произойти на глазах у всех. Григорий пожал плечами, запуская пальцы в её волосы, пропуская их через. Затем поправил причёску, чтобы прямо сейчас не поругаться из-за этого. Его взгляд периодически подвисал, потому что он никак не мог оторваться от изучения своей жены. — Попробуем, Анют, — мягко проговорил он, затем наклонился и положил подбородок ей на плечо, бросая взгляд в глаза, — постараемся.