Пламя нашей любви

Моска зашла в кабинет столицы. Александр просил подойти в десятом часу вечера. Так как никаких официальных встреч не предвиделось, то Михаил Юрьевич вышел к Романову, не застёгивая мундир, а просто накинув его на плечи, заодно захватил нужные отчеты. Они были до пятницы, но что ему помешает из занести в среду? Усталый взгляд глаз цвета грозовых облаков поднялся на вошедшего. Прикрыв очи рукой, он тяжело вздохнул. Сейчас половина десятого, а дела все никак не заканчиваются. Сейчас ничего от слова совсем не хотелось делать. Михаил тихо подошёл к Александру Петровичу, отложил документы на стол и, встав за спиной, начал разминать затёкшие плечи уставшему человеку. Романов откинулся на спинку стула. Благодарная улыбка отобразилась на его губах. Через пару минут он взглянул на лицо милого ему человека. Его рука перехватила кисть Михаила и коснулся ее губами. Оставив лёгкий поцелуй на костяшках, он мягко вывел его из-за своей спины его. Тот, легко сев на его колени, притянул его в объятия. Столица уткнулась носом между шеей и плечом. Глубоко вздохнув, он снова закрыл глаза. Теплые ладони лежали на чужой талии и гладили спину через рубашку под мундиром. У Александра гудела голова от дел и мыслей. После продолжительного времени без отдыха в сознании все перемешалось и спуталось в один клубок. Внимание перескакивало с одной ситуации к другой, а решение терялось за завалами новой информации. Границы между личным фронтом и рабочим стёрлись. Мысли вроде: " Дела с Англией. Сейчас бы чаю с лимонным пирогом. Надо бы спросить совета у Михаила по этому договору. Интересно, Миша составит мне компанию в чаепитии. Он вроде о новой книге рассказывал. Точно, нужно в библиотеку для одного дела заглянуть. " часто гуляли у него в голове. Хотелось хотя бы на часик, а лучше на несколько оторваться от всех забот и свернуться в клубочек под теплым бочком. Романов на время уплыл в мысли, прислушиваясь к своим ощущениям. Из раздумий его вывела мелодия, напеваемая Михаилом Юрьевичем. Она казалось ему знакомой. Благодаря живому напоминанию, образы из глубин память всплыли перед глазами. Отец Пётр и он. Это была их общая мелодия. Когда Александру было плохо, Пётр обнимал его и напевал её. От этого становилось легче и спокойнее. Откуда Московский ее знал, ему было не известно, но сейчас это не так важно. Он снова почувствовал облегчение и любовь, что окутывала его коконом, стараясь защитить от тяжести внешнего мира. Миша теперь единственный самый дорогой для него человек. И Романов счастлив получать тепло и заботу от него. Чувство благодарности переполняло его, и он сильнее прижался к любимому человеку в объятиях. Михаил поглаживал его по спине, по плечам и тихо напевал мелодию из детства. Он словно укачивал его. Саша, что долго сдерживал свои эмоции, наконец-то открыл шлюз и дал накопившемуся выйти. Ткань намокла, но руки продолжали гладить подрагивающую спину.