Гематоген в зеленой обертке.

      Сукуна, хоть и тварью хотел казаться, наоборот, только что примчался из круглосуточной аптеки с нужным лекарством и гематогенкой в зеленой пачке с ежиком, ибо его новоиспеченный близнец любит сладкое. В комнате темно, лишь настольная лампа чуть освещает, чтоб в глаза не била яркостью.       Юджи сказать ничего не успевает, когда сладость в лоб прилетает, перенаправляя свой путь с шуршащим звуком от него к краю кровати. Ремен пыхтит что-то недовольно, бурчит под нос точно дед старый, и замолкает. Впился всеми четырьмя глазами в Юджи и замолк. Пробегается взглядом по лбу, экстрапласт на котором холодный расположился; по глазам слезившимся, которые смотрят устало; по губам, которые покрыты маской.       На кой черт ему сдалась эта болезнь вместе с его бывшей «ракушкой».       Глаза левые дергаются. Сукуна снимает верхнюю одежду и бросает ее на стул Итадори, думая, что уберет позже. Открывает цветастую пачку лекарства, бегло смотрит название и точно ли это то, что надо, на инструкции, и выкидывает все к чертям, оставляя в руках лишь две пластинки с таблеточками.       Сам не понимает, какого черта «ракушка» его заболела, когда на улице жара практически неимоверная — хоть нагим ходи. Мало того, что заболел, дак и вверх ногами на задании висел, из-за чего того теперь рвет неимоверно.       Выдавливает таблетку одну на ладонь, в другую хватая бутылку с водой, и одним широким шагом оказывается у кровати близнеца. Поднимает того осторожно, но специально дергая, из-за чего тот кряхтит как дверь дряблая.       Таблетка во рту, крышка от бутылки улетает на пол, а горлышко оказывается между губ больно. Ремен жмет на бутылку — Юджи давится, выплевывая все на лицо напротив. — Пацан, я, блять, все понимаю, но какого черта я все это должен проводить, а не твои хвосты? — Ремен лицо вытирает футболкой, зубы скалит. Не этого он хотел, когда его из тела Итадори вытащили и взяли клятву, что никто и никогда от его рук не пострадает. Без необходимости, конечно же. — Тебя никто, — кашель, — не просил.       Сукуна цокает и глаза закатывает. Не просил, но ему отчего-то спокойнее, когда этот обормот рядом. Постоянно болтает рядом без умолку, заполняя все пространство между ними собой. Кем бы ни был Сукуна до нынешнего времени, Юджи его не боялся отнюдь. Даже пальцем в щеку тыкает и веко глаз оттягивает, когда ему скучно. Естественно, первые несколько раз ему безнаказанно не прошли, — Ремен ему этот самый палец чуть в задницу не засунул, — а потом привык. Не отбивается теперь даже, пыхтит лишь иногда.       Сукуна стягивает маску с лица лежащего, экстрапласт меняет, а одеяло подтягивает до шеи. Влажные, сальные волосы пальцами назад зачесывает, мягко массируя кожу головы. Юджи мычит довольно, глаза закрывает и жмурит, выдыхая. — Спи, сопляк, — под одеялом возня начинается. — Скоро тоже лягу, ляг нормально.       Итадори моргает, мычит, глаза закрывает и засыпает. Сукуна смотрит внимательно, поглаживает одеяло над животом, и встает с кровати, стараясь не разбудить. Решает убрать в комнате: складывает наваленую одежду на стуле в шкаф, все пачки и использованные маски с пластырями в мусорку кидает, а тарелку от бульона уносит. В общежитии тихо, ибо спят все в такое время позднее. Ремен усмехается: расклеился он. Совсем. Помогать какому-то мальчишке? На него совсем не похоже. Но мальчишка особенный.       С такими мыслями он возвращается в комнату. Переодевается в более свободную одежду, выключает лампу, а после плюхается рядом с крепко спавшим Юджи. Обещали им отдельные комнаты, ибо вторую кровать ставить некуда, а после на это все благополучно забили.       Никто и не возвражает, собственно.

***

      Юджи глаза открывает медленно. Слышит, что за окном гремит гроза, комната мигает от нитей молний, а ливень хлещет по стеклу и корнизу. А в комнате шорканье от ручки, тихое недовольное бормотание и, не менее недовольное, серьбанье чая из кружки.       Сукуна выглядит красиво в свете лампы и частых вспышек молний: острые скулы свет обводит, словно кто-то пальцем светлым скользит; глаза красные отблескивают, ярко светясь. Сильная спина, обтянутая черной футболкой, согнута красивой дугой, когда сидит сгорбившись на стуле за столом. Руки паутинками вен украшены, мышцы перекатываются под кожей, а пальцы длинные подбородок трут в задумчивости. Трясет ручкой в свободной руке, иногда стукая ее кончиком по столу. Татуировки черно-черные по всему телу идут: стекаются к торсу, а после тянутся по шее выше к лицу.       Итадори краснеет и отворачивается. Старается не вслушиваться в возню тихую, а свои фантазии на тему рук, которые могут блуждать по его телу, пытается запихать на самые дальние задворки сознания. Но не получается: представляет, какое крепкое тело скрывается за этими футболками; как татуировки груди перекатываются вместе с мышцами от движений рук; представляет, как такое тело накроет его полностью и не даст выбраться. Сукуна — клубок его мечтаний. Он бы все отдал, чтобы этот самый клубок всунул в него свои длиннющие пальцы, но знать об его желаниях Ремену совсем необязательно.       Дышит глубже, на бок переворачивается лицом к стене, и вздыхает. Когда-нибудь подобные фантазии выйдут ему боком. Остается лишь надеяться, что Сукуна не умеет читать мысли, и молиться, что не слышал его фантазии, когда находился в его теле, считая их ненужными.       А Юджи совсем знать необязательно, что Сукуна все это слушал. — Все нормально? — раздается неожиданно голос сзади.       Юджи лишь мычит согласно и проваливается в сон.

***

      Итадори охнул, когда с него резким движением стянули футболку через голову, и кинули обратно на кровать, придавив тяжелым телом сверху. Затуманенный взляд гуляет по лицу напротив, а руки сами по себе поднимаются к щекам, прижимая парня ближе. Татуированная рука ложится мягко на шею, растирая ее, а вторая хлопнула около головы. Юджи проводит языком по губам Сукуны, слизывая капельки пота, которые собираются в ложбинке над губой, стекая ниже. Ремен давит на шею, а у Итадори в глазах круги от удовольствия пляшут.       Татуированный медленно опускается к шее, ведя языком по коже, а после добирается до сосков. Обводит языком ореол вокруг, но, видя, что реакции никакой не наблюдается, стекает вниз, лаская живот. Тут-то Юджи выгибается к ласке навстречу, выдавая скулящий звук. Сукуна все быстро понимает, поэтому сразу начинает водить между кубиками пресса языком, иногда уделяя времени пупку. Рука около головы спускается к торсу, а после гладит его по бокам, щекоча. Юджи подрагивает от подобного, хочет вырваться, но рука на горле не дает этого сделать, нажимая сильнее. Пригвоздив его к месту на кровати, Сукуна начинает гулять языком по торсу Итадори, кусая его и посасывая, оставляя после себя ярко-красные отметины.       Рука с горла убирается, но, вместо того, чтобы исчезнуть, она ложится на лицо, пропихивая два пальца в рот. Итадори впускает их с радостью, а после захлебывается, когда давят на язык. Ремен усмехается этому, большим пальцем поглаживая скулу. Юджи выглядит великолепно. Таким давно желанным, таким недосягаемым. А сейчас он распластался у самого Короля Проклятий под руками, счастливо получая все ласки, которыми награждает его Ремен.       Сукуна спускается ближе к резинке штанов, зубами царапая нежную кожу ниже живота.       А после Юджи просыпается.

***

      Сердце колотится неимоверно, дышит так, словно бежал, а стояк ощущается так, будто там камень. Рядом чувствуется горячее тело, дыхание его равномерное. «Хорошо»,— думает Юджи, — «что не разбудил своего соседа.»       Чувствует себя паршиво, но с проблемой что-то делать надо, ибо не уснет он так никогда. Ворочается под одеялом, выпутываясь, только собирается встать с кровати и драпануть к двери, как его хватают за бок и плюхают обратно на кровать. Раздается сонный вздох через нос. — Куда собрался?       Сердце в горле будто застывает, а тело немеет. — Н-никуда, — заикается, а в ответ получается лишь полный скепсиса взгляд, — В туалет я, в туалет!       Прикрывает нижнюю часть руками, что и становится роковой ошибкой. В темноте видно, как брови Сукуны взлетают вверх. Губы растягиваются в ухмылке, а глаза щурятся хитро. Не к добру. — В туалет? — рука перемещается, теперь обнимая за талию и прижимая к своей крепкой груди. Юджи краснеет. — Верю.       Мыкнуть не успел, а чужие руки уже пробираются под легкую ткань штанов и боксеров. Юджи стонет, но пытается рукой рот закрыть. Ее перехватывают, вжимают над головой в подушку, вторую втюхивают туда же, сжимая в охапку.       Рука горячая на члене ощущается как что-то сверхъестественное, что-то недосягаемое. Итадори кидает взгляд на лицо сверху, застывая: Сукуна потный, лицо искажено гримасой желания, а глаза встречаются с его же. Ремен наклоняется, впивается губами в губы напротив, в такие податливые и мягкие. Нажимает на головку большим пальцем, размазывая предэякулят. Юджи громко стонет в поцелуй, выгибаясь, и прижимается голым животом к торсу напротив, покрытым футболкой. Шаловливый язык обводит всю полость рта, словно пытается дотянуться до всего, чего только можно и нельзя, а после сплетается с чужим языком. Сукуна мычит от удовольствия, когда коленка наглеца упирается в пах, и трется о нее. Юджи не выдерживает и кончает, когда Ремен даже сделать ничего не успевает.       Младший краснеет жутко, глаза зажмуривает, пытаясь руки выпутать. — Блядь, — довольный стон, — пацан, угомонись, а? раз- ,— выдох, — раздражаешь.       Итадори глаза распахивает, брови поднимает и смотрит. Настолько всматривается в то, как Сукуна трется об его ногу, что пропускает тот момент, когда проклятие доводит себя до предела, кончая. Он плюхается рядом, оттягивая нижнее белье от себя, которое липнет неприятно, и смотрит в ответ. — Что ты вылупился? — запускает чистую руку в чужие волосы, а после поворачивает голову к себе.       Юджи мотает головой, но пододвигается ближе, устраивая голову на плече Ремена. Тот вздыхает, переворачивается к нему, а после обхватывает второй рукой талию, и тащит к себе. Прижимается губами ко лбу сопляка, а носом водит по линии роста волос.       Прохладные руки проворно проникают под ткань футболки, поглаживая твердую спину. По памяти водит по черным татуировка, поднимаясь то вверх, то вниз. Вырисовывает совершенно незнакомые узоры, щекоча хозяина, который стоически все это терпит.       Отношения, которые сейчас между ними, Юджи совсем непонятны, но он не собирается говорить что-то против. Ему стало легче, но болезнь никто не отменял. — Белье поменять нужно бы. — Сними и дело с концом, — зевает, закрывая глаза. Рядом и вправду разноситься копошение, а после на пол плашмей падает что-то влажное. Ремен усмехается. — Балда.       В шею утыкаются улыбающиеся губы. — Люблю, — вздох, — тебя.       И, чтобы убежать от ответа, пытается заснуть. Ответа нет долго, но, когда он засыпает, слышит краем сознания: — ...же, тоже тебя люблю.       А гематогенка, ждущая своего часа, лежит аккурат между матрацом и каркасом кровати.