Цифры алфавита

«раз-два-три». топают голые пятки с облезлой кожей. «влево-вправо-хлоп!» лысая лысина мужчины средних, немного старых лет жирным блеском сверкала в пыльных лучах сердитого солнца, тени которого попадали в комнату сквозь занавешенное марлей окно. «вниз-влево-хлоп!» томный женский слюнявый голос раздавался из телевизора, пахнущего электрическим током. «четыре-пять!» мужчина присел на волосатую ногу, вычурно согнув ее в колене, и скрипнул, как кран самовара. «тянем-тянем». горят жилы. «раз-два-три-хлоп!» заливаются краской ладони. приглушенно-тихий кашель вырвался из его небритых надутых щек и сложенных в песочную трубочку тонких губ. капля соленого пота выступила на лбу очередного офисного безындивида. «время пришло, раз-два, полшестого, три-четыре», — тикают длинные стрелки, качаясь в такт облакам, отражающимся в блеклой поверхности мутных часов. мужчина украдкой взглянул на стену, спрятав свои черно-уставшие-краснопрожилочные глаза за густыми бровями, окрашенными неблагородной сединой. «дом, дорога, три коляски, магазин, шестнадцать туч, три-четыре, здравствуй, крыша, черепицу не вернуть!» сидит молодой человек. «кривые ноги секретарши, цок-цок, слетела набойка, так бы и поцеловал их, муа!» — думает раз. сидит офисный безындивид. «желтые колготки, так бы и порвал их, хрясь!» — шепчет раз-два. снизу сидит пузо мужчины с верхним красным подбородком. «ненужная помада ярко-коралловая, так бы и размазал её, бжик!» — приговаривает раз-два-три. секретарша размазала под глазом с родинкой мазню из осыпавшихся теней и комочков туши, слетевших с длинных паучьих глаз. «так бы и разбила, бам!» — мечтает она. лежит газета. «он-она за две дороги, не осталось и следа, ну бери ты руки-ноги, убирай скорей рога!» гудит радио. «новости, новости, мир безбогат, закончились ложности там у ребят!» о-образная дуга графика скачет в виде угорелого чертика. принтер жует бумагу, выплевывает жеваной-пережеваной струей макулатурную клей-массу. «дай-дай!» мужчина с двухэтажным подбородком провел операцию по извлечению бумаги из булимистического тела машины. «испортил! вынести вон!» — выплюнул он слова вместе со слюной. день окончен, тук-тук, тик-так, трынь! пора домой. «пять колясок, двадцать туч, деньги больше не вернуть!» мужчина снял протертый на локтях черепашье-шейный бадлон и засунул его в прикроватную тумбу, она была размером с приличного бездомного кота. «щить-щить», — танцует зубная щетка, выплескивая белую мятную пену в белоснежную раковину-скорлупу. ночь пришла, пора в постель, завтра будет новый день!