Желание помочь

      Чуя сидел в своём кабинете, освещённом одной лишь настольной лампой. Помимо лампы на столе стояла кружка кофе, шляпа небрежно лежала на краю стола, а документы были хаотично разбросаны рядом. Вся эта макулатура принадлежала людям, которые погибли на сегодняшнем задании. Вроде ничего особенного, людям свойственно умирать, тем более тем, кто работает в мафии, но.... Из-за небольшой ошибки в расчёте силы, Накахара сам задел своих. И казалось бы, что члену Исполнительного Комитета Портовой Мафии, к тому же одному из её пяти руководителей, должно быть плевать на этих несчастных. Но он не мог просто смириться с тем, что это произошло из-за его "небольшой ошибки". Небольшая ошибка? Потеря человеческих жизней - это не просто ошибка. Страшно осознавать, что в твоём теле запечатана сила, что подобна богу. Он боялся самого себя. Сколько невинных жизней погибло из-за него? Эта мысль вызывала лишь отвращение ко всему своему существу.       Своим стеклянным, холодным, пронизывающим назквозь, будто мёртвым взглядом юноша впился в пустоту. Медленно моргая, он обдумывал каждое своё действие. Он старался найти варианты с другим исходом. Но, как назло, мысли смешались в кучу. Накахара шёпотом проговаривал, казалось, не связные друг с другом слова. Разве что, лишь иногда удавалось составить небольшое осмысленное предложение. Он не спеша перевёл взгляд с пустоты на свои руки. Кисти бил лёгкий тремор. Чуя постарался успокоить хотя бы их, но удавалось с трудом.       Ему пришлось отвлечься от этого занятия. Кто-то постучал в дверь и зашёл в кабинет. Накахара замер, но осмелился посмотреть, кто это. Это был Акутагава. Осознав своё положение, старший спрятал руки за спину, встал с кресла и, оперевшись на него, посмотрел на Рюноскэ. Он постарался улыбнуться и спросить пришедшего, зачем он здесь, но вот незадача.... Улыбка получилась максимально неестественной, а голос предательски дрожал. Этот план был предельно прост, но даже здесь он оплошал. - Извините, мне зайти позже? - осторожно спросил Акутагава. - Нет, всё замечательно! Ты что-то....       Он не успел закончить мысль, как осёкся, почувствовав стекающую по щекам влагу. Всё ещё дрожащей рукой Накахара коснулся своего лица и осознал, что это слёзы. Руки задрожали чуть сильнее. Чуя представил, насколько низко пал в глазах Рюноскэ. - «Один из глав великой Портовой Мафии плачет и дрожит, как осиновый лист. Позорище.» - пронеслось в голове старшего.       Накахара попытался сказать хоть что-то, но не смог. Голос уже не колебался. Теперь парень вообще не мог говорить из-за кома в горле. Дышать стало труднее, а сердцебиение участилось. Всё это заняло менее четверти минуты, но Чуе казалось, что эта пытка продолжается на протяжении нескольких часов. Он не знает, как сейчас на него смотрит Акутагава, а тем более, что думает. Но он предполагал, что ему отвратительно наблюдать за слабостью старшего, поэтому паника Накахары только усиливалась. Агрессия тоже нарастала, но выливалась не во что иное, как в слёзы.       Сам же Акутагава просто замер на месте, боясь сделать хуже. Он не смел даже думать о том, что Чуя проявляет слабость, ведь субординация всегда была превыше всего. Более того, он хотел помочь. Рюноскэ не раз был в подобном состоянии.       Осознание своей же слабости обволакивает разум, заставляя думать лишь о ничтожности своего существования. В этот момент нет возможности даже вдохнуть, что уж говорить о движениях. Тело будто парализует, и остаётся лишь смотреть в одну точку не замечая ничего, кроме тревоги и паники. Сердце бьётся гораздо быстрее. Из глаз непроизвольно льются слёзы. Кажется, в народе это называют панической атакой. И всё же нужно было сделать хоть что-то. .... Чуя вздрогнул, почувствовав чужие руки на своих руках. Ком в горле постепенно начал исчезать. Накахара выпал из прострации и увидел, что Рюноскэ держит его дрожащие запястья и с надеждой смотрит прямо в глаза. Он даже не услышал, как тот подошёл.       Никто ничего не говорил. Молчание давило на обоих. Чуя не понимал, что вообще происходит. Акутагава хотел поддержать его, но в то же боялся негативной реакции в ответ своим действиям. Он и сам осознавал, что они не просто не свойственны ему, а недопустимы по отношению к Накахаре. Очевидно, что он так же переживал и за свою репутацию. Вдруг его поставят на смех? - «Адская гончая проявляет сочувствие к одному из сильнейших членов Портовой Мафии! Как же глупо!» - проносилось у него глубоко в мыслях.       Рюноскэ понимал, что вряд ли он вообще сможет говорить после того, что он сейчас делает, ведь ему точно пару раз влетит по челюсти этими тёплыми руками, поэтому шанс хоть что-то сказать был только сейчас. - Прошу прощения, Чуя-сан. Я не должен был позволять себе подобное. Я сейчас же-       Он не успел закончить это предложение. Голова Накахары обессиленно упала на грудь Акутагавы. Уже не дрожащие, но всё ещё тёплые руки крепко сжимали тело брюнета. Прозрачные капли влаги скатывались по щекам и впитывались в белоснежное жабо. Рюноскэ обнял Чую в ответ.       Слёз постепенно становилось всё меньше и меньше, а вскоре они и вовсе остановились. Но Накахара и не думал отпускать Рюноскэ. Его разум захватила мысль, что сейчас всё исчезнет. И Акутагава, и тепло, и спокойствие. Снова нагрянут тревога и пустота. Они вновь овладеют сознанием Чуи. Заставят его задумываться о том, что лучше бы умер он, а не другие.       Накахара только сильнее вцепился в плащ Рюноскэ. Но тут его как током пробило. Акутагава пытается помочь. Сам. Без приказов или чего-то подобного. Разве он часто находится рядом со старшим и помогает ему не просто из-за того, что боится его? Всё это было слишком странно. Ведь Накахара буквально являлся сосудом грёбанного бога хаоса! Кто осмелиться хотя бы просто подойти к нему на расстояние вытянутой руки по собственной воле? Разумеется Дазай. Из-за его способности. Но чтобы его ученик.... - Неужели не страшно? - тихо спросил Накахара. - Нет, Чуя-сан. - Акутагава не столько удивился этому вопросу, сколько не понял его суть. В любом случае, если речь была про наказание, он был готов к нему. - Тебя не пугает тот факт, что я сосуд арахабаки? Я ведь монстр. Сегодня, лишь немного не расчитав силу, я убил нескольких наших людей. Разве меня можно назвать человеком? - он говорил это пугающе спокойно и монотонно. В его голосе легко читалась усталость. - Чуя-сан, Вы не монстр, и никто так не считает. К тому же, наличие ошибок и их признание и определяет нас, как людей. Вы мне сами об этом не раз говорили. - Рюноскэ говорил размеренно, тихо и неуверенно. Он боялся, что наговорил лишнего.       Они снова стояли в тишине. Но в этот раз она давила только на брюнета. Вскоре от Накахары последовала усмешка. Акутагава внутренне осознавал, что старший мог посчитать его высказывание высокомерным, дерзким и даже в какой-то мере забавным. Он понимал, что за это может последовать избиение или долгое нравоучение. Но даже так, он смирно стоял на месте, не посмев и шевельнуться. Он был готов к любой участи, лишь бы старшему стало лучше. Рюноскэ и сам до конца не осознавал почему. Это было необычное и крайне непривычное чувство. Чуя для него был кем-то большим, чем просто "старший" или "коллега". Акутагаве было больно видеть, как тот страдает, хотя он ежедневно наблюдал за огромным количеством людей, которые медленно и крайне болезненно умирали под пытками. Это очень странно. - Спасибо.... - Чуя осторожно отпрянул и улыбнулся, смотря на Рюноскэ.       Глаза старшего покраснели и опухли от слёз, а волосы были слегка взъерошены, но он улыбался. Улыбался и продолжал мысленно благодарить Акутагаву. Последний смутился от осознания, что сейчас произошло. Но он всё ещё был немного удивлён, ведь на него не накричали, и даже не ударили. Его поблагодарили. Он не считал, что заслужил это, но впервые за довольно долгое время он был по настоящему счастлив. Счастлив, потому что его, казалось бы, глупые и неуважительные действия помогли дорогому человеку.