Спасти пирата

- И все равно, - сказал Селезнев. - Не понимаю. Вы что, его простили? Он же вас пытал! Все четыре года! - Ну, не четыре, - поморщился Третий капитан. - Вы думаете, я выдержал бы четыре года? - Он нервно рассмеялся. - Да и пытал не он, а Весельчак. Я ведь говорил уже. Ну, при нем, да. Но Крыс не получал удовольствия от процесса, как Весельчак. Ему только нужна была информация. Но он не готов был добывать ее абсолютно любым способом, поверьте. Селезнев недоверчиво покачал головой. Третий капитан снова закрыл глаза. Ну, вот как объяснить? Поначалу он тоже думал, что Крыс готов на все, лишь бы вытряхнуть из него формулу галактия. Но потом заметил, что пират, принимавший всегда один и тот же человеческий облик для общения с ним, вовсе не любуется его мучениями, а скорее, даже наоборот. Что он морщится и при каждом его стоне и крике (а удержаться было решительно невозможно - Весельчак свое дело туго знал!), и при виде инструментов… Когда же Третьему уже казалось, что ему настает конец, Крыс несколько раз отгонял Весельчака У от него, не стесняясь в выражениях на космолингве, и шипя совершенно уже не по-человечески. Иногда даже принимал собственный вид огромного скорпиона и угрожал Весельчаку ядовитым жалом. Весельчак каждый раз поспешно ретировался - своего напарника он, похоже, боялся до потери пульса! А Крыс оставался рядом с Третьим. Иногда просто ждал до тех пор, пока тот не приходил в себя самостоятельно. Но несколько раз Третий приходил в сознание практически на руках Крыса: пират, ругаясь сквозь зубы, встряхивал его, выдергивая из предсмертного состояния, и перевязывал, не давая истечь кровью. А однажды даже использовал какие-то лекарства и стимуляторы, чтобы снова запустить почти остановившееся сердце фиксианца. Третий тогда говорил себе, что это оттого, что Крыс боится потерять ценного пленника, ведь капитан нужен был ему живым. Оттого он и не давал Третьему умереть. После этого пытки на какое-то время прекращались совсем. Весельчак в его камере не появлялся, хмурый Крыс приносил Третьему еду, видимо, не доверяя это делать остальным пиратам. Передышка обычно длилась от двух до трех недель, раны успевали зажить, а организм в целом прийти в норму после такой встряски. Но в тот раз, когда потребовалось реанимационное вмешательство, Третий капитан даже устал считать дни. По самым поверхностным прикидкам получалось, никак не меньше двух месяцев! Крыс по-своему щадил хрупкое здоровье ценного пленника. При этом в покое он его не оставлял. Допросы, а вернее, расспросы, продолжались чуть ли не каждый день. На всё, что никак не касалось формулы, Третий отвечал. Но всё то, что не касалось формулы, и не было чем-то тайным. Он даже как-то рассказал пирату о том, как подружился с Кимом и Всеволодом. Крыс в ответ тоже поделился парой историй из своей юности. Разговаривали они тогда много. Видно, Крысу, как и самому Третьему, просто не с кем было больше общаться. А Третий был рад и такому общению, лишь бы не сойти в этих застенках в одиночку с ума. При этом Третий не терял надежды вырваться из заточения, а Крыс - надежды вызнать у него формулу галактия. Оба оказались упрямыми до невозможности. Три с лишним года они так и играли в “кто кого переупрямит”. Если это, конечно, можно было так назвать. Потом, конечно, стало хуже. Весельчак взялся за него уже всерьез, морил голодом. Крыс не появлялся. Это сейчас Третий уже знал, что Крыс в то время вечно был занят то на Блуке, то на Шелезяке, то где-то в глубоком космосе и вообще не показывался на третьей планете. Видимо, потому Весельчак и осмелел. И перестарался. Третий капитан едва не умер. Впрочем, он бы все равно умер, не сейчас, так позже. Если бы не Алиса… Как она его услышала? Как нашла его камеру? Если бы не она, Третьего никто бы не нашел! Весельчак не сказал, что он жив, не сказал и Крыс. Но вполне возможно, что главный пират все-таки открыл бы тайну при отлете с планеты, если бы не был в тот момент в бессознательном состоянии. Надо бы у него спросить, подумал Третий капитан. Через три с половиной часа. А, впрочем, уже через два с половиной.