Внутри ненависти себя

— Привет мам, — дрожащим голосом сказал Антон на пороге к своей квартиры. Он жил в самой обычной хрущевке в Воронеже и ремонту делся кажется лет пять, а то и десять тому назад, Но это все было неважно, ведь вид Шастуна был ужасающий. Он был бледным, заплаканный и с порванными вещами, но на лице оставалось даже улыбка невинности. — О боже то что с тобой случилось? — тревожно спросила Майя, глядя на своего сына, — Сыночек, боже у тебя порвались джинсы, — все охая, продолжала Майя. — Наверное за стул зацепились, не злись, — Антону было стыдно, что ему приходится сейчас врать своей матери в глаза. — А колени все разбиты, — продолжала та. — Так на улице гололед, а в кроссах скользко, и правда, но это быстро пройдёт, — оправдывается Шаст. — Скажи честно ты пьян? А ну дыхни мне! — строго сказала Шастун старшая. — Нет, нет, ты чего я не пьян! — Антон начал снимать с себя кофту, показывая синяки от ремня, которые парень сам не заметил идя по темноте. — А синяки на запястьях? — косо посмотрела женщина на сына, переживая за него. Вроде к другу ушел, а тут такое приходит. — Так, моя вина и я есть не хочу, я у Димки покушал и я устал пойду спать, — парень прошел в свою комнату, а Майя же качала головой думая, что с сыном. А тот плюхнувшись на кровать,подумал. *лишь бы этот вечер не приснился опять мне*

***

Парень идет от лучшего друга домой, ведь завтра рано вставать в школу. 1 сентября самый нелюбимый праздник Антона и он рад, что это его последний год в этой шараге. Воткнув в уши наушники, парень ничего не слышал и не понял, то что за ним связался странный тип. Парень шел себе дальше, пока его не догнали, около подворотни. Его прижали к стене и голос мужчины раздался прям под его ухом. — Куда же ты убегаешь от меня, малыш? — в его взгляде можно было увидеть зверство. Парень был одет в полностью чёрный образ, а на голове был капюшон от худи. — Не переживай малыш, тебе понравится, — старший ухмыльнулся и силой повалил младшего на колени. Тот же в свою очередь шикнул, ведь он упал прямо на асфальт, разодрав коленки до крови, которая текла из порванных джинс. Мужчина в свою очередь начал спускаться свои штаны, вместе с боксерами, вытаскивая свой член. — Ну же возьми его и поработай, я уверен, что к тебя чудесный ротик, — мужчина пытался впихнуть его в рот Шаста, но тот стиснул зубы и не открывал их, но тот не хуем придуманный. Парень сдавил рот, насильно заставляя открыть его. Впихивая свой член, он толкает его прям чуть ли не до глотки. Шаст давится моментально, закашливается, пытается отстраниться, испытывая рвотный рефлекс, но рука которая давила на затылок не давала этого сделать. В уголках глаз, начали скапливаться слезы от безисходности, потихоньку начиная обжигать щеки ими. Делая ещё пару толчков он выталкивает свой член из рта, и Шастун уже выдыхает облегченно, но не тут-то было. Парень чувствует, что берут его запястья и связывает ремнём. Мужчина же смотрел на него и видел, что тот дрожал как осиновый лист на ветру, и пытался вырваться из хватки ремня. На такие действия мужчина лишь только рассеялся во весь голос, он обошёл мальчика и нагнул его, так что бы руки были вывернуты и чуть ли не сломаны. Паренек слышит треск джинс и понимает, то что они порвались. *Если я выживу, то придётся еще перед мамой оправдываться*, — думает про себя младший, пока в его жопу пытается залезть тот, которого совершенно не звали. Тот резко входит в него. И тут раздался душо-пронзающий крик снизу. Мудила стал двигаться грубо, вдалбливаться в хрупкое тело мальчика. У младшего перед глазами пролетали звезды и спустя пару таких толчков, мужчина почувствовал, что то тёплое внутри его, но тот ещё не кончил, и тут он понял, что порвал его. Но мужчине не горячо не холодно от этого. Спустя ещё несколько грубых толчков, мужчина кончает в него и к Антону приходит спасительная темнота, которую он так сильно ждал.

***

Парень не знает сколько он провалялся в этой подворотне, но когда он разлепил глаза, то увидел его, но не одного, а с несколькими парнями его же возраста. — Ну ты и сопля Шастун, — сказал насильник и харкнул ему прямо в лицо и всей компанией они ушли перешептываясь и громко смеясь, листая что-то в телефоне. До младшего не сразу доходит, что он назвал его фамилию, он просто лежит без сил и не может встать. Если мимо его и проходят люди, то они не пытаются помочь ему, а просто проходят мимо, кидая равнодушный взгляд. Два парня чуть старше Антона, плюнули в его и пошли дальше. Видимо они подумали, что он накидался наркотиков, потрахался и лежит отсыпается, спасибо им за то что они ментов не позвали, ему не нужны были проблемы с ними, особенно когда ему семнадцать.

***

Вспоминая это все, его колени саднят, парень морщится и тут вспоминает, что ему кто то писал. Антон смотрит на телефон, на нем десять пропущенных вызовов и пять сообщений и все они от Димки Позова. Димозавр 21:30 Шаст, ты как дома будешь отпишись! 21:50 Шаст, ты где? 22:15 Антон, я уже начинаю переживать 22:30 Ты там живой? 23:10 Надеюсь ты просто лег спать и с тобой все хорошо. Если что завтра расскажешь. Спокойной ночи!

Тотошка 23:25 Все хорошо Дим, не переживай. Спокойной ночи! и спасибо за вечер.

Вновь воспоминание о вечере, но это на важно. Антон выключает телефон и экран тухнет в ту же секунду. И он принимает, что он и есть этот экранчик, ведь в нем до сегодняшнего вечера было все прекрасно, красочно, пока тот подонок не сломал его розовые очки, видимо Шастун их больше никогда не оденет, чтобы еще хоть кто-нибудь не разбил их. И пока он размышлял и пялил в стену, он погрузился в сон.

***

Около четырех часов ночи, он просыпается из за кошмара, а именно из за сегодняшнего вечера. После он смотрит на его любимый потолок и думает, как он теперь будет общаться с Серегой и Димкой, они же будут смеяться, скажут: «геюги нам в кампании не нужны, проваливай от сюда.» А еще хуже если Павел Алексеевич узнает с мамой. Добровольский сразу же к психологу отправит и сразу маме скажет, поэтому понимал, что все очень серьезно. Парень в размышлениях, сам не понял как дошел до ванной, на ватных ногах, но он не то что в зеркало смотреться не может, он боится опустить взгляд вниз и увидеть его уродливое тело. Пока он мылся в ледяном душе, он пытался избавиться от вчерашних прикосновений, обтираясь мочалкой до такой степени, что на ярко–красной коже виднеются капельки крови. По его щекам обжигали слезы, наверное это единственное, что осталось теплым в теле Антона, если не считая кровь, хотя наверное она уже тоже остыла. Вылезая из ванны весь красный, в его поле зрения падает его лезвие, которым он бреет свою еще не до конца созревшую бородку. Аккуратно взяв его, он крутит его в руках пол секунды и подставляет к правому запястью. *Была, не была*, – думает Антон и наносит порез, зажмуриваясь. Но не чувствуя боли он открывает глаза и видит, как одинокая струйка крови капает на холодный кафель. Нанеся еще парочку таких порезов, он понимает, что от физической боли ему легче, чем от моральной. Поэтому найдя свой выход из ситуации, он вернулся в свою комнату и лег на кровать, Шастун включил музыку в наушниках и пролежал так до 7:00, это означало одно, пока собираться на линейку, только чтобы никто не узнал об его проблеме и порезах.