light shower

      Это можно было назвать смехотворным. То, как сильно настолько независимый от других "человек" был привязан к хрупкой фигуре, правда могло вызвать у кого-то смех, но он воспринимал свои чувства серьёзно.        Казалось, что они отличались во всём: от внешности, до вкуса и манеры общения, но все равно они стояли друг с другом так близко, как могли, даря друг другу самые ласковые улыбки, несмотря на всё, что говорили о них другие.       Робин была из другого мира, ей присуща музыка, легкость, нежность и элегантность. Она пахнет пудрой и голубикой, её изумрудные глаза всегда искрятся радостью, а с уст слетают только слова благодарности или искреннего восхищения другими.       Бутхиллу присуща дерзость, резкость, прямолинейность и злобные взгляды. Несмотря на синтез речи, он всё равно пытался оскорбить всякого, кто не так перешёл ему дорогу. Он пропах порохом, кожей и жжёным деревом.

Но друг для друга они были истинным спасением.

      Робин бы никогда не призналась брату о том, как сильно она иногда хочет спрятаться от всего мира. Как она запирается в гримерке, прикрывая голову своими маленькими крылышками и руками, стараясь спрятаться от визгов и громких слов о восхищении ею.       Она так любит своих фанатов, что никогда не может им отказать. Певица всегда выходит к ним с яркой, искренней улыбкой, даже если за ней прячется боль и ужасная усталость. Головианцы должны сиять, они должны нести другим радость и всю свою любовь, такова их участь. И эту судьбу девушка приняла добровольно, когда изъявила желание выйти на сцену впервые.       И только один человек из всей этой толпы молча, одними своими серыми, как мокрый асфальт, глазами, высказывал ей все, что он ощущал. Он молча ей улыбался, кажется, разговаривая с ней одним взглядом. И это всегда создавало вокруг них пузырь тишины и мимолетного спокойствия, среди этого хаоса и обожания. Другие бы сочли его улыбку слишком дерзкой, слишком флиртующей, но Робин увидела в ней другое. Понимание. И этого было более чем достаточно для того, чтобы она однажды протянула ему руку в ответ, доверяясь полностью.       Бутхилл, несмотря на свой вызывающий характер, с ненавистью смотрел в зеркало на себя. Он считал себя пустой грудой металла, способную только на убийства и преследования по всему космосу, но в тот самый день, он ощутил впервые такое нежное прикосновение к собственной щеке, от чего щёки с непривычки пунцевеют, а взгляд прячется где-то за подолами ковбойской шляпы. Девушка перед ним учтиво улыбается, совсем негромко извиняясь за своё действие, на что получает такое же неловкое спасибо, хотя киборг так и не понял, за что её благодарил.       Быть может, благодарность исходила из нового чувства, так трепетно бившегося в холодной и твёрдой груди, а может это все, что он смог придумать на тот момент — сейчас уж не узнать. Зато во все последующие встречи он понимал, что нарастающее чувство, которое выбивало из Бутхилла всю спесь, действительно было вызвано прекрасным ангелом перед собой, так уверенно сжимающим его металлическую ладонь.       Он считал себя неполноценным, она же не могла справиться со всем, что на неё свалилось.       Находить в других спасение иногда жестоко, иногда неправильно, но им это было необходимо. Она нуждалась в тихих вечерах, когда ей могут молча принести любимый чай и просто сесть рядом, с интересом разглядывая её изящный профиль. Он же мечтал о том, что в нем найдут ту маленькую чувственную частичку души и смогут сделать из неё настоящий пожар, чтобы он тоже мог чувствовать себя хотя бы в половину человеком.       Их встречи после театра стали привычкой, которую никогда не хотелось бросать. Бутхилл вновь приносит Робин букет дорогих и изящных цветов, вызывая на её красивом лице такую же красивую улыбку. Ангел же с удовольствием целует его лицо, совсем не стесняясь своей розовой помады на его бледных щеках.       И они правда счастливы. Счастливы хохотать от глупых шуток, счастливы молча смотреть друг на друга, наслаждаясь тишиной, счастливы слышать желания других даже сквозь боль и отчаяние. Счастливы найти того, кто принимает их такими, какими они являются. — Ты тот свет, который я искала вечность, — внезапно произносит девушка, поспешив спрятать порозовевшие щёки в букете цветов. Они оба молчат, но неловкость совсем не ощущалась, наоборот, пауза казалось правильной. — Взаимно, малышка, — ухмыляется Бутхилл, оставляя поцелуй на её макушке, — Твой свет спасает мою чёрную душу.       И это правда можно было назвать смехотворным, если бы спасение друг друга не вызывало столько чувств при одном лишь нежном взгляде.