Электрическая история

…скользила в одних трусах в гипнотическом лабиринте… В запретных снах и либертарианских кошмарах она шла навстречу любви, крепко держа в руках огромную дубину… Её парень был просто огромным… Хочется написать его с большой буквы: Парень… В каком-то бездонном берлинском подвале, где свет факелов, и бой барабанов, и шкура нецелованной самки дракона, пропахшая потом и спермой, Парень танцует запретные танцы… — Хороший танец в правильном месте — вот что спасает нас от наводнений! — говорит её Парень, они идут, держась за руки, они целуются, смотрят кино, капают мороженым друг на друга, смеются, борются, спят, как две трогательные панды, снятые широкоугольным объективом для обложки глянцевого зоологического журнала… В порнографических либертарианских лабиринтах их жизнь течёт по всем канонам электрической истории… Пиратские вечеринки и грибные походы… И всё время поцелуи: они целуются на мосте, под мостом, идёт дождь, они целуются… Они только что убили тролля, жившего под мостом, дождь смывает серую кровь с мёртвого тела, и они целуются… закрыли глаза, она смеётся, и он тоже начинает смеяться, и они смеются так двенадцать часов без остановки… Имитируя любовь двенадцать часов без остановки, принимают самые изощрённые позы и выбирают самые пикантные ветки диалогов, но никогда не доходят до чего-то сущностного, никаких проникновений в бурлящее чрево смысла не происходит… — Хотела бы я пускать пузыри, глотая твою сперму, — говорит она. — Мы могли бы нарядиться, как две школьницы, — говорит Парень. — Но мне пора… Грибные вечеринки и запретная магия… К тому же, безумный некромант призвал толпу пенсионэров обещанием когда-нибудь повысить им пенсию и теперь готовится с помощью этих безмозглых орд превратить в руины мирные селенья Мук-Раины... — Безумный некромант был уже на прошлой неделе. — Это был другой некромант… — Его брат? — Может, и брат, — она пожимает плечами, целует его на прощанье, чмокает в щёчку, уже без всякого азарта, на ней новенькие красные трусы, запретные колдовские знаки вспыхивают на трусах… И Парень, сыграв стремительную ретираду, вновь танцует в подпольной берлинской эзотерической качалке запретные танцы… — Сколько наводнений удалось нам сегодня предотвратить? — Парень, красный и потный, едва живой в конце танца, что длился без остановки двенадцать часов, только набирая темп, падает на пол и курит одну за другой сигареты… Мастер Подпольной грибной вечеринки, облачённый ради конспирации в зелёный парик, чулки в крупную сетку, чёрный кружевной лифчик и красные, невыносимо глянцевые туфли на высоком каблуке, с песочными усами подковой, как у Халка Хогана, чертит на карте мира указкой круги, показывая регионы: — Всего четырнадцать, Парень, ты очень хорошо постарался, мы все очень хорошо постарались… Здесь три и здесь два, в Гаудике — четыре… Обнор, Кекестан, Мирамистин и прочие зачарованные эльфийские провинции… Она… А что она? Избавилась от Парня и его навязчивых и безысходных эротических наступлений и тут же нырнула в кислоту колдовских будней… Берёзовый подмосковный лесок шелестел безмятежными листами, безумный некромант бродил где-то там в своей чёрной с красным подбоем нелепой до самого пола мантии, торжественно сложив костлявые белые лапы на плоском животе… И она — худенькая девушка-подросток с колдовскими глазами, в больших квадратных очках, короткие волосы уложены на бок, серая кофточка с вышивкой, синие узкие джинсы, огромная дубина в руках… Двенадцать часов без остановки они ходили так среди белых тонких берёз, как бы друг другу навстречу, но всегда расходясь, в тяжёлом музыкальном клипе… Контрабас и скрипка, и запилы гитары… И рыдает солистка высоким оперным плачем… Волоча мантию по зелёной траве, вышагивает некромант, то он слушает пение птицы, то и белка своей игрой привлечёт его на минуту… А вот она идёт с букетиком белых невзрачных ромашек и бросает его в тёмную воду в глубоком рве, где жабы и их заокеанские половые партнёры устроили тайную оргию, о какой не сложат стихов высоким гекзаметром, но обязательно во всех подробностях расскажут по телевизору… Финал? Электрическая история течёт без начала и конца в телепатических запретных лабиринтах либертарианского кошмара, в иных немыслимых мирах, исключительно в образовательных целях…