Сцены

В его доме никогда не пахло… Так вкусно. Ким перебивается с доставки, на заварную лапшу и готовые ужины, которые выносит с полок всех окрестных магазинов. Из съедобного в его холодильнике только залежи молока долгого хранения, вчерашняя недоеденная пицца и банка нутеллы, которая живет на полке третий год. Но запах не похож ни на что из вышеперечисленного. Густой, с легкой горчинкой, запах жареного мяса и чего-то свежего, яркого. Ким чувствует, как голодный желудок соблазняется на запахи, пока мозг пытается понять, а кто это вообще в его квартире. Только стянув ботинки он понимает, смотря на пару черных кед, которые сам и купил для Порче, ужаснувшись тому безобразию, что мальчишка носил. Исключительно пытаясь подобраться поближе. Ким не помнит, чтобы давал ему ключи, не может решить хорошо вообще или плохо, что мальчишка оказался в его квартире в его отсутствие. В это время на кухне хлопает духовка, а потом он слышит, как гремит керамика. Он проходит дальше, останавливаясь в дверях и улыбаясь тому, как Порче колдует над супницей, засыпая в нее зеленый лук и перемешивая содержимое. На тонком теле висит фартук, легко обвязанный вокруг талии, за пояс заткнуто полотенце, волосы зачесаны назад ярко-зеленой банданой. Ким закрывает глаза, чувствуя, как в груди свет затапливает его рациональность и здравый смысл. Как боль от лжи и обмана царапается, не давая забыть, что он живет на одолженном времени, не свою жизнь даже. Порче откладывает лопатку и вытирает руки о полотенце, поворачиваясь к двери, встречаясь с ним взглядом, и напугано вздрагивает. – Пи’Ким! – парень приветливо улыбается, и Ким делает несколько шагов ближе. – Я… У тебя совсем пусто было, и я решил устроить сюрприз. Че начинает кривиться от звука своего голоса, Кимхан кивает, подходит еще ближе, оглядывает полки, находя маленькую коробочку и протягивает ее Порче. Парень смущенно улыбается, быстро заталкивая в уши маленькие капельки, тоже подарок Кима, который замечает, что Че быстро перегружается от обилия звуков. – Как ты попал в квартиру? – Порче все еще смущается, дергает пальцами, начиная корябать кутикулу, и Ким накрывает его пальцы своей рукой. – Я не злюсь, Ангел, честно. – Пи’Биг впустил меня. Я подумал, что ты ему разрешил. Прости если… Ким делает мысленную пометку настучать Бигу по башке за самоуправство, а потом выписать премию от своего почти сорванного желудка. – Все хорошо, Порче, – Ким заглядывает в супницу, от которой исходит просто фантастический аромат лукового супа и наблюдает, как плавится пузырями сыр. – Кормить будешь? Порче улыбается, тут же приходя в движение, открывает полки, как будто делал это всю жизнь, и умело, без сомнений и привычной неуклюжести сервирует стол на двоих. Ким улыбается, смотря за парнем и, когда тот заканчивает, мягко касается губами щеки. Порче снова тушуется, отчаянно краснея, и он оставляет его одного, уходя мыть руки и переодеться. Вернувшись, он находит полностью готовый стол и даже порцию горячего супа, от которого тугими спиралями закручивается пар в тарелке. – Луковый суп и тушеная курица, – Ангел кланяется, улыбаясь, показывая рукой на стол. – Пи’Биг сказал, что тяжелого лучше не предлагать, так что сверху таблетки для желудка. Ким смотрит на стол, на милого Порче, уже без фартука, в обычных черных штанах и огромной синей футболке, снова растрепанного, сияющего счастьем и горячей, искренней влюбленностью. Не может смотреть дальше, дергает парня ближе за руку, улыбаясь в потолок, прикрывая глаза, стараясь остановить рвущийся наружу вой раненого зверя. Он не должен. Надо прогнать Порче, наругать за самоуправство, надрать зад Бигу, выгнав его взашей обратно в комплекс к Кинну, и перенастроить всю систему охраны, снова сделав свое жилище чертовой крепостью. Ким не может даже открыть рот, чтобы возмутиться. Понимает, что чертовски проиграл. – Ты будешь жить здесь, Порче. – Что? – Че отталкивает его за плечи, смотрит удивленно, настороженно, испугано, как попавший в капкан заяц. – Пи’Ким, я не понимаю. Что ты говоришь? Кимхан вздыхает, тяжело и обреченно. Порче – цель. Сначала для него, а теперь – для любого, кто пронюхает, что Ким Кимхан Тирапанькул пригрелся рядом с ним. Даже если его не простят, он обязан свое хрупкое сердце защитить. Он чертов трус, хочет сбежать так, что колет на кончиках пальцев, но оленьи глаза светлого Ангела держат крепче титановых канатов. – Я все объясню тебе, Порче. Давай сначала поедим? – Че кивает, облегченно оставляя разговор до лучших времен. – Как прошел твой день? Мальчишка рассказывает про учебу, про то, как вспомнил его пустой холодильник и как Ким рассказывал, что будет записываться сегодня. Про долгие размышления и то, как решился на авантюру. Кимхан больше смотрит в свою тарелку лукового супа, чем на Порче, аккуратно, стараясь не поднять тошноту, глотает, пожалуй, самую вкусную еду за последние несколько лет. Пышные кусочки тоста отправляются в тарелку по настоянию Че, набирая вкус бульона, приятного похрустывая жареной корочкой во рту. Внутри радуется, что Порче не просит его говорить. Заполняет пустоту сам, совсем замолкая к тому моменту, как Ким заканчивает с едой. Смотрит на накрытое крышкой блюдо с курицей и понимает, что этого точно слишком много. – Не переедай, Пи. Она никуда не убежит. Кимхан поднимает глаза на Порче, который сидит с уже давно опустевшей тарелкой, просто смотрит на него. – Ешь, Че. Я правда больше не смогу. Он снимает с блюда крышку, слегка подталкивая блюдо ближе к парню, а после откидывается на спинку, улыбаясь. Дома, в котором никогда не было ни тепло, ни уютно, внезапно так солнечно, словно ему снова девять и мама собирает семью на ужин. Ким достает телефон и пишет Бигу сообщение.

«1. За наплевательство к субординации – выговор.

2. За ужин спасибо.

3. Вещи Порче из дома собрать и перевести ко мне до ночи.

Никому не слова.»

Ответ приходит быстро. Очень в стиле Бига, холодного и отстраненного, но внимательного телохранителя, которого Ким, признаться, очень высоко ценил. «Приятного аппетита, господин Ким. Грузовик ждите через пару часов, я пришлю кого-то поднять все.» Порче молча стучит вилкой, собирая убегающую картошку, его губы в масле и соусе, он пытается быть аккуратным, но не особо привык есть, пользуясь всем столовым серебром. Ким вообще удивляется, что Порче умеет готовить что-то такое высокое, а не просто яичницу с пастой. Когда Че откладывает приборы, вытирая салфеткой рот, Ким поднимается, протягивая ему руку, чтобы отвести на диван. Они усаживаются друг напротив друга, и Ким не знает, с чего начать. Как сказать так, чтобы от него не сбежали в ту же секунду, оставляя наедине с квартирой, которая наполнена запахом домашней еды и света. – Я не знаю, как начать. Порче смеется, а после тянет его за руку с дивана, подводит к портрету и толкает пальцами раму, открывая его стену. Ким тяжело вздыхает, закрывает глаза, опуская голову, понимает, что и правда проебался так, что назад уже не повернуть. У него всегда было туго со словами. Он же Тирапаньякул, один из тех, кто говорили силой и властью, а не словами, кто пользовался авторитетом и страхом, подчиняя себе окружающих. Перед Порче хотелось встать на колени. – Я все знаю. Хиа узнал твои фото, Пи’Биг случайно сказал, что знает Хиа, а потом нашел вот это. – Порче, это не то… Ангел снова смеется, внезапно обнимает его, мягко и легко, оставляя между ними около полуметра, отстранившись. Кивает, все еще улыбаясь и сияя слишком ярко для его черной души. – Я уже понял. Ты, для принца мафии, просто ужасно себя контролируешь. Ким смеется тоже, тянет мальчишку к себе, обнимая крепко, немного отчаянно, но все еще несмело. Касается губами прядей. – Для подростка ты делаешь это слишком хорошо. Порче тихо хихикает ему в шею, посылая мурашки по позвоночнику, отдающиеся ровно в живот, как последний удар. – Не забывай где и с кем я вырос, Пи’Ким. Порче вдруг прячет лицо еще сильнее в его шее. Ким щекочет его бок, заставляя смеяться, и улыбается сам. – Ну, честно вышло. Я нашел твой алтарь, а ты – мой. – Не напоминай! – Порче отдаляется, слегка ударяя его по плечу. – До сих пор стыдно. – Признавайся, – Ким поднимает бровь, быстро улавливая настроение. – Дрочил на мои фотки? Порче заливисто смеется, запрокидывая голову, открывая тонкую смуглую шею, к которой он прижимается губами тут же, заставляя Че рвано вдохнуть. Прижимает тонкую талию ближе. Гормоны и адреналин скачут в крови, толкая его завладеть своим, закрепить связь совсем. Ким заталкивает это поглубже, выпуская сладкую кожу из своих губ. – Только если ты скажешь, дрочил ли ты на меня. – Не доводи до греха, Ангел, – Ким закатывает глаза, выпуская Че, утягивая обратно к дивану. – Нам еще столько обсудить нужно. Порче послушно садится на диван, поджимая ноги под себя, и улыбается, хитро и нагло, как будто это он лис, загнавший свою добычу. Почему-то Киму кажется, что так и есть. Киттисават хотел Вика себе в бессрочное пользование, и сделал для этого все, что было в его силах. Пробрался в его душу, свернувшись в нем комочком счастья. – А потом можно будет обсудить более насущные проблемы? Ким задыхается. – Негодник! А играл такого ангела! Порче смеется, толкая его к спинке, и перекидывает ноги через его бедра, заставляя обнять себя за спину, давая опору. – По мне не видно, но у меня от смущения коленки трясутся. – Это хорошо, – Ким видит поднятую бровь и улыбается. – Испорченным мальчишкой я сделаю тебя сам. Они разговаривают. Настолько долго и детально обсуждая едва ли не каждый день по минутам, что даже коробки с вещами Че приезжают и расставляются раньше, чем они заканчивают. Кимхан оставляет для брата и Порша сообщение на голосовой почте, вырубая оба их телефона, утаскивая Порче обратно на кухню. Убрать еду и взять чай, чтобы свернуться на диване, смотря фильм. Им полагается заснуть на середине, сплетаясь осьминогом. Для обоих, в первый раз за годы, без кошмаров.