Именем первой любви

Стать собой — слишком высокая цена, когда на другой чаше весов благополучие всего мира. Я могу их спасти, пусть и отдав себя в жертву. Солнце, как в слащавых женских романах, которые я читала еще будучи живой, проникло в окно своими яркими и теплыми лучами. Я с трудом разлепила глаза, и спустя всего одну секунду беспамятного блаженства на меня обрушилась тяжесть реальности. И принятых мною решений. Почему когда не нужно, мы всегда говорим слишком много, а когда действительно есть что сказать – молчим? Я провела рукой по простыни. Во первых – пусто. Сердце упало от тоски. Неужели я придумала все? Во вторых – кровать теплая. Это успокоило. Значит встал недавно. Ох, как бы мне было бы стыдно смотреть в глаза матери после этого. От осознания, что подвела, пусть только этой связью, но подвела. Но страшно было понимать, что я бы пошла на это снова. Без раздумий. Мальбонте стоял лицом к окну, будто уже сейчас в лагерь должны были прийти ангелы. Будто он знал, что ангелы придут. – Ты проснулась. — слишком холодный голос. Неужели распознал мой замысел? Куда делать вся та ласка, что была прошлой ночью? Куда... – Я думала ты ушел. — только и смогла вымолвить, вновь ругая себя за абсолютно бессмысленную, сказанную невпопад фразу. – Это мои покои. — Мальбонте наконец обернулся ко мне, на его губах играла ухмыла. Почти не злая. Я вмиг покраснела, осознавая еще больше, какую чушь ляпнула. Но вдруг он улыбнулся. По настоящему. Я не знаю, видел ли кто-то еще его улыбку хоть раз, но она была прекрасна. Теперь же и следа не осталось от холода. По истине – несущий равновесие. Он коснулся моей руки, поцеловал пальцы, едва коснувшись их губами. Но этого оказалось достаточно, чтобы я снова тряслась от огромного коктейля эмоций внутри, которые вызывал во мне Мальбонте. – ох.. я не это имела ввиду. — я собиралась встать, но стоило мне пошевелится как холодок от одеяла быстро напоминил мне, что одежды на мне нет. "не буду тебя смущать" — наверное именно это хотел сказать Мальбонте, но промолчал, вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь. Стало жутко от происходящего. Вот я прихожу к нему вечером, а дальше... А потом просыпаюсь обнаженная в его кровати, и сейчас надеваю оставленную им для меня одежду. Когда я закончила, вышла на улицу следом за ним. Мальбонте оставался все так же задумчив. Я не знала с чем связанна эта отстраненность. Может, чувствовал свою скорую смерть? По моей вине... Но что-то изменилось. Мальбонте взглянул на меня, и его лицо, до этого вновь обревшее привычное выражение безразличия, потеплело. Не на долго. Сейчас только догадалась: своеобразное проявление тактичности. Не хотел заставлять меня краснеть и подбирать слова с после всего. Хотя, одно его присутствие уже заставляло вспоминать, прокручивать в голове раз за разом, и желать ощутить его губы вновь. – Я.. спасибо. И прости. За все. — уже в следующую секунду я неслась по лагерю своему домику. Дура, дура! Это было мое последнее утро. Я умерла вместе с ним. В ночь, когда отдалась своим желаниям с головой. Я успела позавтракать, все утро скрываясь от даже случайного взгляда Мальбонте. Мне было слишком стыдно. Я извинялась за его смерть. О Шепфа, я и без того провела бы долгие часы на коленях в молельной комнате, за то, что позволила ему прикоснутся к себе, за то, что получала от этого удовольствие. А за эти извинения... Которые были искреннее, чем тысячи молитв... Гореть мне в аду. "Если его душа попадет туда же, я не против." Я не могла противиться собственным мыслям. Я любила его. Сильно. И всего. Слушая, как он обращается с подчинёнными, как отдает приказы. Как из его уст звучит такое важное для меня "Не трогайте мирных" и "чем меньше жертв. Тем лучше. Меня интересуют серафимы." Думала, что улслышь я это раньше, встала бы на его сторону. Может мне просто не хватило информации? С самого моего появления в лагере я чувствовала, как непоколебимая уверенность покидает меня, как выстроенная опора для разума рушится, лишая твердой земли под ногами. Я не знала что делать. Но вдруг мимо меня прошел Ади. Я даже не заметила его приближения, настолько была погружена в свои мысли. Он едва коснулся моей руки, улыбнувшись. Ади не знал, сколько переживаний таилось в моей душе все это время. Но он не помог. Только прибавил их. Ведь если Ади идет на пост охраны, значит времени у меня нет. Вообще. Все завершится за несколько часов. Я слышу как шумят доспехами приближающиеся воины. Я слышу шелест их крыльев. Мир для меня пропадает, ведь это конец. Конец, даже не начавшимся отношениям. Ничего не успело начаться. Кажется, будто я сама себе вырвала крылья, добровольно отправившись на погребальный костер. Хотелось утешить себя мыслью, что умру вместе с ним, но разум четко твердил "это не с ним, а из-за него. Просто случайно рядом, не как союзники". Воины опустились на землю, на этом месте из лагеря их было не видно, а пост охраны занимал предатель. Предатель. Это слово раз за разом отражалось в моей голове и я не могла принять, что искренне считаю своего лучшего друга предателем. Он на моей стороне. Я ведь стою сейчас рядом с ним, он хлопает меня по плечу и улыбается. Я улыбаюсь в ответ, ведь так нужно, пусть и не чувствую той же радости, пусть не чувствую вкуса приближающейся победы. Теперь Мальбонте не просто болезнь сердца – им болен мой и разум. Им. Им одним. Мальбонте. Я хочу броситься к нему в объятия, сделать это последним в своей жизни протестом, навсегда оставив хоть частичку счастья в своей душе, запомнить... Запомнить эту ночь. Я молю Шепфа, уже по привычке читая текст молитвы, чтобы из памяти моей никуда не исчезла ни одна секунда проведенная рядом с ним. Мама была во главе армии, еще нескольких архангелов я постоянно видела на собраниях. Но все казалось мне не реальным, будто я смотрю кинофильм, и не имею ни возможности выбрать, что сказать, ни как поступить. Просто наблюдатель. – Молодец, Вики, ты справилась. — я так редко слышу похвалу от матери, но сейчас она не приносит мне ни капли радости. Я вновь и вновь напоминаю себе, что Мальбонте монстр, смерть которого всем принесет только благо, но на глазах будто пелена. Я вижу перед собой красивого мужчину, который улыбался мне этим утром, пока я, как последняя подлая крыса, краснела перед ним, делая вид, что отвожу взгляд только из-за стеснения, а не из-за того, что не хочу, чтобы в моей памяти отпечаталось пропитанное пока еще скрытой и только только зараждающейся нежностью лицо, которое уже через несколько часов застынет навеки. Нет, его смерть принесет благо не всем. По крайней мере не мне. – В атаку! — меня словно выдернули из сна. Я бросилась в бой с остальными, даже не зная, чего желая больше, помочь или наоборот навредить, не дать убить Его. Кровь льется рекой, я слышу крики. Но воины Мальбонте подготовлены в разы лучше. Они сильнее, быстрее, и они не "на работе". Это их жизнь. Их жизнь в смерти других бессмертных. "Они не смогут так восстановить справедливость, их родным уже ничто не поможет." Проносится в моей голове, и тут же в противовес появляется другая мысль: ведь сейчас все эти казненные демоны в небытие, а те, кто приказал отрубить им головы ни за что ходят высоко задрав нос да награды получают! Я боялась этого голоса внутри. Потому что против него не находилось аргументов. Он был прав. Но стало поздно. Я видела Мальбонте, он сражался яростно, даже страстно. Все его существо обратилось в бой. В четкие движения, и выверенные удары, в силу, вырывающуюся из его ладоней и в трупы, которые падали вокруг него. Я замерла на месте, глядя на него. Такой.. прекрасный. Меня перестали пугать убийства. И смерть больше не казалась чем то страшным. Единственным, что меня беспокоило стала Его жизнь. Я заметила закономерность — Мальбонте убивал только тех, кто первыми нападали на него. Он не помогал своим воинам. Он не убивал даже тех, кто несся на него с оружием, будто ждал, что эта лишняя секунда позволит одуматься ангелу. Воины цитадели напротив — убивали все, что движется и не является их союзниками. Так если я не хотела смертей и жертв, то с кем должна была остаться? Мальбонте встретился со мной взглядом. И я мгновенно поняла, что он знает из-за кого эта облава. Не разбирая кто передо мной я бежала сквозь толпу к нему. Нет, в его черных глазах таилась не ненависть, как я ожидала. Не разочарование во мне. Он просто... Не понимал? Я ведь искренне отвечала ему. И в лагере, и до. Я видела сожаление. О Шепфа, Мальбонте сожалел о том, что я не с ним. – Ну же, убей его, Вики! Ради чего ты сюда пришла!! — Мама. Мне стало страшно. Я не знала, позволит ли он мне себя убить. Кажется глупым, что я решила, будто он действительно захочет покориться мне. Просто размежет по земле и мокрого места не останется. Но даже сейчас я не хотела его смерти. Я поверила в него, поверила... Или просто окончательно запуталась. Посмотрела на окровавленный меч в своих руках. А на его лице ожидание. Сдержанное. Он готова бою и понимает, что убить его смогу только я. Из-за силы и связи. Нет. Я замахнулась как можно выше, и на губах моих застыло такое бесполезное в этом кровавом месеве "прости". Лезвие вошлочуть ниже груди. В сердце. Я больше не молилась. В свою последнюю секунду жизни я ждала, чтоб Мальбонте справился дальше. К своему удивлению и огорчению я смогла вдохнуть снова. Но когда опустила взгляд вниз мое желание, чтобы этот вдох стал последним стало в разы больше. Лезвие в моих руках наполовину вошло в тело Мальбонте. Меня больше не интересовало происходящее вокруг, я видела только его. Угасающую жизнь в карих, практически черных, глазах монстра. Моего любимого Мальбонте. – нет!! Мальбонте! — я плакала, не беспокоясь о том, что подумают другие, мои руки ужасно дрожали, а мне было даже страшно смотреть на них. Именно в этих чертовых ладонях я сжимала меч, убивающий его. Хотела убить себя, но Мальбонте спас, ценой своей жизни. Но моя жизнь не стоит даже маленькой ранки на его теле. Я предала. Я не рассказал. И умереть должна была тоже я. Мальбонте... – Почему? Все изначально было ложью? — его хриплый голос сейчас был болезненным. Он умирал. – Нет! Нет, не было. Я люблю тебя. И всегда любила. Но правда оказалась для меня на другой стороне. Я слишком поздно все поняла. — Я хотела, чтобы он знал. Хотела, чтобы хотя бы в эту последнюю секунду Мальбонте понял меня настоящую. – Тогда борись за свою правду. Ради меня. — я увидела угасающую улыбку на его губах. И мгновенно прижалась к ним в поцелуе, будто это могло бы спасти его. Убитого моими руками. Мои слезы заливали его лицо, пока я целовала уже мертвого Мальбонте. Я не помню, как оказалась в цитадели. Я вообще не помню ничего, что происходило в последующие несколько... Недель? Месяцев? Лет? Вся я осталась в той битве. В моей личной реальности то лезвие поразило сердца и души обоих. И умерли мы вместе. Я до сих пор ощущала привкус его крови на своих губах, и тяжесть мертвого тела лежащего на моих коленях. Но времени прошло много. Достаточно, чтобы успеть построить новый мир, и чтобы родилось поколение бессмертных, ни разу не слышавших о разрушениях после Войны С Мальбонте. Я ни разу не влюблялась с тех пор. Не вступала ни с кем в отношения, даже на одну ночь. Но в один день в мою комнату ворвалась мама, принося новость. Все эти годы она делала вид, будто все прекрасно, старательно не замечая изменений во мне. – Вики, мы с Фенцио и Дино договорились.. он хороший парень, перспективный. В общем — ты выходишь замуж. Замуж. Все мое существо противилось этому слову. Рассказать, сколько раз я представляла себя на острове Амор? А рассказать, с кем? Только Мальбонте имел право надеть кольцо на мой палец. Никому другому я бы это не позволила. Только вот я не имела права стоять с ним рядом как невеста. За все эти дни не было ни одного, в который я не непомнила бы себе, что являюсь предательницей. Предала, подставила. Я виновата. Нет мне прощения ни в этой жизни ни в любой другой. Я хотела умереть, чтобы душа моя попала в ад (а ведь я бы точно оказалась именно в аду, с дня смерти Мальбонте я ни разу не произнесла молитву, даже не обратилась к богу). Это стало бы наказанием. И даже тогда я не уверенна, что смогла бы искупить свою вину. Не дождавшись от меня ответа Ребекка ушла из комнаты. Играет торжественная музыка, а я рыдаю, закрыв лицо фатой. Гости делают вид, будто не видят происходящего, будто это веселое мероприятие. А Дино даже прикоснуться ко мне боится. Я с ужасом думаю, как переживу первую брачную ночь. А она будет. Такая уж традиция. – Согласен ли ты, Дино, принять Викторию в свои законные жены навека? – Согласен. – Согласна ли ты, Виктория, принять Дино в свои законные мужья навека? – Сог-лас-на. — я сказала это нормально, но в моей голове каждый слог отпечатался, словно молотом по голове. Нет. Нет, я не согласна. Но я не имею права отазывать. И сейчас, надевая на палец своего мужа кольцо, и принимая такое же от него я понимала, что единственный раз, когда за всю жизнь у меня действительно было право выбора было той ночью с Мальбонте. И я ни разу не пожалела, что сделала его. – Объявляю вас мужем и женой! Я хотела умереть. Опять. Прошел год. Дино стал прекрасным мужем. Пусть мы и не дружили в школьные годы, сейчас он относился ко мне.. нормально. Понимал, что взаимности от меня не будет, не пытался расположить к себе больше. Не удивлюсь, если у него была и есть любовница. Даже рада буду. Ему незачем губить свою жизнь рядом со мной, утопленной в тоске и горе. На публике играли роли счастливой семьи. Все делали вид, будто не слышали и не видели моих рыданий на свадьбе, хоть и задерживали на мне взгляды. Кто сочувствующие, кто понимающие, а кто наоборот – презрительные. Я ждала малыша. К сожалению супружеский долг был обязательным, пусть я и не испытывала никакого влечения к Дино. Да и к кому либо еще. Он не брал силой или что-то вроде того но... Эта свадьба сломила меня. Любая его попытка хоть как-то привнести романтики или поднять мне настроение, естественно, была провальной. Но я вида не подавала. Правда, даже имитировать оргазмы не пыталась. На самом деле испытывала я их только за закрытой дверью, когда оставалась одна, и мои руки вновь и вновь исследовали тело. Я помнила каждое движение Мальбонте в ту ночь, повторяя, каждую ласку. Я помнила, как скользили внутри его пальцы, и как я хотела большего. И пусть я больше никогда не получу его, я смогу довольствоваться своими воспоминаниями. Имя его было стерто из речи, оставшись только на страницах учебников, но из моих покоев в цитадели можно было услышать, как я вскрикиваю "Мальбонте!" когда заканчиваю, представляя на месте своих пальцев его член. Только сейчас я понимала, что по настоящему была жива только в те сутки проведенные в лагере. Когда врач подтвердил беременность любые попытки прекратились. В нашем обществе фразу "мы решили не заводить детей" не приняли бы. Я должна была родить наследника. Это был мальчик. Раньше я бы благодарила за это Шепфа, но сейчас его имя мне на ум не приходило. Спасибо Дино – он позволил мне выбрать имя для сына. Так в обществе ангелов появился Бонт. Да, я хотела назвать сына Мальбонте, но жить с таким именем было бы крайне сложно. Потому пришлось оставить часть "Маль" в своих мечтах. А Бонт было когда то популярно. Все снова сделали вид, будто не поняли. Только Кроули сдержанно покачал головой: неодобрял моего решения. А мне плевать. Я пронесу любовь к Мальбонте сквозь всю свою жизнь, какой бы серой без него она ни была. Как там говорят, детей называют именем первой любви?