Под холодным солнцем

Нам неведом страх с тобой, прощай

Пока, пора

Завтра точно будет лучше, чем вчера

Пока, пора

Разбиваемся о стены бытия

Пока, пора

Пока-Пора – Bahroma

      Её наставница Мотылинка, которая теперь должна была быть бывшей – Ледолапа считала, что она навеки останется ей, даже после отхода к предкам – стала рассеянне. Она посвятила её в целительницы четверть луны назад, но только недавно стали заметны странности в поведении наставницы. Та часто засматривалась в сторону леса, а после с опущенным хвостом отворачивалась и продолжала сортировать травы.       Ледолапа не могла не заподозрить её... В чём бы то ни было. Молодая целительница сама с тоской смотрела в сторону племени ветра.       Каждую ночь пожирающе изучала луну, но только через день она начинала видеть изменения в ней, как она росла или убывала. Шелест травы мерными звуками убаюкивал, заставлял уши сосредоточиться на песне ветров, принесённых сюда. Мирный сон соплеменников охранялся камышами, ещё недавно шокированных от предателя Плескохвоста. Эта атмосфера одновременно и успокаивало и пугала. Казалось, Ледолапа не набегалась, раз ощущала, что всё слишком тихо. Нет постоянной шумихи, всё улеглось. Это было так странно.       То бесконечное количество лун, когда пыталась доказать всем, что она истинная целительница речного племени.       Каждый раз она словно упиралась в невидимое дерево. И было слишком неожиданно получить поддержку, а не насмешку.       Ледолапа помнила, как во время медитаций она неожиданно просыпалась и удивлённо-счастливо понимала, что у неё есть союзница.       Как кошка была вне себя от радости, когда увидела Свистолапу снова. Тогда она была далеко, в десятках лисьих хвостов, на поляне совета. На её мордочке был лишь испуг за подругу, потерявшуюся после встречи с Двуногими.       И хоть встреча с ними была ужасной, Ледолапа не винила за помощь. Лишь хотела подойти, провести хвостом по шкуре и ласково куснуть за ушко. Потому что она здесь, жива, и они могли провести время вместе.       Но буря событий была слишком большой, скручивая её, как хвост вокруг своей оси. Так шли луны. Много лун. Она словно просыпалась, когда видела в своём поле зрения Свистолапу. Боль в сердце от обмана Плескохвоста всё ещё пульсировала, каждый раз напоминая в моменты близости между подругами. Но она глушила его, оставляя лишь чувство сильной необходимости подойти, взглянуть, осмотреть на раны. Хотелось максимально сильно провести мордой по чужой щеке, почувствовать специфичный запах племени Ветра.       Не таким уж и плохим он был. Запах Свистолапы был таким дорогим, что она бережно хранила его у себя в памяти.       Один раз, будучи ученицей, ей удалось наедине попросить Свистолапу дать ей немного вереска. —А тебе зачем? Он ведь не совсем лекарственный... —Мне для себя, хочу попробовать сделать комплексное лекарство. Вдруг эффект будет сильнее, если соединить с щавелем.       Лапотала быстро Ледолапа, сама особо не понимая, что несёт. Какой щавель, какой эффект? Но это помогло. Свистолапа удивлённо навострила ушки, а потом встала и восторженно заговорила, заставляя задержать дыхание и сдерживать порыв подойти и ткнуться мордой. —Я даже и не задумывалась об этом! Хорошо, я принесу, у нас его в избытке. Тоже хочу попробовать, вдруг стану похожа на Бабочку! —Бабочка? – Кажется, кошка успокоилась. Но быстрое сердцебиение всё также гоняло кровь, отчего Ледолапа переминалась с лапы на лапу, ведь чувствовала, что они могут в любой момент оттолкнуться от земли, чтобы передними дотянуться до Солнца. —Самая первая целительница племени Ветра. Именно она узнала, как и какие травы использовать. Возможно, мы мы сможем продолжить её дело! —Мы? – Казалось, что было слишком хорошо, через чур. Мозг слегка плыл от бури чувств, сдерживаемых в маленьком теле. —Я тоже буду пробовать скрещивать травы. Будем каждую ночь делиться новостями. Я и Пустельге расскажу, вдруг он заинтересуется!       Тогда показалось, что Свистолапа начала сверкать, несмотря на свой серый окрас. Она выглядела так, словно соединилась со своими предками, ступая лапа в лапу своих предшествинников, первых целителей.       Теперь же юная целительница сидела в палатке и вдыхала запах вереска. Она относилась к нему с опаской, но не могла отказать себе в удовольствии, даже когда при частом вдыхании её запаха начинала кружиться голова. Это было не так плохо. Что при встрече с ней, что вспоминая – Ледолапа всегда начинала вести себя безрассудно, порой не осознавая свои действия.       Кошка часто делилась со Свистолапой своими мыслями, переживаниями. Они не всегда были одобряемые, и целительница старалась контролировать себя. Опыт с Плескохвостом показал, что не всегда стоит быть открытой. Не всегда стоит быть честной со своими чувствами. Это было неприятно, но больше всего она боялась потерять подругу. Максимально нелогично, но глупый мозг думал, что после какой-то фразы от неё начнут отстраняться.       Со вздохом отвернулась и начала искать глазами Мотылинку.       Неторопливо оглядела всех только просыпающихся соплеменников. Прошло всего ничего, а уже светлеет. Зелёные листья не за горами. Начинали утренние вылизывания всего несколько котов, среди которых были её брат с сетрой. Она не решилась подойти к ним, ещё успеется. Те не были ранены, а значит, можно было отойти на немного: наставница наверняка снова была в том же месте, где часто стала бывать в последнюю четверть луны.       Она тихо подходит сбоку от Мотылинки, ступая так, чтобы её было видно: не хотелось пугать её, такую необычную. Ледолапа подходит близко, садится рядом, почти касаясь шкурой. Они молчат, и это так сокровенно – видеть переживания той, кто всегда была рядом, поддерживала в самые плохие моменты, не давала упасть. И, кажется, юная целительница начинала понимать, почему она здесь, почему вглядывается в чужой лес и не может отвести взгляд. Или тоскующий взгляд может говорить о другом? О, нет. —Ты скучаешь? – Ледолапа не знает, по кому, но стойко уверена. Несколько секунд молчания, и ей отвечают тихим, хриплым голосом. —Очень.       Так две кошки просидели под утренним расветом ещё какое-то время, наблюдая, как капли росы высыхали и переставали блестеть от первых лучей солнца. Казалось, такое ласковое, дарующее счастье, но способное иссушить тебя до дна одним лишь своим светом. И обе думали лишь о том, чтобы оказаться сейчас рядом с ней. Не были нужны имена, ведь на подкорке сознания навсегда отпечатался чужой запах. Пожалуй, это были слишком прекрасно. Слишком иссушающе.