Неволя

      Звон ледяных кубиков в стакане, шум гуляющей толпы гостей в казино, Элвис Пресли на фоне. Вокруг покерного стола сегодня особенно оживлённо.       — А-ха-ха! Вот дурак! — сидящие в кругу стола мужики гогочут и присвистывают. — Ему говорят: заканчивай, ан нет! Ну что, доигрался?! А-ха-ха! — злорадные выкрики наблюдавших за игрой не утихают:       — Вот интересно, как он долг-то отдаст?       — Натурой! Га-а-ха-ха!       — Джунëн, ну чë ты скис-то, а? Вы ж вроде как родственники с боссом, попроси его об одолжении, — приятель толкает в плечо проигравшего. Тот не отвечает, не моргает, в стол смотрит.       — Не родственники они, а однофамильцы! — отвечает кто-то из толпы.

***

      Карточный долг — это банально, и не становится проблемой до того момента, пока задолжавшему оказывается нечего отдать, кроме своей жизни. Или жизни чужой. Когда долг достигал шестизначного числа ситуация набирала новые обороты.       — Девять миллионов восемьсот девяносто три тысячи семьдесят один доллар, сэр, — голос из телефона второй раз проговаривает эту цифру.       — Кем, говоришь, он работает? — Леви ещё толком не проснулся, ему позвонили в три часа ночи.       — Бригадир. На одной из наших строек.       Он ненавидит таких идиотов.       — Ясно.       Случалось такое редко, но все-таки случалось. И разбираться с этим только ему.       — Босс, он сейчас у нас, к вам привезти?       — Нет. Выяснить, где живёт, семья, родственники, всё что есть, раскопать, утром мне сообщить.       — А с тем-то что делать? Он прямо сейчас деньги требует. Вы сами знаете, у нас столько не держ… — не дав тому договорить, Леви бросает трубку.

***

      Утром он просыпается разбитым. Солнечные лучи слепят и припекают.       «Надо в душ», — единственная мысль проносится в его сознании, но тяжёлое тело не хочет слушаться. Леви лежит ещё минуту и с трудом перекатывается прочь, на ту часть кровати, до которой горячее солнце ещё не добралось.       Позднее ему приходит сообщение: «Джунен Аккерман, 48 лет. Бригадир. Женат на Марте Аккерман 42 года, в девичестве Кан. Швея. Дети есть. Три девочки (24 года, 9 лет, 6 лет) один мальчик (5 лет) Родители её и его живы. На пенсии. Живут все в своём доме на окраине».       «И что с них взять…»       Акудзава — свинья, которой умудрился проиграться Джунен, с должников так просто не слезает.       «Ещё и однофамилец…» — он с большим сожалением понимает, что выхода нет, кроме…       «Три девочки, значит», — и ох, как он не любит. Ох, как же он это не любит. Но, к сожалению, даже если убить всю семью, долг это не закроет. Немного поразмышляв, набирает помощнику.       — Вези обоих в «офис».

***

      Офис — один из его ресторанов. Леви входит в свой кабинет, где его уже ожидают. Джунен, с опухшим синяком под глазом, а у второго участника конфликта вид куда хуже — выбит зуб и перекошен нос. Отделали его прилично. От вида и запаха обоих у Леви подступает к горлу завтрак.       — Господин Аккерман! — только завидев его, мужчина невысокого роста и с лишним весом, чуть старше средних лет, поднимается и тыча пальцем в лицо Джунена жалуется: — Эта вонючая крыса не в состоянии выплатить мне долг! Я требую лишь то, чего положено мне по закону! Вы с ним уж разберитесь как следует! Еще и за моральный ущерб пускай возмес!.. — раздаётся звонкая пощечина. Дело руки Ханджи, личного помощника Леви.       Леви молча присаживается за стол, будто бы пропуская всё мимо ушей, достаёт сигарету и закуривает. Акудзава ошарашенно смотрит на Ханджи, потом снова на Леви. Последний делает затяжку и выдыхает дым.       — Акудзава, вонючее ты отродье… Ну? Уже небось придумал, куда девочек деть? Ты же знал, с кем играть садишься и ты знал, если что, то можно и поживиться, — он снова затягивается, строго смотрит на Джунена, тот сидит ни жив, ни мертв. Ждёт приговора. — А ты, мне тебя ни чуть не жаль.       В воздухе повисает напряженное молчание. Все всё понимают.       Акудзава говорит:       — Я хочу воспользоваться своим правом на возврат долга путём… — его прерывает Леви:       — И в какой бордель ты их собрался продать, м? — на этом моменте Акудзава замолкает и больше не пытается говорить, Леви обращается к Джунёну: — И знаешь, что самое поганое в этом всём? Закон на его стороне, — "насыпает" он сверху.       Джунен начинает рыдать. Осознание приходит, наконец-то.

***

      Подъезжают две машины, в одной хозяин дома, в другой — хозяин города. Их встречает домик, старенький, лет шестьдесят, а то и больше, подгнивший местами. Местами просто обшарпанный. Но все же стоит. Внутри чисто. Видно, что за ним следят, что любят.       Гостей провожают в гостиную, Леви даёт Джунену немного времени объяснить всё жене и подготовить детей. Леви не собирался вмешиваться в течение событий. Дурак играл, дурак проиграл. Дурак должен заплатить.       «Должен заплатить дурак, а не его дети», — клюёт в голове голос справедливости.       Леви ждёт в гостиной терпеливо. Слышно, как за дверью горько рыдает женщина. Тиканье часов создает атмосферу мнимого спокойствия.       Спустя ещё пару минут в комнату входят трое: девушка, видимо старшая дочь в черном платье в белый горошек и две маленькие смешные девочки рядом, прячутся за старшей сестрой. У всех, кроме старшей, вид перепуганный, растерянный.       Леви смотрит на девушку. Та стоит твёрдо, смотрит прямо и бесстрашно. Сколько там Ханджи писал, двадцать четыре года ей? Не понятно, как такая статная девица и до сих пор не замужем, в таком-то возрасте. Отсталая что ли? Леви решает спросить прямо:       — Почему ты не замужем? Никто не берёт? — Леви читает в глазах девушки презрение и гнев. Он прекрасно понимает её.       — У тех, кто был — кишка тонка.       Подзывает к себе Ханджи, шепчет ему на ухо что-то. Через мгновенье в комнате остаются только Джунен с женой, Леви и старшая дочь.       — Я заплачу твои долги. Но есть одно условие. Ты продаёшь мне свою старшую дочь. На пожизненно, — Леви знает, что публичные дома рано или поздно отпускают своих шлюх, как только те заплатят определенную сумму. Эти рабы не так дорого стоят из-за такого условия. Куда дороже те, кого продают без права выкупа.       Мать девушки меняется в лице:       — Как?! Что Вы такое говорите?! Моя девочка никогда не будет свободной?! Да ни за что! Что ты молчишь?! Скажи ему! — кричит женщина, сразу же подключается Джунен:       — Ну неужели нет другого способа выплатить долг?! Они могут забрать меня! Я могу отработать!       — Он запросил девочек, либо деньги. Сейчас. — сухо и твердо ответил Леви.       — Господин, прошу! Пожалейте мою дочь! Она не заслужила такой судьбы! Проявите милосердие! — не унимается женщина,       — В отличие от твоего мужа, я прямо сейчас его проявляю, — отвечает Леви. — Ей не придется обслуживать кучу мужчин. Она всю жизнь будет только в моем личном пользовани, — снова повисает пауза, муж утешает жену. Но девушка спокойна. Леви обращается к ней: — Ты. Чего ты хочешь? Обслуживать по двадцать мужиков в день вместе со своими сестрами, или будешь всю жизнь служить мне?