Блики лунного света

      Ветер шелестел пестрыми осенними листьями, придавая упавшему на эти земли серебряному лунному свету голос. Голос странника из далёких пределов, неизвестных ни одному из ныне живущих котов-воителей — ни наследнику Огнезвезда Ночегриву, ни целителям Тенесвету и Ледолапке, никому из них. А те, кто о тех краях помнит, довольно стары или умерли, и вряд ли кто-то станет их слушать. Как никто не слушал истории Белки и Ежевики, так никто не послушает байки пришедших во снах Синей Звезды и Щербатой. Лес скрипел, стонал, облитый потусторонним рассеянным сиянием, и коготь луны, восседавший на небесах, неподвижно взирал на берега озера. Также внимательно смотрел странник — кот неизвестного цвета и неизвестного пола. Он мякнул, досадливо опуская голову, и вновь подумал, до чего сильно все изменилось. Вместо леса с его знаменитой Гремящей Тропой, легендарными Четырьмя Дубами и Лунным Камнем — озёра, пусть хоть Лунное, пусть хоть это, распростершееся во все стороны, остров Совета да где-то там, затесавшись между Грозовым племенем и племенем Теней, если память не изменяла, пятое, Небесное племя, что, как и обещали древнее пророчество, вернулось из изгнания.       Все уже забыли его, да может и не собирались запоминать. Его… её. Её, серую, низенькую, голубоглазую. Предводительницу племени, что попытались стереть из памяти воителей. Племени, которого уже нет и никогда не будет, потому что ему больше нет места среди других племен. А ей самой — нет места среди предков. Лунная Звезда горько улыбнулась, отвернувшись от озера, и собралась прочь, и тут же её полупрозрачные серые лапы оказались на иной земле, той, что уже давно нет. На мягкой траве, выглядывающей зеленым ковром между высокими, поросшими мхом валунами. В мир Реальный она заглянула совсем ненадолго, чтобы насладиться жизнью, как наслаждается старик, знающий, что, закрыв глаза сегодняшней ночью, к утру он откроет их в Звездном племени. И она оказалась в Нереальном мире, мире, где и небеса чище, и воздух свежее, и молодое отважное сердце бьется в груди сладко и в то же время сильно…       На родной территории. На земле, принадлежавшей ушедшему в века племени Луны. Эта земля располагалась за Высокими Скалами, в той никому ранее не известной расщелине, к которой вели запутанные переплетения каменных лабиринтов. Тысячи ходов и тысячи выходов могли привести любого пожелавшего того путника в волшебный край, где высились синие скалы и утесы, пели высокие древние деревья и трава шелестела под лапами, как мягкая шерсть на материнском боку. Здесь всегда было вдоволь дичи и лекарственных трав, водоемов, обрамленных галькой и серой глиной, и пещер и нор, таких уютных во время осенних дождей и зимних снегопадов. Ночью блики лунного света падали на эту землю, украшая её вензелями серебра куда ярче, нежели звездное сияние, и луну, неподвижное око в небе, коты племени могли разглядеть из любого уголка, из любой тени — она искала их, наблюдала, а они искали её, дабы набраться уверенности в следующем дне.       Помня о временах, когда эта территория ещё существовала, Лунная Звезда, первая предводительница племени, пошла дальше. Среди валунов, где некогда, обмазываясь глиной, прятались разведчики и охотники, среди бурно поросшими вьюнком буреломов, она искала лагерь племени.

***

      Когда я только пришел, это фэндом был ещё дик, необуздан, и посему безмерно привлекателен. В нём были свои маленькие звездочки, свои никем не соблюдаемые догмы, он был густым и запутанным, как лес, как тропы, спрятанные в древесной тени, и таким же теплым, как отросшая за год шерсть, спасающая от студеной поры Голых Деревьев. Я помню, как я думал, как воитель, я фактически жил, как воитель: я наизусть заучивал Воинский Закон, такой же нерушимый, как скалы, и я гордился этим, я на зубок знал все лекарственные травы и их действие, веря, что когда-нибудь эти знания пригодятся мне на практике — и пусть никто не верит, что паутину, если хорошенько промыть, можно использовать в качестве бинта, я знаю, что прав. Я был воином. Я и есть воин, в моей груди все ещё бьется воинское сердце. И я помню. Всегда буду помнить.       Я буду помнить, как маленьким, трусливым и слабым пришел в лес котов-воителей и, чуть осмелев, пошёл дальше по их секретным тропам. Я осторожно ступал по фэндомной вики, как и все набивая шишки о спойлеры, я искал различные интересные факты, как перышко во мху… Как и каждый, кто оказывался в реках звездного сияния, я думал, какое бы выбрал племя, кто из героев саги больше мне импонирует и похож на меня, и как и каждый уважающий себя кот-странник, я представлял, что возглавляю собственное племя. Мы общались на форумах и чатах, беседах и пабликах. Мы находили друг друга по аватаркам и забавным словосочетаниям, по манере поведения и даже тончайшим намекам вроде случайно брошенной шутки. Я помню то «Мы». Помню, как единое мы думало о Совете в полнолуние, покуда другие, иные, думали об оборотнях, помню, как мы при слове «тис» покрывались мурашками и нервно улыбались, думая о смерть-ягодах, и даже вырезали ножами черточки на палках, веря, что тогда простая деревяшка обретет сверхъестественные свойства. Мы обзывали друг друга мышеголовыми лисьими сердцами, спорили об истинной натуре Огнезвезда, восхищались Воробьем и сходились на мнении, что Частокол самый мерзкий из героев истории.       Когда я пришел на Фикбук с идеей для собственной истории, сайт приобрел новый вид — это случилось в мае две тысячи шестнадцатого прямо у меня на глазах, и потому я посчитал: это не иначе, как знамение от Звездного племени, и я ещё тверже решил совершить задуманное. Фэндом в этой области тогда был таким же диким и притягательным — в нём творилась анархия с жанрами и предупреждениями, классом, попадающим в КВ, переписками и абсурднейшими стебными историями про палку и Воробья. Там писалось много отличного и шлакового, много вдохновляющего и вызывающего смех, но никогда — отвращающего. Я стал писать, оглядываясь на человека, который написал лучшую историю по заявке «Ваш класс — КВ!», автора классики, которую нужно знать, как любым математикам нужно знать теорему Пифагора. Вы, конечно, не вспомните, а если вспомнили — улыбнитесь. Я говорю о Скорости и её «Племени неугомонных двоечников». Забавное и приятное в ностальгическом спектре чтиво, согласитесь! И, как мне казалось и кажется и по сей день, отличный наставник для неопытного маленького оруженосца. И я писал, писал с оглядкой на неё и получив в соавторы замечательного, чуткого человека, девушку под ником Камнеломка, её кошачьими историями я зачитывался, безумно хохоча и закатываясь под стол, и не мог поверить, что такой человек работает со мной бок о бок над историей племени Луны. И если вы не помните племя Луны, то не удивительно и даже хорошо — зрелище было не для слабых умов.       А сейчас, находясь в отвратительном, вонючем двадцать четвертом году новой эры, эры заболеваний, войн и неравноправия, я смотрю на происходящее сегодня сквозь гладь кристально чистого, усыпанного звездами озера, и мне хочется выть. Я хочу выть, вознося вой к Серебряному поясу, чьи миллионы ярких звёзд допустили все это. Я вернулся. Я дошел. И я, уже бывалый потрепанный жизнью воитель, наконец взглянул на свое отражение.       Я кошка. Я низкая, мускулистая кошка с серой шерстью и потухшими голубыми глазами, из которых будто выдали любовь. И я ждала. Ждала кого-то бесконечно важного для себя: быть может, в том, кого я ожидала, заключались ответы на все вопросы…