Любил?

Это снова повторяется. — А ты по-настоящему сам любил ли как Боги, не сходящие с ума? — он говорит это спокойно, но помехами заполняется вся комната. Они сквозят под кожу и оглушают, хочется закрыть уши и не слышать. Не слышать не сколько шипящие звуки, сколько эти едкие слова, преследующие его, совершенно неправильные и несправедливые, не осознавать их смысл, чтобы слезы, предательски поднявшиеся из недр души, готовые закипеть и убить всё нутро, не полились по щекам. Слезы тоже его преследуют. Владыке ада не подобает плакать. — Любил. — настолько тихо, что он на мгновение задумывается, а точно ли он произнес это вслух? И правда, но слышен был лишь шепот-хрип, который легко можно списать на скрипение двери или дуновение ветерка. Не хватает сил на большее. Все они ушли на сдерживание слёз. Не только сегодня, на сдерживание их на протяжении всех этих тысяч лет, обернувшихся для него Адом похлеще созданного. — Считаешь, что если прожил тысячи лет и держишь высокий титул, можешь поступать со мной как с очередной вещью из коллекции сломанных тобой игрушек, сколько их было с сотворения вселенной? Не просто так за тобой закреплено пафосное звание порождения греха, не так ли? Знаешь, никогда не проникался сочувствием к преданному тобой богу, но в какой-то степени ты заслужил падение и наказание. Не думал, что когда-либо хоть в чем-то с ним соглашусь. В твоей судьбе я всего-то маленький демон, которого можно раздавить пальцем как муравья, да? К которому можно не проникаться сочувствием, лить сладкие речи и быть уверенным, что это сработает? Возможно, но в своей судьбе я — главная фигура, и я не позволю никому, даже "Королю Ада" пользоваться мной. Ты так сокрушался о Лилит, но стоит лишь открыть глаза чуть шире, и её мотивы становятся кристально ясны. Удивительно, как она продержалась рядом с тобой столько лет. Удивительно, что малышка Чарли не переняла от тебя ни одной гнусной черты. Удивительно, как я мог быть таким наивным, что на миг поверил твоему образу? Радио демону не следует так просчитываться, и я больше такого не допущу. Сожги меня адским пламенем прямо сейчас и покажи в очередной раз насколько ты слаб. Всегда таким был. Повелитель преисподней оказался никчемным существом, и я больше не произнесу его имени без пренебрежения. Ты хоть когда-нибудь любил, Люцифер? Он не ждёт ответа. Разворачивается на пятках и шагает к выходу, хотя мог бы раствориться в тенях и исчезнуть в секунду. Ждёт, что ему в спину прилетит смерть, даёт на это достаточно времени, в какой-то мере даже приглашает. Делает ещё шаг, гордо держит голову, двигается уверенно. Преодолевает расстояние до двери, захлопывает её с обратной стороны вместе с воспоминаниями, уходит. Он всё так же красив. Эта мысль приносит такую боль, что Люцифер готов упасть, распластаться по полу и больше не вставать. Но он должен.. Должен держаться. Повторяет это как мантру. Повторял с начала времен. Думал, что это помогает. Нет. Непослушная слеза всё же течет по щеке, она не боится смерти или гнева. Как может король ада плакать? Стыд. — Любил. Получается сказать вслух, гораздо громче, но хрипло. Голосовые связки только к концу жалящего, беспощадного сказанного являют его истинный голос. Никто этого не слышит. Никто не захотел услышать его за все эти годы. Ни разу. Слово разлетается по пустой комнате, отталкиваясь от стен и зависая в воздухе. Казалось бы, куда уж хуже, но его душа в ещё более плачевном состоянии. Осколки теперь больше похожи на крошево. Они забиваются в давние раны, и достать их уже не представляется возможным. Его больше некому собирать.