Twice-Blessed Ghost, Salty Sea

      .       Хуа Чэн был океаном, полным уксуса.       Никогда бы он не подумал, что окажется в такой ситуации: будет стоять в сторонке, чёрными ногтями впиваться в ладони, острыми зубами придерживать собственный язык — бездействовать и сгорать от ревности, пока Се Лянь целует кого-то другого прямо у него на глазах.       Малыш хихикал и ворковал, когда Се Лянь чмокнул его в лоб.       — Вот так, готово.       — Спасибо, даочжан! — воскликнула мать, пока Се Лянь передавал ей обратно на руки запелёнатого ребёнка. — А сколько оно длится?       — Благословение? — улыбнулся Се Лянь, — Ох, на самом деле оно бессрочное. Пока он будет расти, относиться к ближним с добротой и возносить молитвы Наследному Принцу, оно будет с ним столько, сколько необхо…       — Даочжан! — взмахнул руками отец, волоча за собой малыша, что вцепился в его ногу. — Даочжан, вы опять раздаёте благословения? Можете дать одно моему Сяо Баи?       — Нет, — ответил Хуа Чэн, хватая Се Ляня за рукав, — Он уже закончил. Пойдём, гэгэ.       Но Се Лянь уже склонился, чтобы потрепать ребёнка по макушке.       — Уже уходим? Мы же только пришли. Всего одно, ещё одно.       — Гэгэ, гэгэ, — пожаловался Хуа Чэн, сильнее дёргая за рукав. — Ну же, мы пропустим фейерверк.       — Мы ещё успеваем, всё нормально, — Се Лянь улыбнулся ребёнку. — Сяо Баи, верно?       Хуа Чэн сдался: конечно, как пожелает его Высочество — но он скрестил руки и кинул на ребёнка злобный взгляд.       Поймав этот взгляд, Сяо Баи испугался, но Се Лянь, пребывая в блаженном неведении, лишь засмеялся:       — Не бойся.       — Ну иди сюда, — отец отцепил ребёнка от своей ноги. — Все знают, что Даочжан Се даёт лучшие благословения в округе — вот уж действительно любимец Небес!       Ребёнок кивнул, задобренный этой лестью, и одарил Се Ляня нежным взглядом, так что Се Лянь скоро опустил руку на его голову. И Хуа Чэн видел, что выглядит он прелестно; Се Лянь всегда был честен, шепча слова благословения, а затем выуживая из кармана нить и оборачивая ею запятье ребёнка. Когда с этим было покончено, он поцеловал ребёнка в лоб и вновь выпрямился.       Ребёнок уставился на него горящими глазами и засунул свою пухлую руку в рот. Хуа Чэн смотрел на это с замиранием сердца.       Се Лянь такого благословения никогда Хуа Чэну не давал.

🌠

      Даже когда он успешно вывел Се Ляня из толпы просителей и его обрамлённая серебряными украшениями рука привычно сжала талию Его Высочества, Хуа Чэн всё ещё был расстроен.       Се Лянь благословлял всё, что ему приносили, будь то дети, животные, семена, дома, да даже телеги. Почему бы ему не прошептать одну маленькую молитовку над самой маленькой цепочкой из тех, что обвиты вокруг пояса Хуа Чэна?       Может быть, в этих благословениях был какой-то смысл, размышлял Хуа Чэн. Получившие такую услугу гораздо охотнее посетят одно из святилищ Се Ляня и принесут подношения; всего пара пустых слов и бесполезных ниточек там и тут могут обеспечить постоянный поток верующих. Однако такое было совсем не в стиле Се Ляня.       Не имея других вариантов, Хуа Чэн сильнее прижал Се Ляня ближе за талию, пока они шли через рынок.       — У меня вопрос.       Се Лянь запнулся и закашлялся, выглядя так, будто не знал, смеяться ему или плакать.       — И зачем так хватать, я разве куда-то собираюсь?       Хуа Чэн неохотно ослабил хватку.       — Прости. Мне просто стало интересно, почему гэгэ раздаёт так много благословений. Отвечать на молитвы — уже непростая работа, так зачем ещё и раздавать благословения направо и налево любому, кто просит? Непохоже, что маленьким детям они действительно нужны.       На это Се Лянь застенчиво улыбнулся.       — Да просто так. Я всегда думал, что, если могу сказать человеку что-то хорошее — смогу предотвратить нечто плохое, и он придёт ко мне в храм не с такими страшными проблемами.       — Хм, — отозвался Хуа Чэн. Это имело смысл.       — Но что более важно, я чувствую, что оставляю им частичку любви, которую они всегда смогут носить с собой, — продолжил Се Лянь стыдливо. — Наверное, это глупо.       Хуа Чэн был океаном, полным уксуса, раскинувшимся под подсоленным звёздами небом — бесконечно кислым, бесконечно горьким, бесконечно отчаянным. Он открыл было рот, чтобы ответить, когда…       — Даочжан, даочжан! Рада снова вас видеть! — молодая девушка подбежала, держа в руках нитку с бусами, — Можете благословить их для меня?       Идеальная талия Се Ляня выскользнула из хватки Хуа Чэна, и теперь его рука сжимала лишь воздух.       — О, они прелестны! Это из семян лотоса?       — Верно!       Хуа Чэн беспомощно стоял в стороне, пока Се Лянь одаривал своей любовью эти бесполезные бусы.       Разве ж Се Лянь не знал, как дорожил бы Хуа Чэн даже таким простым жестом?

🌠

      Хуа Чэн с Се Лянем сидели на пристани и наблюдали за фейерверком. Хотя вернее будет сказать, что Се Лянь наблюдал за фейерверком — Хуа Чэн же наблюдал за Се Лянем.       — Гэгэ? — позвал Хуа Чэн.       Се Лянь уткнулся ему в плечо, и голос его был усталым, но заинтересованным.       —Хм?       Хуа Чэн тихонько отломил серебрянную бабочку от одного из наручей и протянул ему:       — Эта бабочка упала с одежды. Мне кажется, это нехороший знак. Не благословишь её на удачу?       Сонно опустив взгляд, чтобы теперь смотреть на отражение фейерверка в реке, Се Лянь сжал руку Хуа Чэна.       — Удачи у тебя и так предостаточно. Моё благословение лишь уменьшит её.       — Я не стану возражать.       — Зато я стану, — Се Лянь тихо рассмеялся.       — Тогда, может, благословишь на что-то другое? Как насчёт навыка каллиграфии? Ты всегда говоришь, что мне с этим надо помочь.       — Ты добьёшься успеха только упорным трудом, — пробормотал Се Лянь сонно. — А не благословением.       — Тогда как насчёт…гэгэ? Гэгэ?       Но Се Лянь уже уснул, сопя у Хуа Чэна на груди.       Устраивая Се Ляня поудобнее, Хуа Чэн принялся убирать волосы с его лица. А затем погрузился в размышления.       Возможно, Се Лянь считал, что его благословения недостаточно хороши для него. Что ж, в таком случае, придётся взять ситуацию в свои руки.

🌠

      Баньюэ стояла у порога храма Водяных Каштанов, неуклюже держа в руках метлу.       — Я не поняла. Почему бы тебе просто не попросить его?       — Неважно, — ответил Хуа Чэн, — Проще действовать по плану.       — Да так наоборот сложнее…       Пэй Су, до этого чинивший стол внутри храма, отряхнул руки и поднялся.       — Попроси кого-нибудь ещё. Мы тут заняты.       — Никто больше не справится, — заупрямился Хуа Чэн. — Чтобы выглядело убедительно, мне нужен кто-то, кто выглядит небольшим и невинным.       Это ещё больше озадачило Баньюэ.       — Я вовсе не невинная…       Однако Пэй Су, кажется, задумался, оперевшись на стену. Он поместил руки внутрь карманов рукавов.       — Может, стоит попробовать.       — Ты просто хочешь поглазеть на то, как я позорюсь, — пожаловалась Баньюэ.       Хуа Чэн нетерпеливо притопнул ногой.       — Я могу дать тебе за это что-нибудь.       — О, — Баньюэ отложила метлу в сторону, — Что, например?       Хуа Чэн выудил из кармана деревянную змейку, разделённую на части, которые соединялись пружиной.       — Это что? — уставилась Баньюэ.       Перевернув змею, Хуа Чэн придерживал её за хвост, из-за чего головная часть пустилась вниз. Затем пружина издала хлопающий звук и устремилась обратно вверх: хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп… весьма искусный фокус.       Баньюэ смотрела, нахмурившись, а затем забрала игрушку у Хуа Чэна. Перевернула её вверх ногами и потрясла.       — …почему у меня не работает…       Пэй Су отпрянул от стены и подошёл.       — Ты не так держишь.       Они ещё немного повозились с игрушкой, пытаясь разобраться. Наконец, Пэй Су взял её за шею и вновь перевернул, наблюдая за тем, как раскрылась пружина:       Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп…       Хуа Чэн скрестил руки.       — Ну так что? Вы поможете?

🌠

      Баньюэ волочила ноги по рынку Призрачного Города, руки её тряслись заходящимся напряжением оттого, что она тащила неприлично большого алого кота сквозь толпу.       Кот устроился на её руках совершенно отрешённо. Постепенно его зад наполовину вывалился из рук Баньюэ и теперь свисал; она изо всех сил старалась удержать его, хотя кот провис, как чулок.       — Ух…       Видя маленькую девочку, держащую в охапке это массивное нечто, жители Призрачного Города остановились и уставились, громко обсуждая:       — Что это за ХЕРНЯ? Это что, чёртов КОТ?       — Да это ж лиса, я уже видела такую.       — Юная леди, вам помочь?       — Нет, — выдохнула Баньюэ, обхватив руками рёбра этого существа. Ноги же его остались волочиться по земле. — Только… дайте пройти…       Ребёнок-призрак, смотревший, как они проходили, внезапно протянул к ним руку и завизжал:       — Киса!       Кот, кажется, наконец оживился, ощетинился, поднимая шерсть дыбом, и зашипел. Глаза его сверкнули красным.       На миг воцарилась мёртвая тишина. Как вдруг…       — АААААААААААА!! БЛЯТЬ!!       — НЕЕЕЕЕТ, ПРОСТИТЕ!       — МЫ НЕ ХОТЕЛИ!       В этой какофонии криков и воплей все призраки испарились, очистив улицу и оставляя Баньюэ на самой её середине. На рынке, помимо неё самой, остался ещё один человек.       — А? Куда все делись? — Се Лянь заглянул внутрь теперь уже опустевшего киоска, — Мы ведь ещё не сошлись на цене… Баньюэ?!       Он обернулся и увидел поникшую девочку, бредущую по улице.       — Генерал Хуа, — Баньюэ запыхалась, тщась удержать в руках беспощадно выскальзывающее животное. — Я подобрала… кота…       — Ты..?       — Это мой новый зверёк… не могли бы вы… пожалуйста…       Стиснув зубы, она выпрямила подкашивающиеся ноги и подняла кота с пустым взглядом над собой.       — Благословить его для меня?       Се Лянь был озадачен.       — Баньюэ, а это точно кот? Почему он такой…       — Скорее, — простонала Баньюэ, — Если не благословите его, он может погибнуть.       — Мрряяяу, — подтвердил кот.       Все ещё сбитый с толку, Се Лянь взял его на руки и почти сразу замер.       — Почему такой тяжёлый? Будто… — Его глаза вдруг чуть расширились, — Погоди. Что-то тут не так.       Баньюэ затрясла головой:       — Да, он слегка страшненький, но…       — Всем отойти назад! — Се Лянь сложил два пальца, концентрируя энергию. — Эта оболочка — лишь маскировка. Этот кот — древний дух, полный злобы — опасный дух. Судя по эмоциям, должно быть, это голодный призрак. Баньюэ, я развею иллюзию; будь начеку. Мне может понадобиться твоя помощь!       — …погодите, генерал Хуа, вообще-то, это…       Бац!       Се Лянь моргнул. На руках у него в самом деле был один очень голодный призрак.       — Гэгэ, — взмолился Хуа Чэн, одаривая его горестным взглядом, — Можно и меня благословить?

🌠

      Се Лянь еле волочил ноги.       И он ведь не сказал да — он сказал:       — Я могу попробовать, Саньлан, но…       После этого Хуа Чэн потянул его за собой.       И теперь Хуа Чэн знал, что что-то определённо было не так; ведь Се Лянь так противился этому не без причины? А что-то подобное можно разрешить лишь осторожно, не спугнув, так что Хуа Чэн ничего не сказал, а вместо слов повёл его в храм Тысячи Фонарей.       — Лучше наедине.       Се Лянь издал нервный смешок.       — Для тебя это правда так важно?       — Правда, — Хуа Чэн пропустил его внутрь, а затем и сам направился к низкому столику.       — Гэгэ, я столько раз наблюдал, как ты раздаёшь свои благословения направо и налево; естественно, мне тоже хотелось получить такое. О деталях не переживай, это не обязательно должно быть что-то большое и важное. Просто дай его, как дал бы любому другому.       — Да, да, — сказал Се Лянь рассеянно, одной рукой невзначай касаясь цепочки с кольцом, что висела на шее.       — Что-то не так? — Хуа Чэн бросил на него полный заботы взгляд.       — Нет-нет-нет, ничего! — быстро ответил Се Лянь, сунув кольцо обратно под одежды. Он поспешил сесть за стол. — Только лучше сделать это быстро, чтобы поспеть к ужину. Давай приступим.       А затем — ничего. И ладно бы — Хуа Чэн всегда был терпелив. Он преклонил колени.       — Я готов.       За столом их освещал лишь тусклый свет свечей. И Се Лянь колебался в этих мерцающих тенях.       Затем он подался вперёд, беря лицо Хуа Чэна в руки. Пальцы его подрагивали.       — Саньлан, — говорит он медленно, — Да будешь ты всегда…       У него перехватило дыхание.       Хуа Чэн открыл глаз, наблюдая.       Прерывисто вздыхая, Се Лянь продолжил:       — Да будешь ты всегда здоров и…       Он сжал губы, так и не закончив. И в следующее мгновение сломался.       — Прости, — сказал Се Лянь дрожащим голосом, — Прости, я солгал. Есть причина, почему я до сих пор этого не сделал.       В ответ он услышал тихий расслабленный вздох.       — Я знаю.       — Ты…       — Гэгэ ходил с таким грустным лицом — сложно было не догадаться.       Се Лянь виновато улыбнулся.       — От тебя ведь ничего не скроешь, верно?       — Верно, не скроешь. Так что расскажи мне.       — Да просто… — Се Лянь потёр лоб, — дело не в том, что я не могу пожелать тебе чего-то хорошего, а в том, что я эгоистичен. Когда я говорю что-то вроде: «надеюсь, всё будет хорошо» — я чувствую, будто говорю это на прощание; слова вроде: «будь здоров» и «пусть тебе сопутствует удача» — такое говорят, когда кто-то обречён столкнуться с опасностями. Благословение я даю, когда ничем больше не могу помочь.       — Всё в порядке, — мягко ответил Хуа Чэн. — Конечно, в таком случае, ты не обязан это делать. Это мелочи.       — Вовсе нет, — пробурчал Се Лянь, — Не то чтобы я не могу тебе его дать. И вообще, я уже…       Вздохнув, он провёл рукой по лицу.       — Наверное, будет лучше, если я просто покажу.       Положив руку на шею Хуа Чэну, он прислонил их лбы друг к другу.

🌠

      Заря сменялась ночью во дворе храма Водяных Каштанов.       Меж двух деревьев была натянута старая рыболовная сеть, служившая гамаком. Потрёпанные морем канаты ещё сохраняли в себе далёкий запах волн. Прохладной ночью лежать в нём было — словно плыть по океану.       Потерявшийся в своём собственном океане Се Лянь отдыхал в этой сетке и любовался звёздами.       Никого рядом с ним не было на гамаке. Тем не менее, когда он скрипел и покачивался, кольцо, покоившееся на груди Се Ляня, мерцало в лунном свете.       — Саньлан, смотри, — Се Лянь вдруг показал на небо, — это Полярная Звезда. Мы шли по ней в королевство Баньюэ, помнишь?       Он задержал палец ещё на несколько мгновений, пока не убедился, что кольцо увидело, прежде чем медленно опустить руку.       — Она приносит удачу, — добавил он мягко. — Должна бы.       Пение сверчков накрыло его с головой, пока гамак покачивался на ветру.       Услышав эту незамысловатую мелодию, Се Лянь хотел было к ней присоединиться, но в отличие от насекомых, он знал, что ему-то звать некого. Он мог обойти весь мир, чтобы подошвы его покрылись грязью тысячи разных мест, но всё равно не нашёл бы того, кого искал. Хуа Чэн был там, куда нельзя дойти пешком.       Так что вместо этого Се Лянь бережно погладил кольцо из праха. Затем поднёс его к губам.       — Я не могу помочь тебе вернуться, — прошептал он ему, — но если тебе одиноко, возьми меня с собой на звёзды.       Он поцеловал кольцо, даря своё благословение, а затем положил обратно, чтобы оно вновь могло наслаждаться ночным небом.       Впервые за десятки лет эта заветренная рыболовная сеть ощутила вкус ещё одной солёной капли.

🌠

      Когда Хуа Чэн отстранился, он моргнул. Слеза Се Ляня стекала по его щеке.       — Прости, — пробормотал Се Лянь, поднимая рукав, чтобы утереть Хуа Чэну лицо. — Ты — здесь, со мной, а я всё ещё думаю о тех временах. Как глупо.       — Ваше Высочество, — мягко произнёс Хуа Чэн.       Се Лянь оправил рукава, стараясь удержаться на ногах.       — Я просто чувствую, будто могу снова проснуться один; и будет снова день, и больше не будет звёзд…       — Ваше Высочество, — повторил Хуа Чэн. Он взял одну из дрожащих рук Се Ляня и накрыл её своими, а зрячий глаз его блестел. — Не переживайте об этом больше.       — Ох, знаю, всё в порядке. — Се Лянь потёр рукой глаза. — Я начал благословение, так что нужно закончить…       — Я с радостью приму его, но сначала кое-что скажу. — мягко ответил Хуа Чэн, — Я рад, что ты того желал. Значит, ты ждал моего возвращения. Надежда — это не просто нелепое чувство, созданное, чтобы сломать его. Благословение — это не просто бесполезная блажь, созданная от отчаяния. Каждый раз, когда ты даёшь благословение — я счастлив. Это значит, что гэгэ чувствует себя достаточно уверенно, чтобы снова чего-то желать.       Се Ляню ничего не оставалось, как слабо улыбнуться.       — Выводя меня на такие откровенности, не слишком ли походишь на Божка-пустослова?       Выражение лица Хуа Чэна было наполовину невинным и на ту же половину озорным.       — А что, боишься?       — …есть такое, — Се Лянь кивнул немного смущённо.       — Тогда дай мне новое благословение. На этот раз пусть это будет то, чего ты действительно хочешь. Я докажу тебе, что твой голод точно стоит того, чтобы его удовлетворить.       И Се Лянь, смахивая случайные слёзы, кивнул.       Благовония были расставлены, а свечи зажжены, Хуа Чэн стал на колени, чтобы выглядеть смиренным молодым просителем. Он положил руки на колени и ждал, пока пара нежных ладоней не взяла его за лицо.       — Саньлан, — прошептал Се Лянь, — никогда не оставляй меня. Будь рядом, цел и невредим.       Он склонился, чтобы повязать тонкую нитку на запастье Хуа Чэну. Затем выпрямился и вновь взял его лицо в ладони.       Хуа Чэн замер в предвкушении, однако долго ему ждать не пришлось. Нежные губы коснулись его лба, оставляя своё благословение.       Хуа Чэн медленно открыл зрячий глаз. Се Лянь смотрел на него с любовью, а яркий румянец растёкся по его лицу.       В конце концов, подумал он, не было нужды для подобных церемоний. Быть со своим богом, который смотрел на него с любовью и обожанием — этого вполне достаточно.       — Гэгэ, — сказал Хуа Чэн, — Могу и я дать тебе благословение?       — Оу, — Се Лянь моргнул; возвращаясь в реальность, он выглядел смущённым. — Ко…конечно. Что за благословение?       Хуа Чэн взял его разгорячённое лицо и отпечатал поцелуй на тёплых губах. Затем, широко улыбаясь, он приблизился, чтобы прошептать кое-что на ухо.       Поначалу Се Лянь и вправду внимательно слушал. Но уже спустя мгновение он сжал руки на своей мантии и покрылся всеми возможными оттенками красного.       — Это не благословение! Это просто-напросто… ох!        Хуа Чэн подхватил его на руки, выглядя совершенно беспечно.       — Оно самое, — сказал он, — И я думаю, скоро оно сбудется. Пойдём, гэгэ. Ты задолжал мне гораздо больше благословений.       Свекольно-красный, Се Лянь взглянул на него снизу вверх, затем опустил взгляд и завозился с его ожерельем. Подняв серебряную бабочку, он поцеловал её.       — Ты имел в виду это, да? Как ты просил?       — Нет, — задорно ответил Хуа Чэн, начиная идти, — не здесь.       Отпуская красную мантию, Се Лянь вжал голову в плечи и закрыл лицо руками. А Хуа Чэн на это лишь рассмеялся.       Завтра Се Лянь снова пойдёт раздавать благословения случайным просителям. Сегодня голодный призрак заберёт их все себе.

🌠

      Той ночью, в старой просоленной сетке, гамаком натянутой меж двух деревьев, бог и призрак свернулись вместе и любовались звёздами.