Почему, Темная Мать?

      Вяжущий, разъедающий ноздри запах пролитой крови тяжелым облаком оседал на легких. Глухой лязг сабель где-то на фоне, вмешивающийся в финальную симфонию мучительных стонов умирающих; постепенно редеющая на глазах толпа, что безрассудно принимала участие в смертельной схватке, — Рам все это предвидел, в очередной раз лицезрел глазами самой Темной Матери до того, как случилось непоправимое. Поэтому не могло быть того самого липкого страха, что обнимал бы мужчину ледяными руками, не могло быть непреодолимого ужаса, подталкивающего к опрометчивым поступкам. Брахман знал и привык — всему была воля богини. Отчего же тогда черная меланхолия сжигала нутро своим дыханием, а острая тревога безустанно продолжала сжимать горло, впиваясь до боли своими когтями? Что-то определенно было не так…       Проницательные глаза не смогли найти юное личико Дивии среди уцелевших представителей дюжины, поэтому Рам отправился на поиски госпожи, не желая и думать о возможных последствиях, если вдруг он потерпит неудачу в своем стремлении. Мужчина был озабочен только госпожой Шарма, пренебрегая своей собственной безопасностью. Молчаливые мольбы по поводу Деви разрывались в голове, бились друг о друга, чтобы Махакали все-таки услышала.       «О Великая Мать, пощади, защити свое дитя от верной погибели», — Рам не переставал повторять про себя, сжимая ладони в кулаки до отрезвляющей боли.       Настойчивые просьбы были вдребезги разбиты душераздирающими криками Сарасвати, стоило брахману подобраться ближе к прихрамовой площади. Девичьи всхлипы рассекали слух не хуже острых клинков — Дубей не ошибся в своих догадках, узнал бы этот голос из тысячи. Различимая фигура лорда устроилась на коленях посреди царящего хаоса, бережно сжимая хрупкую фигуру в своих руках. Сердце глухо пропустило удар, позволяя осознанию, что леденило душу, скрутить всего его изнутри. Нет… Нет, нет, нет! Это не могла быть она. Он же просил, умолял, молился… Надеялся.       Рам на негнущихся ногах устремился в самый эпицентр развернувшейся трагедии. Молча. Теряя самого себя в разрастающемся вихре душевной боли. Он был обязан как можно скорее освободиться от одного из самых сильных страхов, который в один короткий миг сумел взять над господином Дубеем контроль. Только вот каждый последующий шаг, приближающий к Кристиану, неумолимо рушил призрачные надежды. Истошные вопли из уст госпожи Басу; бледное, покрытое тенью ужаса лицо Архата; изумрудная ткань, поблескивающая на фоне властных языков огня — все это подтверждало наихудшие опасения, от которых мужчина так рьяно пытался избавиться.       Реальность ударила под дых, выбивая весь воздух из легких и заставляя брахмана согнуться пополам от болезненного спазма, что разливался ядовитой болью по всему телу. Не может быть, нет. Это ведь не может быть правдой? Кровь… Везде ее кровь… На земле, на руках лорда, на ней… Алая влага покидала хрупкое тело, забирая остатки жизни с собой. Она даже пахла по-другому, не вызывала того отвращения, которое дарили другие.       Медленная поступь сменилась на полубег, когда испуганный взгляд заметался по расслабленному девичьему стану. Непроглядная пелена застелила распахнутые глаза, а тело забилось мелкой дрожью. Не было никакого доверия тому, что Рам увидел, когда склонился над умиротворенно спящим лицом. Точно, она спала. Она всего лишь спала, а все вокруг — одна сплошная, вышедшая из-под контроля шутка. Сейчас драгоценная госпожа распахнет свои веки и улыбнется ему, посмеется над тем, что повелся на столь дешевый розыгрыш. Пусть будет так, Дубей готов был принести в жертву свою честь, лишь бы с ней в итоге все было в порядке.       Дрожащая пясть неуверенно потянулась к разбросанным волосам, впоследствии касаясь шелковистых локонов одними лишь кончиками пальцев и спускаясь на утонченные скулы, словно боялся навредить. Рам пытался разбудить ее этими отчаянными попытками, показать, что он уже был рядом, что стоило прекращать. Ведь пришло время раскрывать все карты, перестать кромсать его душу. Тело совсем не слушалось его: прерывистое дыхание выдавало состояние, хоть Дубей и пытался нормализовать его. Дивия никак не отреагировала.       Значит все, что сейчас разворачивалось перед ним, было взаправду…       Одинокая крупная слеза собралась на ресницах, чтобы после спешно сорваться вниз и приземлиться, сея внутри единственное желание разразиться отчаянным криком. Деви… Его Деви… Темная мать бесчестно обокрала свое любимое дитя, ведь столь безжалостно забрала ту, которая сумела раскрасить яркими красками его серое существование во благо всему. Всему, но не себе…       Мазнув последний раз неспешным, изучающим взором, мужчина намеревался выжечь в своей памяти каждую клеточку, каждую черту идеально выточенного лица. Он обязан был запомнить ее такой: безмятежной, умиротворенной, нашедшей покой среди абсолютного хаоса, ступающего по пятам. И не было сил больше бороться со скорбью, съедающей все на своем пути. Выпрямившись, Рам одним рваным движением отвернулся и стремительно отправился прочь — подальше от любопытных взглядов и металлического шлейфа, от которого темнело в глазах. Мышцы с каждым новым совершённым движением сильнее наливались свинцом, а предметы плыли перед глазами. Стоило брахману завернуть за угол, как он перестал сопротивляться собственному наваждению упасть на колени и тихо заплакать, нарочно глотая рвущиеся наружу горестные стоны.       Почему, Темная Мать? Почему она, а не он? Отчего же так больно…