Принцип самосогласованности Новикова

Счастье ощущается мокро. Счастье пахнет свежестью. Алиса сжимает в объятиях обоих родителей и дрожит от переполняющих её чувств — слишком много всего произошло за последние двое суток, чтобы она могла выдохнуть и успокоиться. Вертер кружит над ними, смешно тараторит что-то, и Алиса даже не сразу понимает, что её беспокоит. Вертер. Тот самый Вертер, который из другого, «неправильного» будущего. Перепрограммированный Весельчаком. Алиса отступает на шаг от обнимающихся мамы и папы. Теперь её трясёт больше из-за того, что она промокла насквозь, облитая поливалками, обувь хлюпает, но Алиса смотрит только на кружащего над ними Вертера. У которого через весь экран проходит грубый сварочный шов. — Пап, — говорит Алиса самым спокойным тоном, на который сейчас способна. — А как ты остался в живых? — О, — Вертер отвлекается от своих разглагольствований о бытии в альтернативном будущем. — Это всё профессор придумал, Алиса. Он велел мне создать свою голограмму, чтобы обмануть тебя, Колю и пиратов. — Твой друг предупредил меня, — папа трогает её за плечо, и Алиса вздрагивает от того, какой он горячий по сравнению с ней. — Пойдём в дом, вы совсем выбились из сил и замёрзли. Кира… Мама жмурится от папиного голоса, всхлипывает вдруг и утыкается ему в грудь. Папа гладит её по голове, целует в макушку и, мягко приобняв, ведёт в сторону дома. Алиса следует за ними, то и дело косясь на Вертера, который продолжает болтать. — Профессор просто объяснил, что мне нужно спроецировать, а я выполнил его просьбу. И, когда космион проложил мост в прошлое, меня затянуло во временную воронку вместе с вами. Там состоялась схватка, после которой… Вертер вдруг замирает у приоткрытой двери в КосмоВет. Оборачивается, надсадно гудя вентиляцией. — Профессор, я регистрирую жизненные показания. Невозможные жизненные показания. — Лети вперёд и помалкивай, — велит ему папа. — Освободи нам дорогу, пусть будет меньше свидетелей. Кира звезда, нам только журналистов сейчас не хватало. Алиса обнимает себя руками за плечи — обычно папа в первую очередь заботится о ней, но сейчас она сама с тревогой смотрит в спину мамы. Та идёт робко, будто не домой, и сутулится под рукой папы, словно не чувствует себя на своём месте. Переварить увиденное за последние дни сложно, но она и не пытается. Мысли о едва обретённом, и тут же потерянном навсегда Коле вызывают сдавливающую боль в груди, и биорегулятору с ней ни за что не справиться: боль-то не физическая. Вертер замирает перед раздвижными дверьми в их отсек и гулко, надсадно жужжит. — Профессор, ошибка системы… Ошибка системы… Жизненные показатели показывают… Дверь открывается, и хриплый голос — Алиса отныне никогда и ни с чем его не спутает — говорит: — Лети сюда, пиратское сердце. — Капитан! Вертер аж искрит от собственного скрипучего визга. Бросается вперёд и тыкается экраном в плечо и грудь сидящего на диване, связанного и вполне себе здорового Весельчака У. Алиса замирает на пороге. Неверяще пялится вперёд — смотрит, как Весельчак, нервно смеясь, щекой трётся об воркующего и искренне восторженного Вертера. Он выглядит точно так же, как тот, которого они с мамой оставили в школе безруким и побеждённым. Хотя нет, не точно так же. Что-то всё-таки не сходится: одежда не изменилась, но манера держаться другая, будто бы снова прошла сотня лет. Весельчак чисто выбрит, все шрамы выглядят очень старыми, волосы длиннее и… Они светлые, чёрт возьми. Блонд, причём явно биоокраска. — Он появился сегодня на пороге, — папа проходит в квартиру, таща на себе маму, которая, похоже, даже в большем ступоре, чем сама Алиса. — Удивился, что я жив… — На мгновение! — Перебивает его Весельчак У и смеётся — вымученно, будто это скорее нервный тик, а не эмоция. — Я знал, что ты будешь жив, но всё равно — я же помнил, как тебя убили. — Знал? — Эхом откликается Алиса. Мозг кипит от напряжения. Друг предупредил папу, Весельчак У, который является через сто лет ровно тогда, когда они с мамой возвращаются в настоящее, и знает, что папа остался жив, хотя она сама ещё толком не поняла, как так… Коля. Догадка рождается просто, и Алиса закусывает губу, чтобы не разрыдаться. Конечно, это Коля — властелин времени, хозяин космиона, который сделал ей подарок — вернул папу и маму. — Проф, может, развяжешь меня? — Весельчак смотрит на неё в упор и беспокойно ёрзает. — Иначе тут у тебя случится потоп, ха-ха-ха! — Вертер, — бросает папа коротко, и после вспышки лазерного луча медицинские ремни падают с плеч Весельчака. Он вскакивает, делает два шага вперёд — и Алиса вдруг оказывается в обжигающе-горячих объятиях, потому что она чертовски замёрзла, а от Весельчака, у которого голубая кровь и явно более интенсивный обмен веществ, идёт настоящий жар. — Вечно эти взрослые ведут себя как дети, да, Алиса? — Шепчет он, растирая ей плечи, совсем как папа в детстве. — Ты замёрзла, устала и переволновалась. Наверняка голодная, бедняга. Эй, пиратское сердце, ко мне! Вертер тут же оказывается рядом. Алиса шмыгает носом, невольно жмётся навстречу теплу, которое ощущается даже сквозь доспехи Весельчака. — Слушаю, капитан! Если бы у мелкого летающего робота было чем отдать честь, он бы наверняка это сделал. — Реплицируй две порции чего-нибудь горячего и мясного, из того, что Алиса любит, — живо распорядился Весельчак, не прекращая растирать её мокрую холодную спину. — Организуй чай и ткни меня носом в ванну, не соображу сам, куда идти. Он дурашливо хихикает. Алиса чуть отстраняется, смотрит в сторону родителей — те замерли на пороге своей спальни. Вертер достаёт-таки щуп и козыряет им, дистанционно активирует механизм, открывающий двери в ванну, и споро несётся прочь — выполнять распоряжения. Весельчак же, заметив, куда она смотрит, усмехается. — Стоят и пялятся, как два идиота, верно, Алиса? Поглощены своими чувствами, километрами лжи, тем грузом, что накопился за годы, которые твоя мама была героиней… — У, — мама пытается выступить вперёд, но папа будто бы смиряется. — Оставь их, Кира. Он прав, нам нужно поговорить. Он кое-что сказал мне, я… Я просто не развязал его, потому что не верил, что вы вернётесь. Но он велел ждать у входа, и не ошибся. — Я просто передал информацию, — отрезал Весельчак. — Распоряжаться ею вам. А ты, Алиса, должна немедленно идти в ванную. Греться. — Но вы же — пират, — делает попытку вырваться она, вялую и неубедительную — слишком ощутимо папино доверие к Весельчаку, слишком по-другому он ведёт себя сейчас. — У меня сертификат среднего медицинского персонала, крошка, — усмехается Весельчак, заталкивая её в ванну. — Пришлось выучиться, знаешь ли. Не хотел оставлять одного нашего общего друга в одиночестве. Алиса замирает — даже неконтролируемая дрожь, охватившая всё тело от озноба, вдруг прекращается. С Весельчаком У у неё не так-то много общих знакомых — не считая мамы и Глота, всего лишь один. Тот самый, который вернул время на круги своя, оставил её в её светлом будущем по доброй воле. Да закончатся сегодня шокирующие события или нет? — Коля? — Плаксиво выдыхает она и всхлипывает, чувствуя, как подкатывают слёзы. — Коля, — тепло, по-дружески улыбается ей Весельчак. — Я тебе всё расскажу, если будешь хорошей девочкой, послушаешь дядюшку У и заберёшься в ванну, ладно? Слёзы катятся по щекам. Алиса кивает, душа в себе рыдания, но не справляется с эмоциями — их слишком много. В программу подготовки к кадетской академии входит контроль над разумом, но никто не учит кадетов справляться с тем, что в их жизнь врывается носитель космиона, мотая их туда-сюда по временному континууму, в процессе возвращает тебе потерянных родителей и оказывается симпатичным парнем, которому ты отдаёшь своё сердце, чтобы потом расстаться навсегда без права переписки и новой встречи. Весельчак вздыхает, кладёт ей руки на плечи. — Пореви, пореви, крошка, вот увидишь — тебе полегчает. Давай-ка дядюшка У поможет тебе снять эти мокрые тряпки… Алисе, может, испугаться бы — она в одной комнате с взрослым мужчиной, чужим и, на секундочку, космическим пиратом. Вот только его осведомлённость говорит о том, что Коля приложил руку к его возвращению, а не доверять тому, кому доверяет Коля, она не может. И прикасается к ней Весельчак ласково, как к ребёнку. Она будто снова маленькая, ревёт в три ручья, пока папа обрабатывает ей коленки «зелёнкой» — окрашенным раствором антисептика быстрого заживления. Весельчак усаживает её в ванну, пускает горячую воду. Алиса обнимает колени, вся сжимается в комочек, рыдая в голос — от облегчения, от переизбытка эмоций, от того, что наконец не надо бояться, что вся вселенная изменится из-за её ошибки. Будущее на месте, родители рядом, но она чувствовала себя такой одинокой — в особенном, личностном смысле, когда нуждаешься в ком-то, для кого ты любима не по праву рождения, как для семьи, а по-особенному. — Ну тише, тише, — воркует над ней Весельчак, приглаживает волосы, садится на пол рядом и стягивает знакомую куртку, освобождая руки. — Вот, смотри. Алиса стирает слёзы и смотрит на его левую ладонь и чуть ниже — туда, где у нижней трети предплечья виднеется ювелирно-тонкое колечко стыка. Биопротез. — Как живая, — всхлипывает она, тянется вперёд, касаясь чужого запястья… Из крошечного отверстия в открытой ладони Весельчака выстреливает пучок света, и Алиса отдёргивает руку. — Не бойся, — кивает тот. — Смотри. Она вглядывается в голограмму — Весельчак, какая-то фиксианка и высокий, двухметровый мужчина с доброй улыбкой стоят на фоне иллюминатора, в котором видны в свете фонарей холодного излучения земного типа угольно-чёрная поверхность планеты и тени затаившихся во тьме медузообразных форм жизни. — Чёрная планета в созвездии Дракона, — шепчет Алиса, проводя пальцем над голограммой, разбивая её краешек со стороны, где находится Весельчак, на мелкие светящиеся частички. — Которую предсказал мамин любимый писатель-фантаст… — Иван Ефремов, — подхватывает тот, смеясь. — Да, она рассказывала. Смотри ещё, змейка. Алиса проглатывает вопрос, когда это мама успела поделиться с Весельчаком такими интимными вещами, как любимые книги и прозвище дочери, когда наконец понимает, на что её просят обратить внимание. Фиксианку она не знает, а вот высокий мужчина с доброй улыбкой ей определённо знаком. Просто таким взрослым Алиса никогда его не видела. — Коля, — слёзы снова застилают ей глаза, но Весельчак протягивает руку — живую, не с голограммой — и вытирает Алисе щёки. — Да. Николай Наумович Герасимов, он же Неуловимый Мститель. Может, слышала? И Алиса потрясённо ахает. — Не может быть! Весельчак смеётся, целует её в лоб. — Может. Согрелась? Алиса кивает — да, конечно, но — Неуловимый Мститель! — А как… — Потом, — смеётся Весельчак, хватая насадку душа и поливая Алису тёплой водой. — Сначала ванна и ужин! Он правда ведёт себя как папа — тот вечно пытался купить у любопытной дочери выполнение каких-то нужных ребёнку дел историями. Алиса смеётся, разом ощущая себя маленькой, и хватает мочалку. Весельчак деликатно отворачивается, чтобы не смущать её, но по его поведению, так похожему на ассистентов КосмоВета, Алиса понимает — он не лжёт насчёт образования. И опыт у него есть. Размокшая в тепле грязь смывается так приятно, что ей хочется замурлыкать. От эмоциональной перегрузки любое приятное ощущение приносит вдесятеро больше удовольствия, чем обычно. Алиса отмывается быстро, хотя тянет лечь и вздремнуть в тёплой воде. Любопытство ей важнее, чем сон — Весельчак же точно не расскажет раньше, чем она поест. От мамы она слышала про Неуловимого Мстителя не раз — говорили, что ему уже сто лет, что он с какой-то малоизвестной планеты на краю Млечного пути, что увлекается земной культурой и одержим идеей сделать вселенную лучше. Говорили, что давным-давно он потерял возлюбленную в результате стычки с пиратами, и основал свою теневую Лигу Справедливости — в старых комиксах Земли такое было. Неуловимый Мститель никогда не показывал своё лицо и бесстрашно противостоял опаснейшим пиратам Млечного пути и ещё тринадцати мелких галактик. Его легендарная команда тоже была неизвестна практически в полном составе — даже в Алисином классе порой возникали жаркие споры о том, сколько же человек было у Неуловимого Мстителя в самых приближённых. Мама никогда с ним не встречалась, но, будучи совсем юной, несколько раз принимала его помощь — издалека, когда звездолёт с эмблемой Лиги, английскими буквами JL — Justice League — являлся из ниоткуда и расстреливал особо жестоких и непримиримых пиратов, а потом растворялся в черноте космоса, будто его никогда и не было. Официальные власти Космической Федерации не признавали существование Лиги Справедливости. Мама, хоть и видела её корабли, никогда не пыталась их переубедить — во вселенной хватало пиратов, с которыми боролись официальные силы Федерации, и, коль уж Лига в этом помогала, а не препятствовала, мама ничего не имела против них. Но Алиса воспринимала Лигу всё-таки больше как сказку на ночь про добрых людей, которые борятся со злом своими методами, чем как нечто настоящее. И то, что Весельчак сказал о Коле — да, если учитывать всё произошедшее, это имело смысл. — Дядя У, — она спотыкается на обращении, не веря, что вообще произносит такое, но Весельчак косится на неё, слушая. — Во-первых, дайте полотенце, пожалуйста. А во-вторых… Алиса умолкает, не зная, как задать свой вопрос. Судя по голограмме, Весельчак хорошо знал Колю и провёл с ним много лет. Его навыки не оставляли сомнений в том, для чего они были предназначены, и всё же… В руке оказывается полотенце. Пока Алиса вытирается, Весельчак выглядывает наружу. — Ай, молодец, — хвалит он кого-то. — А теперь будь ласков, притащи-ка сюда какой-нибудь сарафанчик для Алисы. — Слушаюсь, — отзывается электронный голос Вертера. Алиса оборачивает полотенце вокруг себя и трогает Весельчака за плечо. — Дядя У. Он жив? От прозвучавшего вслух отчаяния в собственных словах ей и самой становится больно. Весельчак хмурится. — Прямой ответ на твой вопрос — да, Алиса. Но всё сложно. Это не дело одного разговора или дня, понимаешь? — Жив, — выдыхает она. Колени её подкашиваются от облегчения, и Алиса обязательно упала бы на пол, если бы не Весельчак. — Ох, уж мне эти впечатлительные барышни, — ворчит он, поддерживая её в стоячем положении. — Шучу, конечно, но в каждой шутке, Алиса, есть доля шутки. Я понимаю, переволновалась, но прошу, продержись ещё немного. Экспресс-допрос от твоей мамы, если они с профессором уже закончили выяснять отношения, и я отведу тебя спать. Алиса, сама не понимая, зачем, вцепляется в руку Весельчака. — Я… Он поворачивается и обнимает её за плечи, прижимает к себе. — Что бы ты сейчас ни чувствовала, крошка, всё закончилось. И закончилось хорошо. У тебя был ужасно тяжёлый день, тебе нужно отдохнуть. Все остальные потрясения — завтра, договорились? Весельчак гладит её по волосам, слегка раскачивает из стороны в сторону, убаюкивая. Алиса утыкается ему в плечо, невольно расслабляясь, и кивает. Конечно, ей бы подозревать, ей бы не верить, ей бы подвергать сомнению каждое его слово… Но тренированная для академии выучка говорит ей: безопасно. Рядом с ним — безопасно. — Хорошо, — шепчет Алиса и, повинуясь порыву, обнимает за пояс. Весельчак замирает только на мгновение. Потом гудит довольно: — Молодчина, Вертер. Давай сюда. Алиса? Надо переодеться. Разморенная безопасностью и теплом, она забирает из рук Весельчака одежду. Потом, натянув сарафан и бельё, почти падает в уютные объятия, сонная и уставшая. Весельчак выводит её из ванной и, следуя за Вертером, ведёт на кухню. Там под стабилизирующим куполом ожидают несколько порций мяса — заменителя, конечно, животных давно никто не убивает, но название осталось. Они садятся рядом, и Весельчак, придерживая Алису здоровой рукой, заносит биопротез над её порцией. — Смотри, крошка, как я могу. Рука тут же делится на пять подвижных щупалец, похожих на осьминожьи. Алиса быстро моргает, пытаясь прогнать сонливость, потому что такие технологии всё-таки покруче, чем то, что существует на Земле. Это передовые разработки, нет никаких сомнений, и Весельчак лихо разделывает её стейк и пододвигает ей, не прекращая приобнимать. — Ешь, ребёнок. Набирайся сил. Алиса благодарно улыбается и одной рукой берёт вилку. Второй она доверчиво обнимает Весельчака в ответ, чтобы не падать. Ест так же — привалившись щекой к его плечу. Когда от порции остаётся половина, в дверях родительской спальни показываются мама с папой. Они красные и растрёпанные — явно ссорились, но звукоизоляция комнат не давала услышать ничего. — И часа не прошло, а пираты уже крадут у меня дочь, — беззлобно ворчит папа, идя отдельно от мамы. Алиса снизу вверх смотрит на Весельчака, тот заговорщицки ей подмигивает, целует в лоб и хитро щурится на папу: — Я грозился удочерить Алису — а благородные пираты всегда выполняют свои обещания. Мама вздыхает, опускаясь на стул напротив. — Вечно ты и твои дурацкие обещания. — Ты не считала их дурацкими, когда они были тебе полезны, — отбривает её Весельчак, чуть крепче сжимая ладонь на талии Алисы. — Забыла, Кира? Мама фыркает, но опускает взгляд в тарелку. Папа мрачнеет. — Это когда ты… — Начинает он, но Весельчак, собрав биопротез в обычную человеческую ладонь, указывает на него пальцем. — Стоп! Умолкли все. У вас тут ребёнок чуть не простудился, а вы собой заняты, горе-родители. И вот только не начинай мне тут, профессор, про то, что Алиса — твоя дочь. Знаю я, как ты иногда зарабатываешься, что Вертер ей вместо няньки. Кира рассказывала. Теперь пристыженно опускает глаза в тарелку уже папа. Алиса доедает последний кусочек — и ей бы вмешаться, но… Мама бросила её на десять лет и могла бы — навсегда. Папа лгал ей, не пускал в академию, ругал за попытки научиться бороться с пиратами… Вертер и вправду частенько возился с ней, играл, обучал. Алиса во многом росла, как полевая трава — самостоятельная, не признающая авторитетов, любопытная и скачущая по веткам знаний на шаг-два впереди своих сверстников. Весельчак был прав. Во всём. Возможно, он чересчур хорошо знал её маму. Алиса зевает, прикрыв ладонью рот, и утыкается лбом в плечо Весельчака. — Дядя У, я спать? — Кто? — В один голос возмущённо спрашивают её родители. — Вероятно, данную форму обращения Алисе рекомендовал… — Начинает Вертер. — Цыц, — командует Весельчак, и все тут же умолкают. — Вы же её родители. Ро-ди-те-ли! А ребёнок тут, между прочим, ваши шкуры спасал. Не хватит ли с Алисы на сегодня, господа ответственные взрослые? А? Алиса улыбается. Весельчак говорит то, что она сама хотела бы сказать, но его, в отличие от неё, слушают. — У, я… — Пробует мама. — Головка от… — Весельчак останавливается, хотя Алиса отлично знает, чем кончается эта фраза — ей, в конце концов, семнадцать. — Ладно. Я отведу ребёнка спать, и мы поговорим. Он помогает Алисе подняться. Командует коротко: — Вертер, отведи нас в её комнату. Алиса покорно перебирает ногами. Сознание путается от сытости, усталости и ощущения безопасности. Режим «бей или беги» отключен, остаётся только «ложись и спи». — Вот так, садись… Весельчак осторожно помогает ей лечь в кровать, подтыкает одеяло. Встаёт, чтобы уйти, но Алиса ловит его за руку. — Расскажи что-нибудь о Коле? Он присаживается рядом, вздыхая. — Как-то раз мы с ним были в окрестностях Кассиопеи… Алиса смотрит на него, пока веки окончательно не смеживаются. Ровный, спокойный голос Весельчака, перемежаемый короткими смешками, льётся, словно водный поток, окутывая её историей ещё не знакомого ей Коли Герасимова, звёздного путешественника, по-настоящему благородного космического пирата, в чьей постели она засыпала ещё вчера. Сегодня же она спит в собственной, и убаюкивает её голос одного из самых разыскиваемых пиратов во вселенной. Который, похоже, каким-то образом за прошедшие годы стал лучшим другом Коли.