Сияние ярче тысячи звёзд

Размеренный стук Его сердцебиения — радость, для которой не найдётся подходящего описания. Неоспоримое доказательство его собственной ценности, знание, что он подарил этому сердцу покой и лёгкость. "Пожалуйста, лишь бы это действительно было так. Я никогда не смогу поверить, что в действительности являюсь источником твоего удовлетворения." Звук, являющийся смыслом его существования. Он возвращался в этот мир всегда с целью хранить его, оберегать любой ценой. Слышать его так близко — неописуемое ощущение. Чувствовать щекой размеренное дыхание, как вздымается крепкая грудная клетка, укрытая тонким слоем нижних одеяний — даже мечты не могут быть слаще. Часто он засыпает вместе со своим Богом, неспособный отказать себе в эйфории от разделения этого процесса. Ощущение единства и близости, даже прибывая в бессознательном состоянии. Это похоже на сокровенное таинство. Привелегия и честь, недоступная никому в этом мире. Близость доверия и обнаженности большая, чем интим. И самая трепетная, важная кульминация — восторг от мягкого пробуждения, с ощущением прекрасного тела в своих руках. Тяжесть Его головы на плече, аромат Его волос, звук глубокого дыхания. Почти каждое утро близость к божественному настигала его потрясением, не угасающим на протяжении столетия. Он уверен, оно не угаснет и через тысячу и через десять тысяч лет. К такому невозможно привыкнуть. Хуа Чэн никогда не посмеет воспринимать своего Бога как должное. Но данная ночь была немного другой. Сценарий хоть и тоже не редкий, но совсем иной. Волнение и умиротворение от близости с возлюбленным принцем перекрывали стремление разделить совместные сновидения. Демон сжался в маленький уязвимый комочек (нет места безопаснее), прижимаясь к Его груди. Неспособность прекратить слушать, чувствовать, ощущать. Их близость была наркотиком столь мощным, бороться с его притяжением было невозможно. Теряя счёт времени, слушать биение сердца, вдыхать Его аромат и растворяться в Его присутствии. Ощущать каждой клеточкой, каждой точкой соприкосновения их тел. Такой горячий, живой, реальный. Настоящий. Настоящий. Настоящий. И пусть он жил подле Его рук уже так долго, это всегда потрясало призрака. Раздувало изнутри, делая конечности такими лёгкими, наполняя голову потрясённой пустой. "Он рядом. Он рядом со мной. Он такой горячий. Я так счастлив. Как это возможно? Он рядом со мной" Любит. Любит. Любит. Находиться в Его объятиях. В мире действительно не было вещей, способных вынудить демона отказаться от этого. Невозможно. Даже в теории. Лишь одно исключение. Всегда и во всём. Воля Его Высочества. Абсолютно главенствующая над любыми желаниями и слабостями жалкого верующего. Но подчиняться ей было просто. Ведь воля его Бога всегда была продолжением самого демона. А Хуа Чэн был законченным эгоистом. Никчёмное, жадное и слабое существо, и самым его ненасытным и эгоистичным желанием было исполнять желания возлюбленного. Знать все его мысли, все эмоции. Предвидеть заранее каждую потребность. Быть самым лучшим слугой в Его глазах. Позволять Ему самостоятельно делать каждый шаг, жить той жизнью, что пожелает Его Высочество, подчиняться каждому Его слову. И если воля небожителя — не позволять своему слуге безвовзратно потеряться в ощущениях их ночной близости, то значит так тому и быть. Как бы сильно не было желание призрака растянуть это мгновение в вечности, непреодолимая тяга подчиняться и исполнять Его прихоти была в тысячи раз сильнее. Демон испускает тяжёлый вздох, из-за собственной слабости дожидается ещё одного трепетного удара сердца Его Высочества, после чего преодолевает невероятное притяжение их близости, отстраняется, мягко убирая с себя любимые руки. Это проще, когда продиктовано собственным желанием принца. Накануне они разбирались с одной довольно сильной тварью, поселившейся на границе их территории и мира смертных, а на обратном пути заглянули в находящийся недалеко крупный город. Проходящий там фестиваль заинтересовал наследного принца, и Он позволил себе раствориться в праздничной атмосфере. Он не любил большие скопления людей, но Хуа Чэн был счастлив разгонять вокруг них толпу своей подавляющей тёмной аурой. Даже простые горожане, далёкие от пути самосовершенствования ощущали опасность и дискомфорт от нахождения с источником такой мощной демонической энергии. И Бедствие неспособно описать насколько прекрасен его возлюбленный, облачённый в дорогие шелка, в сияющих камнях драгоценных украшений, с удовольствием лакомящийся различными уличными угощениями. Такой свободный и удовлетворённый. С лёгкой тенью улыбки на губах и уверенностью в холодных золотистых глазах. Парящий и сияющий в толпе недостойной черни. Красивый. Красивый. Красивый. Неповторимый. Особенной. Божественный. К вечеру состоялась большая гонка на волнах широкой реки ХуаньШуй на ярко украшенных лодках, но Его Высочество не заинтересовался данным мероприятием, недовольный количеством шума и суеты. Да и в чём смысл тратить время на созерцание кучки пыхтящих изо всех сил моряков, гоняющихся на кусках дерева по течению воды. Вместо этого, Хуа Чэн выкупил на несколько часов один из крупнейших ресторанов в городе, где они смогли уединиться, наслаждаясь горячим ужином и прекрасным вином. Его Высочество был в таком хорошем настроении, искренне улыбаясь и посмеиваясь над глупыми шутками Его недостойного верующего. Он был настолько щедр в этот вечер, насытившийся, приятно усталый и удовлетворённый чудесным днём, что прямо там, восседая на мягких подушках удобного кресла, предназначенного для самых богатых и высокопоставленных господ, позволил своему ничтожному слуге взять у Него в... "Сейчас не время думать об этом." Хуа Чэн прикрывает веки, радуясь отсутствию необходимости в дыхании и прогоняя остатки сладких воспоминаний. Гуляя по улицам фестиваля, они не могли остаться в неведении, о цели его проведения. Большой звёздный дождь, который поглощает небеса раз в пол столетия. Хуа Чэн знал о его существовании, проживая на этой земле уже более шести сотен лет, но из мира призраков данное событие было не разглядеть, а он не проявлял особого интереса. Какое ему дело до каких-то звёзд, когда он был занят поисками способного затмить их все? Его Высочеству же идея полюбоваться звездопадом пришла по вкусу. Они не остались в местной гостинице. Се Лянь брезговал спать на простынях, на которых мог лежать неизвестный ему человек. и Хуа Чэн полностью разделял эту позицию. Даже устройся Он сверху на своём слуге, непривычные запахи и близость к незнакомцам не позволили бы Ему наслаждаться отдыхом. Да и с качеством кровати дома Блаженства не могло посоперничать ни одно ложе в смертном мире. Избалованный за столетие наследный принц не отказался от привычного комфорта, особенно после сражения с кровожадной тварью днём и целого дня на ногах по улицам яркого фестиваля. Они вернулись домой. Отдыхая в горячих водах купален, Божество высказало конкретное желание вернуться в ночи в мир смертных и увидеть звездопад. Желание наследного принца — закон. Время неумолимо двигалось, и ночь вступила в свои права. Бог наслаждался небольшим кусочком сна, что у них остался, а Его верный слуга бодрствовал, наслаждаясь сводящей с ума близостью, убаюкиваясь звуком родного дыхания, пока не настало мгновение необходимого пробуждения. Это возвращало их в настоящее, где призрак с замиранием мёртвого сердца любовался покоем мирно спящего принца, дрожью пушистых ресниц, беспорядком неряшливо спутанных прядей шелковистых волос и тому, как очаровательно его Бог слегка размыкал губы, погрузившись в глубины своего сна. Очаровательный. Невероятно красивый, завораживающий взгляд. Он так любит Его. Так сильно любит Его. Демону больно от необходимости прерывать покой небожителя, но принести разочарование невыполнением прямого указа было непростительно. — Ваше высочество, пора вставать. Призрак шепчет, приподнимаясь на локте и слегка нависая над спящим принцем, совершенно не реагирующим на тихий зов. Через пару мгновений, Хуа Чэн повторяет попытку, неспособный сдержать улыбки, протягивая руку и ласково заправляя прядку тёмных волос, упавшую на прекрасное лицо. — Ваше Высочество, просыпайтесь. Он мягко поглаживает изящное плечо, приспуская тяжелое покрывало и наклоняясь для лёгкого прикосновения губ к виску. — Время пришло... Лёгкий поцелуй в уголок глаза, сам же вздрагивает от ощущениям щекоучщих ресниц. Следующий приходится на скулу, потом — кончик носа. Не может сдержаться от нежного поглаживания по руке, опускающегося на талию Божества. Его Высочество наконец-то подаёт первые признаки пробуждения. Он издаёт недовольные бормотания, подгребая ближе к себе ближайшую подушку и утыкаясь в неё лицом, полностью прячась от верующего, у которого всё внутри съёживается от трепета. Призрак улыбается шире, не сдерживая тихого смешка. — Ваше Высочество, Вы не можете просто спрятаться от этого нерадивого слуги, Вам действительно пора вставать. — Я так не думаю. Слова скомканные из-за вялости речи и подавленые прижатой к губам подушкой (Хуа Чэн даже не пытается отрицать, что завидует несчастному куску ткани). Настолько неразборчивые, что демону приходится наклоняться ближе, прислушиваясь к бессвязной цепочке звуков, а когда смысл становится понятен, беспомощно вздыхает. Ох, он абсолютно беспомощен в этой ситуации, не так ли? Как быть, если твой Бог расходится в своих же желаниях, отдавая столь противоречивые указания? На самом деле всё просто. Божество не обязано быть последовательным и вольно иметь бесконечное количество желаний, даже конфликтующих самих с собой. Угодить каждому из них была ответственность исключительно самого верующего. Его возлюбленному нет нужды выбирать что-то одно, когда Он заслуживает получать всё и сразу. Бедствие улыбается, возвращая руку к мягким волосам, перебирая, позволяя струящимся прядкам плавно растекаться сквозь пальцы. Он склоняется к самому ушку небожителя, шепча одними губами, не желая тревожить больше необходимого. — Позволит ли Ваше Высочество позаботиться о нём, пока он не будет готов проснуться? Небожитель издаёт согласную череду невнятных звуков, переворачивающих желудок застывшего над ним призрака вверх дном. Он так сильно Его любит. — Благодарю Вас, моё Божество. За всё, что тот привнёс в его бессмысленное существование. За каждое мгновение, в котором принц позволяет безнадежно влюбленному ничтожеству оставаться рядом. За честь служить и оберегать Его. Одеяло окончательно откидывается в сторону, а крепкие руки скользят под колени и спину, поднимая и прижимая драгоценное тело к груди. Его Высочество не высказывает недовольства, столь привычный к нахождению в любящих объятиях, столько раз засыпающий задолго до того, как они с демоном достигали их общей спальни. При всём желании Хуа Чэн не смог бы сосчитать, как часто он имел честь переносить убаюканного в течение вечера Бога в своих руках, млея от ощущения щекочущего влажного дыхания в районе ключицы. Он ощущает его и сейчас, плавно перенося свой вес на пятки, а после поднимаясь в полный рост, прямо на кровати. Столько раз нося Божество в своих объятиях, он овладел навыком плавно перемещаться до безупречного мастерства. Покой его принца был приоритетом вне зависимости от того, как уставали и забивались руки от длительного статичного положения, находясь в постоянном напряжении для минимализации любых дискомфортных ощущений у Его Высочества. Или количество задач, которые приходилось выполнять одновременно с этим Бедствию — это всё было настолько незначительным, по сравнению с Его удобством. На самом деле, это было честью. Привилегией, которой было невозможно насытиться. Он мог бы провести с Ним на руках весь день, два, неделю. Никогда бы не отпускал, не позволяя Божественным ногам касаться земли. Отнёс бы в любую точку света, исполнил бы любой каприз. Эта был рай, блаженнее которого могло быть лишь позволение Его Высочеству самому решать, как и когда Он решит куда-то отправиться. Своими ногами или путём использования своего слуги. Это был тот рай, в котором Хуа Чэн проживал каждый свой день. Босые пятки плавно приземляются на ворсистый ковёр, появившийся в тот самый вечер, когда Божество впервые осталось ночевать в этой спальне. Позволить Его Высочеству касаться с утра холодного пола — преступление. Несколько шагов и демон опускается в большое кресло, укладывая драгоценную ношу у себя на коленях перед высоким зеркалом. И слабому-слабому призраку невозможно удержаться от нескольких мгновений любования. Смотрит, смотрит, смотрит. Запоминая каждую деталь Где-то внутри мурашки заполняют желудок, а комната сужается до маленькой точечки. Насколько уютно и умиротворённо выглядит Бог в его объятиях, в лёгких ночных одеяниях, прильнув к обнаженной груди Бедствия. Открытый, беспечный, растворимый ощущением безопасности. "Это похоже на сон. Я смог сделать его счастливым. Это наш дом. Его дом. Он позволяет мне оставаться рядом. Он правда позволяет мне любить Его." Гордость не то слово, которое способно описать раскалённую волну, бурлящую внутри. Ведь Се Лянь всегда будет достоин большего, а Хуа Чэн никогда не сможет дать Ему достаточно. Но видеть принца таким, в это мгновение... Ошеломительно. Счастье от Его покоя — путы и крепчайшие кандалы, приковывающие призрака к этому миру. Смысл его посмертия. "Боже, как возможно быть настолько совершенным?" Бедствие существует для Него. Для того, чтобы каждое мгновение жизни Его Высочества было наполненно безопасностью и комфортом, удобством всех благ трёх миров. Наблюдая за их общим отражением в поверхности зеркала, Хуа Чэн переполнен от любви. Рука невольно тянется выше, кончиками пальцев касаясь мягкой щеки, оглаживая, скользя к закругленному подбородку. Лишь слегка подрагивая от трепета, но это нормально. Так почти всегда бывает вблизи Божества. — Вы так прекрасны, иногда это почти способно меня убить. Ласково шепчет призрак, запечатляя очередной поцелуй на макушке и заставляя своё слабое глупое сердце перестать болеть от искрящихся эмоций. Его Бог не отвечает, всё так же дремлющий на его груди. И Хуа Чэну приходится самому брать себя в руки, успокаивая волнение. Призрачные бабочки рассеиваются по комнате, наполняя ту призрачным голубоватым свечением. Достаточным, чтобы осветить две замершие фигуры, но ненавязчивым, скоромно избегая близости к лицу небожителя, не желая тревожить драгоценный сон. В руке по тихому щелчку пальцев появляется изящный гребень, и бросив еще один взгляд на отражение, демон приступает к делу. Неспешно отделяя прядки, проводит по ним зубчиками, расчесывая спутавшиеся локоны. У них есть время в запасе, по прогнозам до начала звездопада ещё около часа или полутора, а значит можно не спешить, уделяя внимание своему Богу со всем почтением, что тот заслуживает. И возможно, расчёсывать Его Высочество в таком положении не очень удобно, и явно вызывает затруднения, когда демону приходится слегка отстранить от себя небожителя, прочесывая и укладывая ближайшую сторону, но это всё мелочи. Он превращает это в поклонение. Как и любое действие в направлении Божества (Как и любое действие, которое в принципе совершал призрак в своей жизни и посмертии). Молитва, полная любви. Забота и ласка, сквозящая в каждом прикосновении кончиков пальцев. Целуя отдельные локоны, распутывая каждый узелок. Даже если это занимает время и требует большого терпения — для Хуа Чэна это всегда будет честью и счастьем большим, чем возможно выразить. Отделяя пряди для составления высокой причёски, он неотрывно наблюдает за их общим отражением, ловко манипулируя изящными заколками и шпильками. Сегодня чести украшать Его образ стали достойны чёрный жемчуг и белые опалы, сияющим дождем затерявшиеся в шёлковых волосах. На краю сознания проскальзывает ошеломляющая гордая мысль, что он так часто расчёсывает и приводит в порядок причёску Его Высочества, что даже в таком положении это не составляет особого труда. Мысль столь ошеломительная, что разрывается искрами внутри сознания демона. Он знает, что всё его существование в этом мире — величайшее везение, но в такие моменты, даже у него кружится голова от осознания насколько сильно ему повезло. Служить Ему всегда было мечтою, поддерживающей в нём жизнь столетиями. Быть настолько близким... Касаться Его волос каждый день, помогать готовиться к началу каждого дня... Когда-то он завидовал Сюаньчжэню всей душой, а теперь уже столетие не может поверить, что занимает его место. Он смог заменить Его Высочеству всех тех некомпетентных идиотов, не способных по достоинству служить Ему. И более того. Но сейчас не время об этом думать. Время ускользает. Среди бесконечных украшений Его Высочества призрак находит сияющие серьги, сверкающие, как сорвавшиеся с небосвода звезды, и аккуратно закрепляет те в мочки Его ушей. Идеальный. Ни один драгоценный камень не сравниться с ним, лишь смущенно блекнув в Его сиянии. — Прошу меня простить. Одним плавным движением, сконцентрированным в ногах, дабы не беспокоить возлюбленного Бога, Хуа Чэн поднимается во весь свой рост, всё так же удерживая небожителя в объятиях. Лишь на мгновение, прежде чем развернуть и аккуратно уложить того обратно. Бережно придерживая и уютно устраивая в мягком кресле. Дальше удерживать принца на руках было неразумно и лишь повышало риск потревожить Его сон. Призрак слаб, поэтому он любуется несколько драгоценных мгновений своим Богом, склоняясь ближе и нежно поправляя украшения в волосах. Такой красивый. Такой красивый. Он такой красивый. Даже во сне оставался грациозным и изящным, это было невероятно. Это был его Бог. Тот, кто определял красоту в этом мире. Хуа Чэну надо было привыкнуть к Его бесподобию, совершенству в любом воплощении. Но он бы никогда не смог. Сердце разрывается от щемящей любви. Влюбленный слуга никогда не будет достоин Его. Но будет любить Его всегда. Демон тихо отступает, направляясь к шкафу, одним движением распахивает створки. Бабочки светятся рядом, освещая открывшиеся наряды. В Его гардеробе бесчисленное количество одеяний, на любой сезон, разных расцветок и фасонов. Его Бог любил наряжаться, любил ощущать себя тем благородным богатым принцем, которым и являлся. Хуа Чэн в восторге от возможности положить все ткани мира к Его ногам, исполнять любые, даже маленькие прихоти, предугадывая их и удивляя Его Высочество сюрпризами. Он перебирает несколько одеяний, пока не останавливает свой выбор на богатом наряде в несколько слоёв, сшитом из необыкновенно лёгкой ткани. Белые внутренние одеяния, сияющая серебряная подкладка и глубокого тёмного синего цвета верхний слой с вышатым серебряным орнаментом. Великолепно подойдёт для этой ночи. И так, осталось самое сложное, облачить Его Высочество в это наряд не побеспокоив. Призрак бесшумно возвращается к спящему, опускается на одно колено, оставив одеяния лежать рядом, приподнимая правую руку, и с замирающим сердцем целует острые костяшки. — Прошу, простите этого неловкого слугу, он постарается не побеспокоить Ваш сон. Осторожно растягивая каждое движение, начинает переодевать спящего принца. Легко освобождает Его Высочество от ночных одежд, не задерживая свой взгляд на обнажённом теле. Не счесть сколько раз он видел Его без одежды, но каждый был откровением, потрясением, приводящим демона в восторг. Сложно не трепетать, когда видишь само совершенство так интимно и открыто, в самых разных состояниях, когда этот великолепный мужчина был всем, о чём когда-либо мечтал или просто думал безвозвратно влюбленный призрак. Но всему своё место и время. Белые внутренние одеяния скользят по Его телу, мягкие и воздушные, сшитые из самого дорогого шёлка. Вслед за ними на место возвращаются утепленные белоснежные штаны из дорогой ткани. Он заставляет себя не задерживать взгляд на крепких бедрах и изящных коленях. Первый слой верхних одеяний, включающий в себя тонкую подкладку, сияет серебром, переливаясь в лунном свете, словно звёздное небо. Демону приходиться наклонять Его Высочество к себе, каждый раз, когда необходимо продеть длинные рукава, и Бедствие делает это со всей аккуратность, на которую способен. Удерживая принца со спины, бережно прижимая к себе голову возлюбленного. Лишь бы не потревожить. Лишь бы не разбудить. Верхний слой синего одеяния он надевает с особой тщательностью. Вышитый серебром орнамент струится по ткани, словно застывшие волны. Призрак расправляет складки, оглаживая воротник и завершая весь образ чёрным поясом с сияющей вышивкой. Когда наряд готов, он отступает назад и любуется своим творением. Его Высочество выглядит божественно в этом одеянии, даже во сне излучает царственность и благородство. Сердце Хуа Чэна переполняет любовь и восторг. Он не может отвести взгляд от своего возлюбленного, облаченного в дорогие шелка и украшенного изящными драгоценностями. Так и должно. Бог получает лишь самое лучшее. Он бережно проводит рукой по ткани, чувствуя её мягкость и нежность, представляет, как Его Высочество будет выглядеть в этом наряде при свете сотен звёзд, падающих с небес, когда их мерцание заставит серебро переливаться и сиять. Истинный Бог. В этот момент Хуа Чэн чувствует себя самым счастливым существом на свете от одной мысли, что он сможет узреть это мгновение, разделить его с Ним. Последний штрих — облачить Божество в тёплую чёрную накидку. Он в любом случае установит согревающий барьер в том месте, куда они отправятся, но Его Высочество спит, и Хуа Чэн не позволит даже лишенному холода ветру беспокоить Его покой. Время истекает, и демон устремляет свой внутренний взор к своему двойнику, что завершает оставшиеся приготовления вместе с Инь Юем. Всё почти готово, они могу выдвигаться. Демон опускается на колени, перед мирно спящим Божеством, плавно подцепляя одну Его ногу. Не может сдержать порыва, целуя острое колено, спуская ниже, цепочкой поцелуев и завершая те на обнаженном своде стопы. Он знает, что молится в это мгновение, но не способен ничего с собой поделать. Бесконечная благодарность каждой клеточке его совершенного принца. Иметь честь выражать её... Он такой счастливчик. Фиксируя пятку на своем приклоненном колене, демон приступает к работе. Пальцы рук привычно работают, тысячи раз с восторгом проделаюывая одну и туже процедуру, облочая Божественные стопы в шелковые носки, а следом в удобные белые сапоги. Он последовательно повторяет процедуру и со второй ногой, не забывая одарить ту такими же нежными поцелуями. Тая от восторга и гордости за эту привилегию. Когда заканчивает, то возвращает Его Высочество в надёжный плен своих рук. Там где принц ощущает себя наиболее комфортно, потираясь кончиком носа об обнажённую шею демона, заставляя того замереть с широко распахнутым глазом. Бедствие снова хочет Его поцеловать. Но принц затихает, и призрак не рискнёт Его беспокоить. За всё это время Божество так ни разу не пробудилось, и Хуа Чэн позволяет себе мгновение гордости за качественно выполненную работу. Щелчок, его собственные одеяния меняются вместе с потоком духовной энергии. Звук столкновения кубиков разносится в просторной спальне, но её хозяева уже исчезли. *** Первое, что он ощущает при ускользании сна — это лёгкую поступь своего верующего, настолько привычную к восприятию и ощущению, что какое-то время принц даже не задумывается, куда именно несут его любимые руки. Не имело значение — он доверял призраку даже больше, чем собственную жизнь. Куда бы не лежал их путь, это в любом случае было для его блага. Наследный принц прислушивает к шороху одежды Бедствия, вдыхает естественный аромат призрачного тела, укутываясь в ощущение безопасности. Тепло. Уютно. Ощущение дома. Хочется погрузиться обратно, позволив этим рукам отнести его хоть на край света, но маленькая деталь привлекает внимание. Запах свежей травы и лёгкое прикосновение ветра, развивающее волосы, слегка выбиваются из привычного сценария. Они не в доме Блаженства? Небожитель сонно приоткрывает глаза, всё еще дезориентированный и не до конца проснувшийся. Мир вокруг окутан глубокой ночью, ясное чёрное небо куполом укрывает пространство над ними, а вокруг — бесконечные пустынные луга. Один лишь ветер, резво бегущий меж высокой травы. Принц узнаёт местность. Их тренировочное поле, на котором Высшие с давних пор завели традицию проводить тренировочные поединки, настолько давно, что Бог сбился со счёта. Они не так часто бывали тут в позднее время, но иногда их сражения, начатые в поздний час, могли затянуться до глубокой ночи, а иной раз и до самого рассвета. Приятные воспоминания, окутывающие сердце. Принц любил это место, хоть и не собирался никогда в этом признаваться. Глубокую тьму разрушал свет сотен маленьких призрачных малюток, выпущенных его трогательным демонёнком, сейчас взбиравшегося на вершину самого высокого из местных холмов. Шаги легки, а руки бережно прижимают наследного принца к широкой груди. Его Король демонов прекрасен. В своём истинном обличии, высокий, с широко расправленными плечами и приподнятым подбородком. Он облачён в чёрные одеяния, украшенный сияющими серебряными украшениями. Красивый, сильный и потрясающий. Бог так сильно любил его, что не смог бы выразить это словами. Он и не пытался, верит, что демонёнок сам осознавал всю глубину чувств своего Бога, как никто другой, умея понимать всё, что скрывало Божество за фасадом надменности и холодной колючести. Принц слегка приподнимает голову, и его верующий уже встречает своего принца трепетной улыбкой. — С пробуждением, Ваше Высочество. Вы как раз вовремя, мы почти на месте. Се Лянь пока не очень хорошо понимает, к чему он вовремя и о каком месте идет речь, но это не имеет значение. Если Хуа Чэн привёл его куда-то, значит так нужно, он никогда не сомневался в своём возлюбленном. Демон возвращает свой взгляд на тропинку впереди, сверкая своей невероятной улыбкой, и принц позволяет себе окончательно расслабиться в крепких удобных объятиях, укутаясь в теплую накидку. На вершине холма их ждёт раскинутое покрывало с рассыпанными на нём подушками. Вазочки с нарезанными фруктами и кувшин с дорогим вином из личной коллекции Хуа Чэна. Россыпь призрачных свечей, а вокруг пархают демонические бабочки, наполняя мерцающим светом всю поляну. "Безнадёжный романтик." Бог всегда знал это о своем возлюбленном и не переставал купаться в этом откровении. К этому моменту, принц успевает вспомнить о причине их неожиданной ночной прогулке. На краю сознания мелькает воспоминание о попытке призрака разбудить егу пару часов назад. Ощущая тяжесть серёжек в своих ушах и оглядывая одеяние на собственном теле, Бог не сдерживает тихого смешка от осознания, в какое затруднительное положение он поставил своего слугу, когда явно отказался покидать блаженное царство сновидений. Что ж, демон справился на ура, до этого мгновения принц совершенно не помнит ни одного момента из их сборов, наслаждаясь блаженством глубокого сна. И Небожитель не может удержаться от улыбки, когда протягивает руку в направлении прекрасного лица. Непревзойдённый подчиняется легко, безупречно слушаясь безмолвных команд. Склоняясь к протянутой ладони, ластясь под незамысловатую ласку, когда принц поглаживает его щеку, линию челюсти, поднимаясь выше, грубо надавливая на затылок, притягивая вплотную. Поцелуй выходит лёгким и нежным. Давление губ и аккуратные скольжения языков. Без спешки и страсти, лишь близость и наслаждение. Удерживающие его руки напрягаются, но это нормально. Призраку всегда сложно удерживать собственные эмоции, когда Божество проявляет хоть толику своего внимания в его адрес. Эта маленькая нервозность не ускользает незамеченной, лишь распаляет небожителя, и тот дразнится, болезненно прикусывая на прощание нижнюю губу демонёнка. И несмотря на всё, что обычно выдерживает его верующий, тот всё равно вздрагивает от столь невинного баловства, явно ощущая слабость в коленях. Предсказуемый. Очаровательный. — Ваше Высочество, совершенно не смотрит на звёзды. Ха, ему всё таки хватает смелости подшучивать и дразниться. — Давно ли мне нужно разрешение, чтобы играться со своим слугой? Мурлычет Божество, зная, как собственнический тон уничтожает любую оборону его верующего. Хуа Чэн сдувается в мгновение, содрагаясь от наполняющих эмоций. Кончики ушей краснеют. — Ваше Высочество вольно делать всё, что пожелает... — То-то же. Се Лянь хочет добавить что-нибудь ещё, но его взгляд цепляется за небосвод. В начале лишь пара мелькнувших вспышек на мгновение рассекающие небо. Сердце взволнованно ускоряется, и он замирает с детским трепетом, вглядываясь ввысь. Словно услышав невидимый сигнал, к ним присоединяются другие. Поток метеоров, пронзаюших небосвод постепенно усиливается, превращаясь в сверкающий каскад света. Небо расцветает мириадами звездных слез. Это происходит так быстро. Ещё мгновение назад небо было чёрной пропастью, но оно стремительно наполняется светом. Даже бабочки вокруг меркнут, а глубокая ночь превращается в день, озаряясь сиянием звездой реки. — Пусти... Можнно было и не говорить, стоило принцу начать взволнованно суетиться в крепкой хватке, и демон уже направил его стопы вниз, плавно опуская Божество на землю. Се Лянь в восторге делает несколько шагов вперёд, захваченный зрелищем. Метеоры разгораются все сильнее, создавая иллюзию небесного фейерверка. Их следы, мерцающие и переливающиеся. Звезды кажутся дождём из драгоценных камней, сыплющимся на землю. И созерцая всю красоту звездного неба, Се Лянь внезапно осознаёт одну простую истину, которая настигает его тихим смехом. — Моему Сань Лану совсем не интересны звёзды? Он произносит это, оборачиваясь назад и безошибочно находит восторженный взгляд пылающей чёрной радужки, ни на мгновение не оторвавшейся от его фигуры. Ему не нужны особенные способности или бабочки-шпионки, чтобы знать это наверняка. Не после столетия проведенного вместе. — Ничего не могу с собой поделать, Ваше Высочество... Его безнадеждный верующий даже не пытается оправдаться, лишь его улыбка становится шире, а во взгляде так много любви, что наследный принц мог бы утонуть в ней, полностью растворившись. — Все звёзды мира блекнут на фоне моего Божества. Он такой предсказуемый. И такой душераздирающе искренний. Принц усмехается, зная, насколько неоспоримой правдой эти слова являются для его последователя. Безнадёжно влюбленный. Впрочем, не Божеству его судить, ведь Се Лянь любил демона не меньше.