По ту сторону кошмара

      Я вновь проснулся от собственного крика из-за очередного кошмара и начал судорожно оглядываться по сторонам, балансируя между реальностью и сном. По моим щекам текли слёзы, а тело пронзал холод и лёгкая дрожь, которую я никак не мог контролировать. Уже даже и не вспомню, в какой момент начал просыпаться со слезами на глазах, но кажется, что так было всегда. В моей маленькой уютной спальне с двухместной кроватью, прикроватной тумбочкой с ночником, большим дубовым шкафом и угловым письменным столом, за которым я любил читать книги, всё оставалось на своих местах, и никаких звуков, кроме собственного рваного дыхания, я не слышал. Всё было в порядке, однако чувство страха не покидало меня: сердце быстро и болезненно колотилось, руки продолжали леденеть, а на лбу выступили капли пота. Почему кошмары преследуют меня так долго? Откуда мой мозг берёт эти образы? Неужели, я раньше видел нечто подобное? Эти вопросы мучили меня не первую ночь, но ответа я не находил, и так и не решался озвучить их Биллу. Вероятно, моё состояние связано с потерей памяти. Год назад я пришёл в сознание, однако после пробуждения до сих пор не мог ничего вспомнить из прошлого, что касалось бы моей личной жизни. Абсолютно ничего. Сколько бы не пытался и не перепробовал разных практик, казалось, кто-то специально стёр все мои воспоминания, оставив ранее полученные знания и навыки: я с лёгкостью решаю сложные логические и математические задачи, могу назвать несколько сотен научных терминов и свободно владею двумя языками, однако всё ещё сомневаюсь, зовут ли меня Мэйсон. Тихие шаги около двери в спальню остановили мои размышления. Я вытер тыльной стороной ладони слёзы и быстро лёг обратно, накрываясь с головой одеялом. И неважно, был ли это сам Билл, или его слуги, трепетно заботящиеся о поместье, мне не хотелось, чтобы кто-то видел, как я плакал. Отвечать на вопросы о своём самочувствии — последнее, чего сейчас хотелось. Дверь с тихим скрипом отворилась, послышался усталый вздох, а после кто-то сел на середину кровати, и раздался щелчок. Это включился ночник на прикроватной тумбочке. Я постарался притихнуть и сделать вид, что сплю, но чуть ли не вздрогнул всем телом, когда чья-то рука опустилась на одеяло и взяла меня прямо за плечо. — Моё маленькое созвездие, я знаю, что ты не спишь, — сказал знакомый голос шёпотом. — Здесь только я и ты. Не бойся. Я стянул с себя одеяло и увидел Билла. Он ласково улыбался мне, но в его золотых глазах с узким зрачком отчётливо выражалось беспокойство. Неужели, он всё слышал? Слышал, как я кричал? Как плакал? До чего же неловко…. Я уселся на кровати и, нервно улыбаясь, начал говорить первое, что приходило в голову: стал нахваливать сюжет книги, которую прочитал недавно, отметил, какой вкусный был ужин и как с утра мне хотелось бы прогуляться по саду. Далее зачем-то добавил, что при засыпании вместо овец считаю стохастические дифференциальные уравнение, а потом и вовсе начал рассказывать какие-то глупые и неуместные шутки про бессонницу. Однако чем дольше я говорил, тем холоднее и серьёзнее становилось выражение лица Билла. Ему действительно было не до смеха, поскольку к моим проблемам он относился очень ответственно. Порой, даже слишком. В конце концов я замолчал и опустил голову, всё ещё надеясь, что при тусклом свете ночника не видно моих красных заплаканных глаз. — Меня беспокоит твоё состояние. Я знаю, что это не первая ночь, когда тебе снятся кошмары. Тебя что-то тревожит? — Нет, просто… Ну… Я просто ещё не привык к новому дому, — пожал я плечами, сказав лишь малую часть правды. — Мне нужно больше времени. — Любовь моя, я достаточно образован и эмпатичен, чтобы понять, что причина не только в этом, — он взял меня за руку. Я поднял голову, и наши взгляды встретились. — Пожалуйста, не увиливай от ответа. Позволь мне помочь тебе. Сердце моё сжалось, щеки медленно стали наливаться румянцем, а в горле возник мокрый тяжёлый ком. Интересно, вызывали ли эти разговоры по душам такие же смешанные чувства до того, как я потерял память? Могу лишь предположить, что да, поскольку сейчас я был смущён и немного напуган. Несмотря на то, что Билл шёл мне навстречу, готов был понять и помочь, выслушать до конца и не осудить, чтобы я ему не сказал, мне становилось только хуже. Раскрыть наизнанку душу тому, кому приходится доверять — кажется пыткой, но ещё хуже становится тогда, когда этот «кто-то» искренне тебя любит. Или не искренне? В этом я давно начал сомневаться, но проверить не представлялось возможным. Всё происходящее вокруг казалось странным и немного сумасшедшим сном, где мне случайно выпала роль главного героя. Я лишь шумно выдохнул, ощущая, как горят мои щеки. — Мэйсон, ты очень дорог мне, и я не хочу, чтобы ты был в таком состоянии. Кошмары — это нормально, но не тогда, когда они мучают тебя каждую ночь уже как две недели. Но, понимаешь, в чём дело, — он сжал руку крепче, — я не смогу помочь тебе, если ты не видишь необходимости и не заинтересован в этом. Моя вина, что ты всё ещё не доверяешь мне, но я действительно стараюсь заботиться о тебе настолько, насколько это возможно. Но, если так сложились обстоятельства, могу лишь спросить тебя о том, что тебе снилось. Этим ты поделишься? — Думаешь, после рассказа сон уйдёт? — спросил я так тихо, что еле услышал сам себя. — Нет, но я думаю, что ты на чём-то очень сильно зациклен, и это тревожит тебя. Заставляет мозг из раза в раз рисовать кошмары. И, поскольку ты пока не готов открыто говорить о своих чувствах, мне бы хотелось узнать, что тебе снилось. Я ни в коем случае не хочу давить, и, если это что-то личное, я пойму, если ты откажешься. — Нет, не личное. Просто…. Я вижу один и тот же сон, — честно признался я. Этот диалог давался с трудом. — Он очень реалистичен, я вижу каждую деталь. Это так странно… — Расскажи мне. И я начал свой рассказ. Каждый раз я оказываюсь в лесу на просторном выжженном поле. На небе свинцовые тучи, и где-то вдали сверкают молнии. У близрастущих старых сосен с толстыми опалёнными стволами чёрная мёртвая хвоя, которая вот-вот осыплется. В воздухе стоит удушающий запах гари, и лес будто стонет от боли. Затем я смотрю в сторону и вижу в нескольких метрах двухэтажную хижину. На обугленном крыльце в луже крови лежат два тела, одно — в строгом чёрном костюме с лакированными туфлями, и второе — в старом коричневом плаще, потёртым со временем, красном выцветшим свитере, чёрных штанах и грязных сапогах. Само здание объято тёмно-серыми клубами дыма и ярким алым пламенем. Языки огня быстро распространяются, поднимаясь всё выше и выше, лаская стены, крышу, большие буквы из которых складывается слово «Хижина Чудес» и небольшой флюгер с вопросительным знаком. Дерево противно трещит, а вместе с ним отчётливо слышится девчачий душераздирающий крик, полный ужаса и боли. Внезапно в окне появляется силуэт девочки. Она рыдает и со всей силой бьёт ладонью о стекло, умоляя о помощи. И так пронзителен её крик, что сердце уходит в пятки. Вот только сегодня сон изменился. Теперь я стою на крыльце этой старой хижины. У моих ног лежат двое мёртвых стариков с необычными квадратными головами, сухими морщинистыми лицами, грубой щетиной и пустыми глазами, а потом я поднимаю голову и вижу её… Напротив меня, за стеклом, стоит та самая девочка, и внешне она настолько на меня похожа, что это до безумия пугает. У неё такие же большие карие глаза, веснушки на маленьком розоватом носике и пухлые щечки, которые природа одарила ямочками. И волосы такого же каштанового цвета, только очень длинные, чуть ли не до самых пят. На ней яркий розовый свитер и фиолетовая юбочка измазанные в саже. Она прислоняет руку к стеклу, оставляя кровавый след, и совсем тихо говорит мне: «Не верь ему. Ты умрёшь. Убегай». Однако об этих изменениях во сне я решил умолчать, поскольку боялся реакции Билла, и что-то внутри подсказывало, что это не простой сон, а вещий. — Это действительно ужасно, — понимающе кивнул Билл, но на мгновение на его лице появилась загадочная ухмылка. — Впрочем, это ведь просто дурной сон. Думаю, курс успокоительных поможет тебе справиться с тревогой, так что не стоит так сильно переживать. — Да, но… причина не только в этом. Я внимательно посмотрел на Билла, думая о том, как легко доверился ему с самого первого дня после пробуждения. Что со мной произошло? Я был в коме? В магическом сне? Мне так и не объяснили этого, я лишь проснулся на рассвете в этом поместье и меня тут же окружили жалостью и заботой. Чрезмерной заботой, будто у меня был какой-то особый титул. Всегда вкусная и сытная еда, удобная дорогая мебель, а также постоянные вопросы о самочувствии и сдача анализов, которая продолжается по сей день, только чуть реже. Даже когда меня выписали из лечебного отделения, Билл не отходил от меня и контролировал каждый мой шаг. Я ел исключительно то, что мне готовил Билл и одевался в ту одежду, которую он мне давал, даже если мне она не нравилась. И так было во всём. Из огромной библиотеке я мог брать книги только с его разрешения, а прогулки по саду имели четко ограниченное время. И при этом Билл всегда был рядом, пусть иногда и на расстоянии, издалека наблюдая за мной. Лишь недавно у меня появилась возможность перемещаться в одиночестве, однако я всё ещё ощущал рядом чей-то пристальный взгляд. А только спустя полгода после моего пробуждения Билл признался, что был моим возлюбленным, и очень расстроен тем, что мои воспоминания так и не вернулись ко мне. С этого дня мы постоянно говорили по душам, и я делился с ним самым личным и сокровенным. А чуть позже, в один из зимних морозных вечеров, когда мы сидели в просторной гостиной у камина, случился первый поцелуй. Вначале Билл легонько коснулся моих губ, будто сомневаясь в своих действиях и всё ещё боясь, что я «не готов» для подобного, но, когда я ответил на эту ласку, он повалил меня на мягкий ковёр и впился в губы. Страсть накрыла с головой. Я чувствовал себя оголённым нервом, всё дрожало внутри меня от удовольствия. Казалось, в животе действительно порхали бабочки. Томное дыхание, сильное холодное тело, прижимающееся ко мне, возбуждали, но вместе с тем я впервые почувствовал отвращение. Мне вдруг стало так мерзко, что стон сам вырвался из моих уст. И очень не вовремя. Этот жест был воспринят как призыв к действию, и Билл ещё сильнее вдавил меня в пол, не давая ни единого шанса выбраться и целуя глубже. Я чувствовал его влажный язык в своём рту и казалось, если он не остановится в ближайшие несколько секунд, у меня случится либо паническая атака, либо истерика. Благо, он почувствовал моё состояние и отпустил, тут же начиная спрашивать, в порядке ли я. Я сказал, что не готов продолжать, что очень смущён и боюсь, что слуги могли видеть нас в таком виде, поскольку мне действительно было неловко заниматься подобным, тем более в главной гостиной. Билл лишь кивнул в ответ, подозвал одну из служанок и приказал ей проводить меня до спальни и проследить, чтобы я уснул. Этой ночью мне не спалось, я чувствовал себя грязно, и что-то внутри кричало, что это неправильно и так не должно быть. И с каждым днём после этого я начал задумываться: почему же я безоговорочно поверил Биллу? Просто потому, что однажды проснулся в его поместье? Потому, что он трепетно заботился обо мне? Или потому, что всегда был рядом? Всегда знал, что и как сказать? Неужели, этого действительно было достаточно, чтобы я доверил ему всю свою жизнь? Доверил тому, о чьей жизни едва имею представление… — А в чём тогда? — неожиданно спросил Билл, перебив молчание. — Или ты не хочешь говорить об этом? — Не хочу, — я выдернул руку из его ладоней и прижал к груди, начиная злиться. Голос мой заметно стал холоднее. С каждым днём его постоянное присутствие давило на меня, хотелось убежать и спрятаться, вот только было некуда. — Оставь меня в покое. Хотя бы на пару часов! — Мой ангел, ты всегда можешь сказать мне о том, что тебя не устраивает или злит, — спокойно ответил Билл. Он раскрыл ладонь и протянул её, ожидая, что я вновь вложу свою руку. — Ты знаешь, как я люблю тебя, и готов пойти навстречу. И поэтому твой тон мне неприятен. Я не сделал тебе ничего плохого. Я лишь хочу помочь, понимаешь? — Отчасти. — Должно быть, ты хочешь объяснений, что же, так и быть, скажу. Амнезия. На данный момент это твой диагноз. Он не точный, поскольку причина твоего состояния всё ещё неизвестна. И что больше пугает, никто из лечебного отделения не гарантирует стабильность, поскольку есть риск, что ты снова всё забудешь. Я не хотел пугать тебя этим, но, видимо, замалчивать было ещё большей ошибкой. Я понимаю, что могу тебе надоедать, но я очень люблю тебя и очень скучаю по тем дням, когда мы были в месте. Мне действительно следовало объясниться с самого начала. Но и ты пойми меня. Я беспокоюсь о тебе, и стараюсь делать всё для твоего же блага. У меня не было намерения сделать тебе больно. Я не твой враг. Мир? — Мир. Прости меня, — я опустил руку и позволил чужим холодным пальцам медленно гладить мои костяшки. Мне было так же мерзко, как при нашем первом поцелуе, но я изо всех сил старался не показывать этого. Отчего-то слова Билла совершенно не тронули моё сердце, но сейчас у меня не было ни моральных сил, ни желания обсуждать это. — Я сам не знаю, что на меня нашло. Давай забудем об этом. — Не стоит закрывать глаза на проблемы, меньше от этого их не станет. Я ни в коем случае не виню тебя. Полагаю, твоя агрессия от стресса. Он копится в тебе, а ты не даёшь ему выйти. Но я обещаю быть рядом и сохранять дистанцию, если это необходимо. Тебе нечего бояться. Ты дома. «Ты дома», — повторил я в мыслях. Это правда. Я действительно находился в доме рядом с демоном, который бережно заботится обо мне. Но… где же тогда мой старый дом? Дом, где я родился и вырос до того, как попал сюда. Что же с ним стало? Я не верю, что с рождения жил здесь. Всё кажется чужим. Даже комната с «моими» вещами кажется мне искусственно созданной. Перед глазами возник образ старой разрушенной хижины, объятой огнём и дымом, отчего мне стало не по себе. А может, это и не вещий сон. Может, это моё воспоминание? И это… мой дом? — Моё маленькое созвездие, этот ужасный период закончится, я обещаю тебе, — Билл мило улыбнулся, поцеловал мою руку, после чего встал с кровати и направился к двери. — Я принесу тебе горячего чая с травами, он успокоит твои нервы. В любом случае ты знаешь, я всегда готов тебя выслушать. Я скоро вернусь, посиди без меня пару минут. С этими словами он вышел из комнаты и закрыл дверь, а я не мог понять, что мне делать дальше. Поговорить с Биллом по душам и всё-всё-всё рассказать? Накрыться одеялом и попробовать уснуть? Или вовсе сбежать из этого места? Всё кричало о побеге, но получится ли? За год нахождения в этом странном старинном поместье я выучил все выходы и расписание слуг, поэтому сейчас было то самое идеальное время, чтобы выпрыгнуть в окно и пуститься прочь. Однако стоило ли оно того? Ведь если Билл мне не врал, то своим поступком я мог окончательно подорвать его доверие и оказаться в неизвестном месте на грани жизни и смерти, поскольку за пределы поместья и сада я никогда не уходил и не знаю, чего ожидать. «Не верь ему. Ты умрёшь. Убегай», — неожиданно прозвучала в мыслях фраза девочки из моего сна. И самое удивительное, я без всякого сомнения ей поверил. Да! Нужно действовать прямо сейчас! Я молниеносно скинул с себя одеяло и встал на ноги, затем надел спрятанные под кроватью чешки, натянул чёрный плащ, висевший на напольной вешалке, и, широко раскрыв окно, начал оглядываться по сторонам, чтобы убедиться, что никого нет рядом. Так оно и было. Три… два… один. Я сделал несколько глотков свежего ночного воздуха и спрыгнул со второго этажа, повредив себе руку и разодрав колени. Крупные капли крови тут же выступили и покатились вниз. Царапины пронзила тянущая острая боль. Плевать! Нужно бежать! Бежать отсюда как можно скорее! Насколько позволяли мне лёгкие, я пустился вперёд, каким-то чудом протиснулся сквозь узкие металлические прутья забора, а после, через густой лес, в неизвестность. Как можно дальше от Билла и его разговоров, которые с каждым месяцем казались фальшивыми и заранее подготовленными, словно по сценарию. Как можно дальше от странных слуг, которые казались марионетками и в чьих глазах застывал ужас при виде Билла. И как можно дальше от этого поместья, нахождение в котором казалось продуманной ловушкой.

***

      Тогда я не знал, что меня могло ждать. Не знал, что когда я чудом выбегу на трассу из бесконечной лесной чащи, то внезапно почувствую, в каком направлении нужно идти. Не знал, что как только я выйду на поляну из сна, то обнаружу сожжённую хижину, вот только вместо людей на тех же самым местах я увижу обугленных скелетов, заросших дикими травами и цветами. И я никогда не узнаю о том, что спустя десять минут после моего побега в мою комнату в поместье зайдёт Билл с небольшой фарфоровой чашечкой чая, обещая, что избавит от ночных кошмаров. Так же, как и не узнаю о том, что вместе с кошмарами он сотрёт последние остатки моей памяти, окончательно превратив в одну из своих любимых кукол.