Любовь — не только гормоны

Осознав, что он сказал то, чего не хотел никогда рассказывать Эрнесту, Родик растерялся и едва не заплакал. — Родион. Что эти уроды с тобой делали? — Лекарь даже не моргал. — Ну, ничего особенного... Точнее... — У тебя что-то болит? — Я не думаю, что боли бы сохранялись так долго... Да и они... По большей части заставляли брать в рот... А потом слизывать рвоту и сперму с пола... Они вроде хотели вставить пистолет в меня, но в какой-то момент передумали... Руки старшего задрожали. Да, он сам любил над кем-то издеваться, но в подобной манере — дурость. Эрнест аккуратно взял парня на руки, придерживая его ночнушку и ушёл на верх. — Можно я больше не буду говорить о том, что было?.. — Да, конечно. — Лекарь шумно выдохнул. — Если тебе от этого хуже, то не говори, но я всегда готов тебя выслушать, если что. Минуя тёмный коридор, мужчина зашёл в комнату и лёг с мальчиком на кровать. — Тут... Мягче, чем на койке. У тебя не болит тело? — Нет, лишь затекло... Не долго думая, грубые руки начали разминать конечности юноши, делая своеобразный массаж. Сейчас младшего не смущал близкий контакт, как было раньше, даже наоборот, ему нравилось ощущать это чувство заботы и прикосновений сильных пальцев. — Ты слегка вздрагиваешь, когда я тебя трогаю, ты чувствовуешь меня? — Да... Даже очень хорошо... — Это замечательно... Значит сейчас разгоним кровь и с утра попробуешь встать, как тебе идея? — Было бы здорово... Не хочу пролежать новый год... — Ну... Салют будет видно отсюда, а все блюда я принесу к тебе, так что в случае чего не расстраивайся. — Мы будем... Смотреть... Салют?.. — Неуверенность в вопросе и дрожащий голос заставили Эрнеста оторваться от занятия. — Ну... А ты против? — Я... Ну... — Родь?.. — Это будет громко! И.. Их будут поджигать!.. Родион едва не зарыдал от упоминания пиротехники. — Это из-за... Той зажигалки?.. — Нет... Это вообще пустяк... Эрнест тихонько лёг рядом и приобнял юношу за талию. — Ты можешь мне рассказать. — Ты будешь использовать это против меня?.. — Нет. Ни в коем случае. Мне просто важно понять почву твоего страха. Мальчик перевернулся на бок и уткнулся носом в чужую грудь. Мысли путались и заставляли вздрагивать от малейших кадров из детства. — Когда мне было около восьми... В школу ворвались террористы... Нас несколько дней держали, под угрозой расстрела, а когда они оказались в ловушке и стражи их почти схватили, один из них активировал взрывчатку... Частями обрушились стены и обвалился потолок... Меня прижало плитой, а в бывшем коридоре начался пожар... Я видел, как горят их останки, а мои учителя задыхаются и падают замертво... Меня вытащили, но... По сей день я вспоминаю обугленные куски тел и безумно боюсь огня... По смуглым щёчкам плавно стекали слёзы, пока холодная рука поглаживала его затылок. — А зажигалки я не просто испугался... Я почувствовал, как внутри меня переворачивается всё... Одна мысль о пережитом страхе ещё больше взбесила отношение тех уродов к малышу. Они мучали его только потому, что он был близок к Эрнесту. Им не надо даже личных обид или затей, чтобы просто истязать слабых. Он накажет их, позже. Но сейчас всё его внимание должно быть только у этого маленького чуда, которое как никогда нуждается в нём.