Грань

Ад — место, где нет ничего нормально. Место, где каждый сам за себя. Место, где ты и добыча, и охотник единовременно. Вокс знает это как никто другой. Союз VVV — союз трех оверлордов, трех бизнес партнеров, трех кого угодно, но не друзей. Не друзей, в привычном понимании этого, до смешного, доброго, светлого, слова. Вокс не может назвать Валентино другом, как и простым коллегой не может. Не может, ибо связь сильнее, но признавать это даже себе он не станет. Они на грани безумия всех существующих союзов. Каждая их личная — переходящая из чисто формальной — встреча — русская рулетка с одним холостым, на пять заряженных. Сегодня везение Вокса закончилось, пуля полетела в лоб. Валентино может вызывать разные чувства. И раздражение — одно из них. Раздражать он может своим нытьем, о важных, исключительно для него, проблемах; своей эгоистичностью и истеричностью и, конечно же, пошлой навязчивостью. И каким бы манящим моль не был, отношения Вокса и Валентино — прогулка по лезвию над пропастью. TV-демон слишком легко выводится из себя, а моль слишком легко выводит его из себя. И это всегда было на грани, но сегодня они оба пересекли черту. — ЗАКРОЙ ПАСТЬ! — нервы на железные, Вокс не может вечно выносить истерики Валентино, — ХВАТИТ! Хватит капать мне на мозги своими ебучими шлюхами, за которыми ты по каким-то, блять, причинам НЕ В СИЛАХ УСЛЕДИТЬ! — голос срывается на крик и TV-хватает белый мех воротника, рвя его на себя. Он бьется током специально больно. Вокс бы с удовольствием бы разорвал Валентино прямо здесь и прямо сейчас, по одной отрывал бы гаденькие ручонки. — Мудак, пусти! — Валентино отбивается всеми руками, больно царапаясь когтями. И Вокс оступается хватку, только вот удары так и не прекращаются, а становятся настойчивее. Видимо, не только у TV-демона был плохой день. Терпение лопнуло еще давно, и терпеть «атаку» от Валентино Вокс терпеть был не намерен. Рефлекторно летит пощечина. Тяжелее, чем дозволено. И Вокс понимает это только тогда, когда на перваншевой щеке разливается красноватое пятно, в форме ладони. Перебрасывает свой взгляд на глаза напротив, и по спине пробегает разряд тока. Бешенство читается даже при отсутствии зрачков. — Извини, я… Удар об экран отдается резкой вспышкой. Перед глазами идут звезды. Это вызывает еще больше злости. Он же извинился, за что?! Для уставше-воспаленного сознания это был спусковой крючок. Они на грани безумия всех существующих взаимоотношений, когда Вокс бросается на Валентино, начиная без жалости бить, бить, бить. В ответ получать такие же удары, которые разжигают злость. В ушах звон, а зубы больно стискиваются до скрипа. Эта копившаяся злость обоих в момент взрывается, разрушая все вокруг. TV-демон впивается когтями в плечи Валентино, больнее-больнее сжимая. Плоть рвется под напором, и Вокс не может отрицать, что ему это нравится. Нравится, как мотылек извивается под ним, но в этот раз от боли. Сзади в голову прилетает ногой, с тяжелым, массивным, блядским сапогом. Где-то внутри Вокс слышит треск, и молится Люциферу, чтобы ничего важного не сломалось. Боль пульсирует, будто бьют молотком. На секунду он теряется, удар оглушил. Приходит в себя, когда его впечатывают экраном в пол, ощутимо царапая заднюю панель монитора. — Успокойся, — рычит Валентино, не размыкая зубов. Еще две руки смыкаются на талии Вокса, с натиском, болезненно, заставляя того взвыть. Под тяжестью чужого тела становится труднее дышать. Одна из цепких рук перемещается на шею, сдавливая, не сильно, но достаточно для того, чтобы поток воздуха к легким уменьшился. Вокс перестает извиваться, брыкаться, просто плашмя растекается по полу. Злость потихоньку уходит, заменяясь приятным ощущением сдавливающей боли в районе поясницы. Ему ничего не стоит выбраться, но пускай Валентино поиграет в сильного и опасного Оверлорда. Пускай потешит свое эго тем, что смог уткнуть медиа-гиганта носом в пол, Вокс ему всегда многое позволяет. Пускай Вокс думает, что все изначально было под его контролем. Когда TV-демону надоедает лежать без дела, всё его тело прошибают разряды тока. Маленькая уловка, позволяющая моментально отлепить от себя тяжелую тушку моли. Где-то сзади слышно раздражение. Вокс разворачивается и светит экраном нарочно так ярко-ярко. И ругань, и проклятия сразу прекращаются, и Валентино льнет к источнику света. Успокоить этого крылатого гада таким способом проще, чем вывести Вокса из себя. И этот трюк работает только для них двоих: лицо-экран достаточно большое и яркое, а Вокс достаточно обожаемый, чтобы не поддаться. — Какой же ты мудак. — Взаимно, Вокси, взаимно, — от острой улыбки скручивает живот, а по системам опять бьет запах малинового дыма. Пленяюще-сладкого, мерзотно-желаемого. И алые глаза, что еще секунду назад горели чистой злобой, опять зажглись привычно-пошло. Они на грани безумия всех существующих отношений. И грань эта была нарушена, когда Вокс, разгоряченный, со сбившимся дыханием, пинает Валентино в плечо лежа сверху. А тот смеясь спихивает TV-демона в гору подушек, на огромной кровати.