Париж — это всегда хорошая идея

      Щёлк.       Щёлк. Щёлк. Щёлк.       Стоило им посетить какое-нибудь интересное местечко или уютное кафе, как заведение сразу же наполнялось звуками затвора, который Йеджи забывала отключить при съёмке на телефон, и щелчками и вспышкой мыльницы Рюджин. Пока первая предпочитала качественные чёткие фотографии, вторая выбирала душевность, пусть и размытую и зернистую.       Впрочем, даже цель фотографирования у них была разная. Йеджи было необходимо делать добротные фотографии высшего уровня, чтобы поделиться ими с подписчиками её популярного тревел-блога. Рюджин, её подруга, нередко мелькающая на первоклассных фотографиях Йеджи, же снимала их путешествия для себя.       Её цель — снимать то, что ей нравится. То, что она любит. Неудивительно, что на мыльнице Рюджин имелось много снимков с Йеджи. Случайных с искренними чувствами на лице или специальные с подготовленными позами, которые выставляли Йеджи лишь в лучшем свете и подчёривали её достоинства. Рюджин главное не как снимать, а кого.       Йеджи улучшала любые её фотографии.       — Сфотографировала? — спросила у неё Йеджи, держа новенький смартфон с отличными параметрами камеры в руках. Она кивнула взглядом в сторону их небольшого перекуса вместо обеда. — Отлично, тогда давай есть. Я жуть как проголодалась.       Они обе любили путешествовать, несмотря на то, что просмотр достопримечательностей или походы в экскурсии и походы мешали им нормально питаться. В итоге вместо приёмов пищи скудные перекусы днём и плотные ужины ближе к ночи, когда находилось хоть чуть-чуть времени, а аппетит был давно нагулян.       Вините в этом Йеджи с её плотным расписанием путешествий. Ни одно культурное достояние не пройдёт мимо неё, даже если придётся попотеть, чтобы попасть в нужное место. Даже если на туры приходилось тратиться много. Даже если они постоянно опаздывали и стрессовали из-за этого.       Сейчас они вернулись из добродушной Италии, в которой летом было жарче, чем в пустынях, и к осени перебрались во Францию. Суеты в осеннем Париже, полном очарования и романтики, было мало, но Йеджи исправляла эту ситуацию. Их ждали дегустации вин и сыров, фестивали и более доступные туробъекты из-за уменьшающегося потока туристов.       Ещё в начале пути они посетили самые знаменитые достопримечательности: Триумфальную арку, собор Парижской богоматери, потом, чтобы пошуршать золотистыми листьями облюбовали сады и Версаль, Елисейские поля и Монмартр. И при этом они не так много пробыли в Париже, а список Йеджи уже был выполнен наполовину. Дальше их ждала крупнейшая международная фотоярмарка, потом концерт известной группы, а в завершении — вечеринка в роскошном отделе, потому что их душа требовала королевского праздненства.       Рюджин же мечтала о бесцельных прогулках до боли в ступнях и мозолей, о беседах до самой ночи и облачках пара, вылетающих изо рта из-за ночного холода. Хотела, чтобы все снимки из путешествий были сняты не потому, что Йеджи была обязана из-за блога, а для души. Ей куда больше хотелось потратить утро, распивая кофе с виски на балконе номера в отеле, а не на дорогу в Музей вина.       Хотелось, чтобы Йеджи тоже много фотографировала её, потому что любила.       Но всё это будет у неё ближе к концу путешествия в Париж, а пока что она сопровождала Йеджи во всех её запланированных мероприятиях и не жаловалась, потому что проводила с ней время. О большем она и мечтать не могла, пока мелькала на её фотографиях, пока она комментировала её посты, позволяя себе немного флирта, и пока подписчики Йеджи её тоже любили.       — М-м, вкусно, — блаженно простонала Йеджи.       Рюджин усмехнулась тому, что даже за едой Йеджи не могла оторваться от телефона. Наверняка, повара в кафе точно посчитают это оскорблением, но у той веская причина — работа. Вернее, хобби, превратившееся в работу. Теперь в путешествиях главным становилось не получение наслаждение, а интересные идеи для постов и вечная проверка уведомлений.       — Мне тоже нравится, — улыбнулась Рюджин, поедая свой лионский салат с гренками, копченым салом и яйцом.       Французские салаты — полноценное блюдо, которым точно можно наесться, так что она не переживала, что проголодается в ближайшее время. Хотя, будь её воля, она бы выбрала клубничный пирог, воздушный и нежный, потому что в целом любила десерты. Поэтому, наверное, и Йеджи она любила, за её ласковость, мягкость и приветливость.       За её лёгкость на подъём, наивность и веру в лучшее. За стремление увидеть всё прекрасное в этом мире, даже если это могло быть невозможно или маловероятно. За бархатный голос, взгляд, вызывающий трепет. Йеджи вызывала у Рюджин умиление и улыбку до самых щёк, и по-другому быть не могло.       Казалось, они, две подруги, уже вечность путешествовали: Йеджи вела блог, а Рюджин была с ней за компанию. И Рюджин всё эту вечность рядом с ней любила её. Вздыхала по ночам от чувств, поглощающих её целиком. Немного страдала по ночам, а потом расслаблялась под её касаниями и дружелюбными улыбкам наутро.       Так она и жила.       — Будешь пробовать? — наконец Йеджи отложила в сторону телефон. — Я себе брала луковый суп. А ты со мной салатом поделишься.       Рюджин знала, что Йеджи брала луковый суп, потому что не помнить маленькие детали о ней не могла. Ещё она знала, что та супы не любила ещё с детства, но ради французского божественного лукового супа делала исключения. Закусывать суп багетом или сырными гренками — её любимая часть.       Она умерла от умиления, когда Йеджи набрала супа в ложку и поднесла её ко рту Рюджин. Пришлось немного повозмущаться для поддержания образа: не со всеми она была такой сахарной и милой, а только с Йеджи. Суп ей понравился, особенно кстати была сладость от определённого сорта лука.       — Вкусно.       — И мне твой салат тоже понравился, — Йеджи наколола нарезанное яйцо на вилку и отправила его себе в рот, пока Рюджин отвлеклась на любование ей.       — Вкус у меня всё-таки есть, — подмигнула ей Рюджин.       Вкус есть: не зря ведь она влюбилась в Йеджи. В свою лучшую подругу, чёрт возьми. Хороший вкус у неё, может, и имелся, а вот удача — нет.       — Кстати, подписчики скучают по тебе: ты давно не мелькала на фото, — расплылась в улыбке Йеджи, и глаза Рюджин заблестели. Приятно, что кому-то она пришлась по душе. — Они хотят, чтобы я вышла в эфир, когда мы вечером пойдём к Эйфелевой башне.       Подписчики хмурое личико Рюджин замечали везде: и во влогах, и в постах, и в сторис Йеджи. Сначала они приняли её за туристку, попавшую в кадр, а потом Йеджи наконец познакомила официально аудиторию с Рюджин, написав о ней пост и выставив их лучшее совместное селфи. А ещё назвала её «самой лучшей подругой».       С тех пор аудитория полюбила Рюджин, хоть та и была почти что противоположностью улыбчивого солнышка Йеджи. Они выискивали её на фотографиях и радовались каждому её упоминанию в постах. Временами они выходили в эфиры вместе, но Рюджин не была настолько активной.       Как минимум потому, что видела много комментариев о шипперстве Рюджин и Йеджи, после чего её сердце расстроено билось. Она понимала, что дальше подруг они вряд ли зайдут, а пытаться она не хотела. Йеджи была слишком дорога ей, чтобы терять её.       — Что ж, тогда давай выйдем в эфир, но активничать я не обещаю.       Йеджи счастливо захлопала в ладоши.

***

      — Я всё ещё расстроена тем, что в том кафе в меню было пиво, но не было виски, — хмыкнула Рюджин. Это первое, что пришло в голову, когда её попросили рассказать о их перекусе, и, соответственно, первое, что она озвучила. — Кто в такую рань пьёт пиво?       — А кто в принципе пьёт виски? — отвечала Йеджи на возмущения Рюджин. — У него такой дымный вкус… Меня до сих пор передёргивает от воспоминаний о тех наших посиделках.       — Ты просто не распробовала вкус, — Рюджин скрестила руки на груди. — Тем более у настоящего виски разные вкусы. От сладких до фруктовых и так далее. Даже ореховый и шоколадный.       Рюджин ответила одно, но подумала о другом. Она тоже вспоминала один из их совместных вечеров, когда они отдыхали после тяжёлого путешествия и заодно праздновали его окончание. Рюджин уговорила Йеджи попробовать виски. Кажется, перед этим они выпили ещё и пиво, что было совершенно противопоказано.       Пиво и виски — плохое комбо, от которого быстро пьянеешь. А потом ещё наутро получаешь тяжелейшее похмелье. Тогда им было плевать, и опьянели они быстро. Рюджин совершенно снесло крышу и она даже была близка к тому, чтобы признаться Йеджи в давних чувствах и поцеловать её в губы.       Рюджин помнила, как мысли стремительно проносились в её голове, когда она заметила, как Йеджи скользила языком по нижней губе. Она мечтала о поцелуе с ней, но не о поцелуе со вкусом алкоголя. Со вкусом будущего похмелья и потере памяти о посиделках.       Поэтому Рюджин с тех пор пиво и невзлюбила, а мешать его с виски никогда в жизни не собиралась.       — О, о тебе написали «Моя любительница виски», — Йеджи, закусив губу и сощурив глаза, вчитывалась в комментарии эфира, быстро сменяющиеся. — Кажется, началась ссора. Все спорят, чья ты.       — Ребят, все мы знаем, чья я, — хмыкнула Рюджин и достала телефон из кармана джинсов. Зарядки на нём было мало, потому что про него она постоянно забывала, но на то, чтобы присоединиться ненадолго к эфиру Йеджи хватило.       За комментариями было тяжело уследить, но их общий смысл понятен. Помимо «Передай привет» или «Обожаю твой блог», или «Что насчёт поездки в Германию?» писали ещё и очень занимательные вещи.       «Она точно говорит о Йеджи. Камон, у неё щенячий взгляд, когда она неё смотрит. И это взаимно!»       «В смысле, они не встречаются? Но они же буквально женатая пара…»       «Я уверена, они вместе, просто не хотят это афишировать. Ребята, вообще-то счастье любит тишину».       «Если они не покажут нам поцелуй у Эйфелевой башни, то я перестану верить любовь. Париж — это город любви. Больше любви!!!»       Ситуация близилась к тому, что скоро аудитория Йеджи, растущая с каждым днём всё больше и больше, создаст фандом, начнёт придумывать название их пейрингу и писать по ним фанфики. А ведь Йеджи всего-навсего тревел-блогер, а Рюджин — её подруга. И от этого больнее.       — Так, давайте поспокойнее. Сегодня вы очень активные, — усмехнулась Йеджи, никак не упоминая комментарии. Даже на Рюджин не взглянула обеспокоенно. — Показать вам Эйфелеву башню?       «Хотим больше романтики!»       «Жду, когда ваша пара станет каноном».       «Эйфелева башня тоже неплохо… Но вы лучше!!!»       Рюджин поджала губы. Надо же, мало кого интересовала самая узнаваемая архитектурная достопримечательность Парижа. Ни ночное небо, усыпанное звёздами, ни огоньки города, погрузившегося во полумрак. Казалось, даже подписчики ждали их отношений больше, чем сама Рюджин.       — Тогда я показываю вам башню, — Йеджи переключила камеру с себя на башню, открывшуюся взору подписчиков. — Вот и Рюджин фотографирует башню на свою мыльницу.       — Не смей ничего говорить про качество фото. Мне нравится душевность.       — И плохое качество тебе тоже нравится, — фыркнула Йеджи. — Ребят, хоть вы ей объясните, что мыльницы — это прошлый век. Буквально!       Посыпались сообщения, подобные «Милые бранятся — только тешатся». У Рюджин невольно задрожали руки, и снимки вышли ещё более размазанными, хотя всё ещё душевными. Сердце пропускало удары, стоило ей заметить комментарии о их паре. Хотелось ей, чтобы всё это было реальностью.       Хотелось, чтобы ночные страдания и убивание по Йеджи не были за зря. Хотелось иметь возможность целовать её и снимать их милые прогулки на мыльницу. Хотелось как можно чаще видеть в постах Йеджи их переплетённые руки. Хотелось получать от её подписчиков радостные поздравления о том, что они наконец начали встречаться.       — Никто не сможет повлиять на моё мнение. Даже ты, — хмыкнула Рюджин и продолжила фотографировать Эйфелеву башню с разных ракурсов, не обращая внимания на толпы людей, попадавших в кадр.       «Даже ты. Ой, как это мило. Мнение Йеджи для Рюджин важнее мнения других».       «Никогда не видела пар милее их. Простите, подруг, которые упорно делают вид, что не влюблены друг друга».       Сообщения к прямому эфиру можно описать несколькими словами — море эмоджи сердец всевозможных цветов и остальные милые эмоджи. Не то чтобы Рюджин против, главное, чтобы Йеджи это никак не расстраивало. А с тем, что это лишь давало Рюджин лишнюю надежду, она справится.       Она уже вечность справлялась с этим. Переживёт ещё пару вечностей.       — Давай, ещё скажи свою коронную фразу.       — Скажу, — упрямо бросила Рюджин. — Я фотографирую только то, что люблю. Поэтому у меня много фото виски и тебя.       Рюджин сказала это невзначай, явно не планировав косвенно признаваться в любви. Она тысячу раз это говорила, но слушателем была лишь Йеджи, а не её большая аудитория. Оставалось надеяться, что из-за ветра её слова передались едва слышно и с помехами. Но подписчики зацепятся за любую возможность подвертить тот факт, что они вместе.       «Признание в любви от Рюджи есть. Ждём Йеджи».       «Если Йеджи не скажет, что любит её тоже, я лечу в Париж, чтобы надавать влюблённым дурочкам по шапке».       «Они реально ведут себя как женатая пара…»       — Даже сюда впихнула виски! — разочарованно буркнула Йеджи, и Рюджин вздохнула от облегчения: пронесло.       «Минус романтика…»       «Йеджи меня разочаровывает. Камон, они в городе любви!!!»       «Ладно, я беру свои слова назад. Йеджи будто не знает, что они с Рюджин женаты».       — Ребята, мне надо разобраться с этой любительницей виски. На сегодня всё, рада была пообщаться с вами, — Йеджи по привычке отправила воздушный поцелуй и завершила эфир.       Больше не было назойливых комментариев, только они одни и подсвеченная Эйфелева башня. Толпы туристов им не мешали, потому что, по ощущениям, мир сузился до них двоих. Рюджин вслушивалась в ритм сердцебиения и ловила на себе внимательный взгляд Йеджи. Наверняка, она размышляла над теми комментариями, потому что не заметить их было невозможно.       Было интересно, хоть раз смотрела ли Йеджи на Рюджин и думала о ней не только как о подруге. Может, в тот вечер, когда они мешали пиво с виски, она тоже хотела её поцеловать. Но «а что если?..» Рюджин мало интересовали. Сейчас она не видела в её глазах любви или желания, зато видела что-то непонятное.       — Надеюсь, тебя не расстроили те комментарии, — наконец Йеджи нарушила тишину между ними. Она заламывала пальцы и перебирала из одной ладони в другую телефон. Нервничала? Интересно почему.       Рюджин была близка к тому, чтобы зайтись в истерическом смехе, но сдержалась и позволила себе усмехнуться. Она переживала о том же самом. Но Йеджи бояться было нечего: её мысли были примерно того же содержания, что и комментария, а значит, она уже давно привыкла. Слишком много думала о Йеджи.       Слишком много мечтала и надеялась, даже если говорила, что «а может быть?..» её не интересовали.       — Всё в порядке, — кивнула Рюджин.       — Ты уверена? — в привычной манере переспрашивала Йеджи, не насытившись ответом «Всё в порядке». Будто чувствовала. Чувствовала, что Рюджин была согласна с каждым комментарием.       — Да.       — Точно?       — Боже, Йеджи, — фыркнула Рюджин. — Даже если я скажу, что нет, не в порядке, что ты сделаешь? Отмотаешь время назад? Долго мотать придётся.       Отмотать нужно до того момента, когда Рюджин окончательно и бесповоротно влюбилась в свою лучшую подругу Йеджи. Потом разъединить их, чтобы было больно от разлуки, а не от неозвученных чувств. Но никто из них не был в состоянии это сделать.       Рюджин поджала губы, бросив взгляд на Йеджи. Она выглядела как потеряный котёнок, который не знал, что сделал не так, но понимал, что где-то точно облажался.       — Прости, я просто…       — Почему ты сказала, что придётся долго мотать время назад?       Йеджи убрала телефон в карман брюк, настраиваясь на интересную беседу. Рюджин чувствовала, как внутри бушевал ураган чувств, который будет утихомирить не так-то просто, как взрывались вулканы эмоций.       — Потому что. Это неважно.       — Важно. Мы же дружим. Ты мне тоже важна, Рюджин.       Йеджи взглянула на Рюджин исподлобья с виноватым видом. Рюджин читала в её глазах немые вопросы «Что я сделала не так, чем обидела тебя?» Йеджи её не обижала. Жизнь обидела Рюджин, и в итоге она влюбилась в лучшую подругу, с которой шансов на отношения маловато. Если они вообще были.       — Именно, Йеджи. Ты мне тоже важна. Но уже давно дружишь только ты.       Между нахмуренными бровями Йеджи, ничего не понимающей, пролегла складка.       — А я давно люблю тебя. Поэтому те комментарии… Они не задели меня. Это мысли, с которыми я уже давно живу и к которым привыкла, — на одном дыхании говорила Рюджин. Поток слов лился из неё вместе с облачками пара, вылетающего изо рта. Парижская ночь холодна, но Рюджин жарко от всех обуревающих её чувств.       — Почему ты мне не сказала? — еле вымолвила Йеджи.       — Я намекала тебе тысячу раз, чёрт возьми.       Рюджин честно пыталась намекать. Постоянно касалась её, в объятиях вешаясь на Йеджи, как обезьянка. Напросилась путешествовать с ней и поддерживала в создании и ведение тревел-блога. Чуть ли не флиртовала с ней в комментариях под постами. Для кого ещё она много фотографировала Йеджи, приговаривая то, что снимала лишь то, что любит?       — Прости меня, Рюджин. Я правда была слепой. И глупой тоже.       — Да что уж там… Уже всё равно.       — Ещё не всё равно, — возразила Йеджи, явно нахватавшись упрямства от Рюджин.       Рюджин устало вздохнула.       — Почему думаешь, я взяла тебя путешествовать, а не кого-то другого? Почему веду эфиры с тобой и почему именно ты мелькаешь на фото в постах?       — Потому что я твоя лучшая подруга.       — Ты уверена?       От пронзительного взгляда Йеджи мурашки пробежались по всему телу.       — А может, я просто боялась потерять тебя? — Йеджи с каждым словом подходила к Рюджин ближе, сокращая расстояние между ними. — И поэтому называла тебя лучшей подругой.       На последнем сказанном слове Йеджи бросила последний взгляд на Рюджин, прежде чем слиться с ней в поцелуе. Её губы прижимались к губам Рюджин, и в этом не было никакой напористости, только мягкость и ласковые, нежные касания. Сердце, по ощущениям, и вовсе перестало биться.       — Я не думаю, что после этого нас можно считать лучшими подругами.       Рюджин даже не возмущалась в своей привычной манере. Кажется, вместе с Йеджи она окончательно забудет, что такое хмурое выражение лица, потому что после поцелуев с ней хотелось улыбаться шире Чеширского кота.       Целоваться рядом с Эйфелевой башней, как оказалось, вполне сбывающаяся мечта. Они же всё-таки в городе любви.