Шпинатовый суп

      Чонгук просыпается раньше будильника не по собственной воле — рядом с ним сидит малыш, дергая старшего брата за ворот футболки.       — Что такое? — альфа хмурится спросонья, трет кулаками глаза и широко зевает. Он не помнит, что снилось ночью — помнит лишь как уснул с телефоном в руке, прокручивая диалог с Чимином в бесчисленное количество раз.       Эта стерва никак не шла на разговор, а чонгуково мужское достоинство и гордое эго были уничтожены холодом омеги, которая после ошеломительных оргазмов буквально послала его.       Впрочем, чего еще от Пака можно было ожидать?       — Я хочу кушать, — малыш Боми дует губки, и Чонгуку приходится встать, чтобы наскоро умыться и спуститься с братом на кухню.       У него, как у каждого уважающего себя альфы, не было абсолютно ничего, чем можно было бы накормить ребенка. Несколько пачек чипсов, упаковка пива, забитая полуфабрикатами морозилка, да несколько коробок круп с мезозойской эры, которые даже не были открыты. Чонгук неловко чешет затылок и понимает, что сначала им придется идти в супермаркет, и только потом заниматься приготовлением завтрака.       В готовке он полный ноль, а будить Тэхена в такую рань было бы кощунством. Чонгук быстро собирает малыша для незапланированной прогулки, накидывает на плечи застиранную зипку, а в ухо вставляет наушник, чтобы по советам ютуба в кратчайшие сроки обзавестись базовыми знаниями в готовке.       — Ты, вообще, чего хочешь? — альфа зевает, когда они бредут с тележкой меж красочных стеллажей с хлопьями. Боми сидит смирно, не капризничает и не выпрашивает сладостей — тоже хочет спать, едва не клюя носом.       — Не знаю? — растерянно отвечает ребенок, потирая глазки маленькими ладошками.       Омежка выглядит таким несчастным, что сердце Чонгука обливается кровью: он кидает в тележку яйца, упаковку свежих огурцов, пачку с салатными листьями, сосиски и несколько видов хлебцев, чтобы можно было заменить хлеб, жирные чипсы и сладости.       Когда они идут обратно, Чонгуку приходится взять ребенка на руки: Боми тут же крепко засыпает, обняв брата за шею, и пускает слюни ему на плечо, сладко причмокивая.       Альфа не злится. Зато у него есть больше времени для того, чтобы начать заниматься делами.       Первым, что он хочет сделать: потренироваться у телевизора, пока Боми досматривает прерванные сны. Чонгук делает звук потише, хотя с первого этажа и так мало что слышно. Он раздевается до коротких шортов, стелет на пол коврик, а затем принимается разогреваться, чтобы нагрузить тело силовыми упражнениями.       Ему нравится, когда тело ноет от усталости, а мышцы гудят под разгоряченной кожей. Было бы в миллион раз приятнее, будь это усталость после секса, да только теперь Чонгук о нем думать не может, вспоминая стервозную рожу Чимина.       Эта ситуация явно не собирается покидать воспаленный мозг, и Чонгук искренне не понимает, что должен сделать еще, чтобы Чимин перестал вести себя, как заносчивая сучка. Вроде, и объяснил уже, что они с Тэхеном просто друзья, и даже выдавил из себя сухое извинение за этот гребаный суп, да только получил в ответ ровное ничего и морозильный холод, от которого мурашки бегут по коже.       Конечно же, он сразу все переслал Тэхену. Кто, как не омега, сможет лучше понять другую омегу?       Тэхена, однако, вся ситуация очень веселит. Он вдоволь проржался и ничего дельного не посоветовал — мол, исправляйся, да добивайся своей снежной королевы сам. Легче от его совета не стало.       А потому ближе к обеду, когда Боми накормлен, вымыт и занят игрушками, Чонгук принимает решение явиться-таки на вечеринку, которую устраивают в коттедже омеги с курса старше.       Чонгук никогда не посещал подобных мероприятий, он понятия не имеет, что на них нужно делать. Танцевать у диджейского столика? Соревноваться с альфами в бир-понге? Прыгать бездумно в бассейн, как в каком-нибудь американском фильме?       Или же найти стерву Чимина, чтобы зажать в темном коридоре с горячими поцелуями?       К вечеру Чонгук вызванивает папу, сообщая, что чуть позже привезет брата домой. Тэхен уже сидит в коридоре при полном параде, будто это не он отличник-друг, плетущий себе косички, а настоящая рок-звезда, в честь которой и затевается вечеринка. Яркий макияж, минимум блестящей одежды — Тэхен выглядит бесподобно.       Чонгуку приходится постараться, чтобы не ударить в грязь лицом, и без помощи омеги, конечно, дело не обходится. Оверсайз балахон сменяется черной тугой водолазкой, шею украшает какая-то серебристая цепь с крупными звеньями, а бедра идеально подчеркивают стрейч-джинсы, намеренно порванные производителями на коленях. Чонгук чувствует себя неуютно, он даже не помнит, откуда в гардеробе у него такая одежда. Возможно, ее покупал папа, возможно, дарил когда-то Тэхен.       Факт остается фактом — Чонгуку хочется скрыться в огромном черном бомбере, что он и делает, когда берет брата на руки и сажает в детское кресло его старенькой Ауди.       Машина досталась ему от отца. В то время они еще поддерживали приятельские отношения, да и Чонгук, чтобы водить, был слишком мал. Однако время не стояло на месте, постепенно все общение сходило на нет, а папа, вовремя оформивший все документы на ребенка, одним прекрасным утром спустился на завтрак, позвякивая ключами от оставленной ему машины. Небольшой бенто-тортик уже ждал Чонгука на столе — он только получил права.       Альфа захлопывает дверь, помогает устроиться Тэхену на пассажирском переднем (его воспитали джентльменом, если дело не касается Чимина), и выруливает с участка, чтобы отправиться вперед к своей судьбе.       Это, конечно, сказано громко, но Чонгук явно намерен во всем разобраться. Благодаря связям Тэхена он знает, что Чимин точно явится на тусовку, а уж там ему не отвертеться от разговора. Может, еще парочки оргазмов, кто знает…       У коттеджа уже шумно. Народ кучками разбросан по участку, над входной зоной висит цветастая гирлянда и большой самодельный плакат с нарисованным бокалом пунша. Клубничка, служившая украшением напитка, стилизована под милую девушку с пышными формами. Чонгук морщится от этой похабщины и не отходит от Тэхена, который уже ведет его поздороваться со своими подружками.       На самом деле, здесь не так плохо, если пригубить пару бокалов коктейля. Чонгуку суют в руки красный стакан, и он терпеливо ждет, когда Тэхен начирикается с другими омегами. Все, как на подбор, модельной внешности: Чонгук не помнит, где лучший друг с ними познакомился, но несколько лиц кажутся ему знакомыми. Высокий Сонхва, затянутый в тугое кроваво-красное платье, накручивает на палец смоляную прядь черных волос, оценивающим взглядом скользя по груди Чонгука, которую видно через расстегнутый бомбер.       Альфа на это никак не реагирует, продолжая с каменной миной уничтожать свой напиток. Его вежливости хватает на то, чтобы молча вытерпеть бессмысленный разговор о других омегах и сопутствующих им сплетен.       — Я так рад, что ты пошел сегодня со мной! Нужно будет поблагодарить за это Чимина! — Тэхен уже хорошенький: румянец на щеках из-за повышенного градуса в крови, сияющий взгляд и обкусанные губы. Он тоже пришел на охоту: где-то здесь обитает Юнги, и боже, дай ему везения, ведь Тэхен становится просто невыносим, когда старается добиться своей цели.       Сегодняшняя: сесть ему на узел, желательно с бонусом в виде отношений. На самом деле Чонгука забавляет омега — он-то знает, что даже под алкоголем Тэхену не хватит смелости заявить о столь грандиозных планах Юнги, но какой он друг, если не поддержит его?       И вот они, размягченные пуншем, сидят во дворе на качели, наблюдая со стороны за происходящим.       Спокойствие разбивается хлопком двери подъехавшего автомобиля. Чимин со своей свитой таких же напомаженных омег идет внутрь дома в сопровождении какого-то альфы. Зубы Чонгука едва не скрипят от той силы, с какой он стискивает челюсти.       — Чонгук, только без глупостей, хорошо?       Он Тэхена уже не слышит. Встает с качели и снимает с себя бомбер, заботливо укрывая плечи Тэхена теплой тканью. От нее пахнет мускусным одеколоном и совсем немного альфьими феромонами.       В доме душно. Открытые окна совсем не помогают, поэтому Чонгук протискивается меж пьяных тел, утирая лоб тыльной стороной ладони. Где Чимин может быть?       Ответ находится быстро: на первом этаже в большой гостиной на расставленных в квадрат диванах сидят омеги и некоторые альфы из футбольной команды. Человек, который вел Чимина под руку, пьет пунш рядом с ним. Он не выглядит заинтересованным, пока омеги обсуждают, во что хотят поиграть. Чонгук мешается с толпой и занимает место у стены в затененном участке.       Долгие споры не приводят к результату: кто-то включает караоке и достает микрофон, и омеги по очереди поют попсовые песни, беспощадно путая слова и хихикая.       Чонгук не сводит глаз с Пака. Тот выглядит так, будто пришел не на студенческую вечеринку, а светский прием: идеальные локоны золотистых волос, коралловая помада, которую хочется стереть своими губами, и белое платьице, которое Чон обязательно снимет с этой мягкой фигуры. Чонгук видит, как пухлые бедра растекаются по дивану, как нежный животик складкой ложится под массивной круглой грудью.       Альфа туго сглатывает, вспоминая, как прекрасно взвешивать в руках эти греховные сиськи.       Возбуждение теплым узлом затягивается внизу живота. Чонгук, точно хищник, ждет подходящего момента, чтобы напасть. И он настает, когда Чимин, извинившись, встает с проклятого дивана и идет в сторону кухни за добавкой пунша.       Чонгук не заставляет себя ждать. Он двигается тихо, не торопится и не выдает свое присутствие. Чимин, напевая под нос мотив играющей из колонок песни, набирает черпаком алкоголь и льет себе в стакан, не забывая добавить немного забродивших ягод.       — Клубничный вкуснее.       Омега вздрагивает и проливает мимо, зашипев от того, что липкая жидкость попадает на пальцы. Он трясет ладонью и морщится, тут же оскалившись.       — Какого черта ты здесь забыл?       — Вот этого, в платье белом, — Чонгук подбородком указывает вперед, аккурат туда, где стоит омега. Тот закатывает глаза и вытирает руки салфеткой, намереваясь сбежать.       — Дай пройти, — шипит Пак, подойдя вплотную к альфе. Они стоят в проходе, и альфа, обернувшись, оттесняет Чимина внутрь, прикрыв дверь.       — Почему не отвечал на сообщения?       — Потому что ты придурок, — шипит омега, — дай пройти.       — Сначала поговори со мной.       — Не о чем нам разговаривать!       Чонгук тяжело дышит. Чувствует, как в груди снова распаляется пожар раздражения, но старается удержать внутренних демонов в узде. Хорошо, что он успел выпить, иначе этот проклятый пунш точно остался бы в волосах стервозной красотки.       — Я не встречаюсь с Тэхеном.       — И что? Мне какая разница, с кем ты встречаешься?       Чимин ерничает и дергает своими точеными плечиками. Видно, что тоже зол, только непонятно, на что. То ли на Чонгука и его непрошибаемую упертость, то ли на самого себя за то, что снова чувствует щекочущее под кожей возбуждение.       Чимин никогда не видел альфу таким. Обычно его массивное тело спрятано за несколькими слоями бесформенной ткани, но то, что он видит сейчас… Это привлекает его. Его и его глупую омегу, которая уже готова вилять перед альфой поднятым хвостом, лишь бы дать обнюхать себя и горячо поцеловать в шею.       Изменения ощущает и Чонгук. В воздухе сквозит сладкими феромонами, которые мешаются с его собственными, и приглушенный свет делает все интимнее в несколько раз. Неоновая подсветка под верхними ящиками гарнитура розовым свечением очерчивает мягкое лицо скалящейся омеги. Чонгук склоняется ниже, а голос его становится на несколько тонов глубже.       — Сколько раз мне нужно трахнуть тебя, чтобы ты сдался?       — Твой член столько не выдержит.       Чимин трепещет, дышит через раз и прикусывает губу, когда альфа носом собирает с его шеи ягодный аромат. Все становится хуже, когда сквозь перманентный шум из-за двери Чимин слышит глубокий грудной рокот Чонгука. Тот тихий, размеренный, но явно обещающий продолжение.       Чимин кожей ощущает чужое желание, а потому нещадно мокнет, чувствуя, как его жалкая киска становится слабой в предвкушении крупного члена. Она плачет, истекает слизью и пульсирует вокруг пустоты, делая запах омеги еще ярче.       Чонгук не глупый парень. Руки его, крупные ладони, увитые венами, по-свойски ложатся на тонкую талию и мнут мягкие бока. Правая скользит ниже, к самому подолу платья, чтобы забраться под него и оценить бархат толстых ляжек, которые Чимин чуть расставляет для удобства. Он молчит, позволяет руке альфы потрогать его мокрую киску через белье, смять и погладить, а сам чуть расслабляется, грудью опираясь о Чонгука.       Получив зеленый свет, альфа осторожно отодвигает промокшую ткань в сторону, чтобы подушечками пальцев собрать соки омеги, втирая их в половые губы. Он уже собирается проникнуть внутрь, только звук отворяющейся двери заставляет его отступить. Чимин, краснея щеками, поправляет одежду и отходит чуть в сторону, пока Чонгук, потерявший всякий стыд, показательно облизывает мокрые пальцы и ухмыляется, пока омега толкает его в плечо.       Помешавшему студенту нет никакого дела до того, кто и чем тут занимался. Он выходит так же быстро, как пришел, захватив с собой несколько стаканов алкоголя.       — Мы не договорили, — Чимин хмурится на слова альфы, явно не понимая, о чем речь, — с ней, — Чонгук кивает омеге между ног, на что тот снова закатывает глаза. Он расстроен из-за того, что их прервали, но искренне надеется, что Чонгук что-то с этим сделает. Не бросит ведь он тут его одного?       Однако альфа действительно идет к выходу. Пока Чимин успевает послать ему в спину сотню проклятий, Чонгук оборачивается и спрашивает:       — Идешь?       Этого хватает, чтобы не швырнуть в глупого альфу стакан с пуншем. Чонгук пропускает омегу вперед, придерживает около себя за талию, и ведет на второй этаж. Он уверен, что здесь наверняка есть свободные комнаты, которые не успели занять парочки. Одна из таких зазывает любовников приоткрытой дверью.       Внутри неоновая подсветка и одноместная узкая кровать. Чонгуку все равно на ее наличие — приспичит, он Чимина трахнет и у стены, и на весу, лишь бы вытрахать всю спесь из этой маленькой стервы.       Омега заинтересованно подходит к высокому стеллажу с различными фигурками и пухлыми книжками манг. Чонгук не торопится, не настаивает на быстром соитии: у них впереди целая ночь, за которую он успеет несколько раз обкончать это белое платьице.       Пристроившись сзади, альфа обнимает Чимина за талию, ощупывая ладонями мягкий живот, который тот инстинктивно втягивает. Ладони ползут выше к пухлой груди, мнут тяжелые сиськи и сползают на бедра, задирая юбочку выше. Омега берет в руки коллекционную фигурку фанко-поп какого-то мстителя и мелко вздрагивает, когда горячие губы целуют куда-то в затылок.       Чонгук умеет соблазнять. Знает, как трогать омегу, чтобы та потекла еще сильнее. Чимин снова расставляет ноги пошире, чуть прогибается в спине, чтобы ягодицами ощутить вжимающийся в задницу каменный стояк альфы. Он бы с радостью отсосал, но Чонгук все еще не прощен за шпинатовый суп у него в волосах.       — Такой мокрый, — жарко шепчет альфа, длинными пальцами растирая пухлую киску. Он слышит, как та чавкает из-за обилия смазки, и снова убирает мокрую ластовицу в сторону, чтобы ввести внутрь безымянный и средний. Прикрыв глаза, омега опирается о стеллаж и тычется лбом в одну из полок, наклоняясь вперед. Дыхание становится сбивчивым, глубоким, а прогиб более низким, из-за чего Чонгуку становится удобнее трахать омегу рукой.       — Отлижи мне, — требует омега, когда пульсация клитора становится болезненной. Он хочет сам опустить дрожащую ладошку вниз, но ему, извращенцу, нравится дразнить себя. А потому он полностью доверяет свое тело альфе, который нагло вытирает пальцы о его белое платье и садится сзади на колени.       Вид, который предстает перед Чонгуком, заставляет рот наполниться слюнями. Альфа туго сглатывает и закидывает подол платья на поясницу омеги, чтобы полноценно оценить безобразие, которое творится у того между ног. Ниточки смазки тянутся от бедер к пизде, половые губы блестят выделениями, а щелка, растраханная пальцами, так и манит альфу к поцелую. Чонгук тянется к ней навстречу и лижет языком горячую киску, вцепившись пальцами в мясистые бедра.       Он тискает их, мнет до синяков и разводит ягодицы в стороны, буквально вгрызаясь ртом в сочащуюся вагину. Лакает смазку, давит носом на вход и всасывает в рот клитор, языком щелкая по горячему уплотнению. Чимин тонко стонет и раздвигает ноги сильнее, буквально усаживаясь на лицо альфе.       Комнату быстро заполняют перемешанные феромоны. У Чимина от них кружится голова, а тело горит так сильно, что легкое платье, будь оно неладно, начинает мешать.       — Блять, — тихий стон тает в шумном дыхании. Чимин заваливается на полку и сносит с нее несколько фигурок, которые валятся на пол, но ему совершенно плевать на судьбу Железного человека и Халка. Пока Чонгук поедает его киску, плевать на все, что происходит вокруг.       — Повернись, — Чонгук похлопывает омегу по ягодице, облизывая красные губы. Сам он садится на задницу и ложится перед Чимином на спину, поманивая того жестом ладони.       У омеги перед глазами муть. Чонгук на полу выглядит просто бесподобно в этой своей водолазке, которую хочется разорвать и впиться в мышцы груди болючими укусами.       Чимин трахнет его. Сначала объездит лицо, а затем сядет на крепкий стояк, выжав из него всю сперму до последней капли.       Задрав платье, Чимин без раздумий садится Чонгуку на грудь, пачкая черную ткань выделениями. Он ерзает в попытке добиться стимуляции клитора, а когда тот прикасается к холодному металлу цепи, коротко взвизгивает, пытаясь уйти от контакта.       Чонгук не дает. Держит крепко за ляжки и давит сильной рукой на поясницу, заставляя омегу вжаться пиздой в его украшение. Опустив поплывший взгляд, Чимин смотрит прямо в чужие глаза, начиная раскачиваться на груди альфы. Подвиливая бедрами, он чувствует, как крупные звенья массируют клитор и разлепляют распухшие половые губы, побуждая омегу скорее взобраться Чонгуку на лицо. Хныча, омега вжимается киской в чужой рот, удерживая голову альфы за волосы. Он самостоятельно трется о его губы и подбородок, трясется, когда крупный нос проезжается по клитору, и стонет, когда горячий язык забирается в пульсирующее нутро.       Платье насквозь мокрое. Оно липнет к коже, стискивая движения, но омежка упорно трахает себя чужим ртом, катаясь на грязном языке альфы, точно на члене. Чонгук придерживает его за бедра, дышать под сползшей юбкой становится практически нечем, а потому он, громко рыкнув, опрокидывает Чимина на пол, раздвигая его ноги в стороны. Пизда красная и воспаленная. Блестит в неоновом свете слюной и жирной смазкой, которая перепачкала толстые губы и ноги, соблазняя Чонгука снова приникнуть к промежности. Он сосет клитор вожделенно, дразнит пустую дырку и добавляет пальцы, прикусывая сбоку от щелки.       Чимин задыхается. Извивается на полу и хнычет плаксиво, чувствуя, как горячие слезы бегут ко взмокшим от пота вискам.       — Я сейчас кончу, — пищит омега, зажав голову альфы толстыми ляжками. Тот что-то мычит и усиливает давление, растирая пальцами клитор в бешеном темпе.       Взвизгнув, Чимин кончает Чонгуку на лицо, чувствуя, как горячая жидкость орошает его ноги и трусики. Движения настырных пальцев не прекращаются, Чонгук дрочит истекающую пизду сквозь оргазм, из-за чего стоны омеги переходят в крик.       Довольный, Чонгук снова утробно рычит, наскоро расстегивая ремень узких джинсов. Стянув их до середины бедра, альфа поднимается на руках над распластанной по полу омегой, придерживая горячий мокрый член пальцами. Погладив головкой пизду, Чонгук одним слитным движением заполняет пульсирующую киску омеги, глотая новые крики кусачими поцелуями.       Альфа трахает его с двух сторон, насилуя рот языком, пока каменный орган таранит Чимина в пизду.       Он не дает передышек — движения сильные и глубокие, скорость лишь нарастает, пока альфа прислушивается к похабным звукам. Киска чавкает и снова течет, брызжет ему на лобок горячей кончой, пока его тяжелые яйца бьются об обоссаную промежность. Чимин рыдает на его члене и скулит, едва соображает, где он находится, пока слабые руки пытаются освободить сиськи из лифа платья.       Чонгук не церемонится — грубо сдергивает ткань вниз, слыша характерный треск, и сразу же накрывает ртом правый сосок, оттягивая его со чпоком. Руки мнут жирную грудь до боли, тискают и снова тянут ко рту, чтобы пометить эту территорию красными метками. Омега визжит, чувствуя, как нежная кожа покрывается засосами, а бедная пизденка горит от сумасшедшего ритма. Его ебут, как последнюю шлюху, грубо вжимая в пол, и когда над ухом слышится рык альфы, Чимин снова плачет, обнимая Чонгука за шею.       Движения отработанные и четкие — для удобства Чонгук обхватывает шею Чимина ладонью, чтобы иметь точку опоры, и ускоряет долбежку, чувствуя, что омега снова кончает ему на член. Ухмыльнувшись, альфа сдавливает хрупкое горло сильнее, чуть приподнявшись. Глаза омеги закатаны, а пухлый рот распахнут, точно у рыбы, которую выбросили на сушу. Прекрасное зрелище. Потекшая косметика, кристальные слезы и слюни, стекающие с уголка рта.       Чонгук усердно трахает эту сучку, придушивая, пока конча продолжает сочиться ему на лобок.       — Такая ты стерва, — рычит хрипло Чонгук, наполняя жадную пизду членом, — ты кончишь сегодня так много, что собственное имя забудешь.       — Да, альфа, — согласно скулит омега, удерживая скачущие от ебли сиськи. Чонгук хмурится и одергивает тонкие руки Чимина, звонко шлепая одну из грудей. Тот воет и хнычет, а пизда пульсирует сильнее, с потрохами сдавая то, что ему понравилось. Альфа довольно рычит и снова шлепает омегу по сиське, не прекращая толкаться в хлюпающую пизду каменным членом.       Держаться становится невыносимо. Чонгук снова давит Чимину на горло, трахает его, как последнюю шлюху, вдалбливает в твердый пол, пока омега не превращается в отупевшее месиво вожделения, похоти и распутства. Сил хватает на жалобный скулеж, пока он снова ссытся от очередного оргазма, а изнутри его заполняет горячая сперма.       Чонгук кончает долго и тяжело — толкается из последних сил глубже, заливает пизденку кончой, отпуская, наконец, покрасневшее горло. Чимин хрипит и жадно глотает воздух, хнычет и плачет от того, насколько ярким был последний оргазм. Кажется, он попал на небеса.       Чонгук выскальзывает из омеги до того, как распухающий узел сцепил бы их на неопределенное время. Альфа валится рядом на пол, чтобы передохнуть и прийти в себя.       — Я трахну тебя еще раз, — обещает он, зачесывая мокрые волосы назад.       Чимин тихо кашляет и трет саднящее горло, не в силах даже повернуть головы.       — Я хочу в туалет.       Чонгук мягко улыбается и встает с пола. Заправляет опавший член в трусы, застегивает джинсы, а затем с удовольствием смотрит на то, что сотворил с Чимином минутами ранее. Наклонившись, он помогает ему сесть, придерживая под спину, а затем берет на руки, чтобы поставить ослабевшую омегу рядом с собой. Чимин тут же льнет к его боку. Тычется лицом в грудь и еле держится, пока альфа заботливо снимает с него мокрое платье и уничтоженное белье. Мороз проходит по коже мурашками, но когда Чонгук снова берет его на руки, становится тепло. То ли от осознания, что о нем так заботятся, то ли из-за горячего тела рядом.       В смежной с комнатой ванной Чонгук садит омегу на тумбу. Мочит полотенце и вытирает поплывшую на лице Чимина косметику, а затем помогает устроиться на унитазе, пока сам моет руки и брызжет водой на лицо.       Омега Чонгука совершенно не стесняется — явно не после того, что между ними обоими произошло. Обтеревшись, они возвращаются в комнату, где Чонгук снова смотрит на несчастную одноместную кровать. И понимает, что даже если они захотят, спать тут будет совершенно невозможно.       — Иди сюда, — альфа снимает, наконец, водолазку, швыряя ее в сторону, и садится в угловое кресло возле окна, в которое видно все что, происходит на улице. Ничего необычного — студенты отдыхают, развлекаются и целуются.       Чимин взбирается на бедра к Чонгуку и ложится ему на грудь, очаровательно причмокивая губами.       — Давай начнем встречаться, — снова пробует начать разговор альфа, поглаживая омегу по тонкой спине. Он выводит кончиками пальцев узоры, спускается ниже к покрытым синяками бедрам, оглаживая каждый сантиметр бархатной кожи. Чимин млеет под ласками, лениво целуя альфу в шею.       — Нет, — просто отвечает он.       Чонгук шумно выдыхает и цокает языком.       — Почему? — терпеливо спрашивает альфа, сминая ягодицы омеги сильнее. Это побуждает омегу начать ерзать на крепких бедрах, а вожделение крепнуть внизу пухлого живота.       — Потому что ты говнюк. Ты испортил мне кашемировый свитер.       — А ты стерва.       — Ну и зачем тебе встречаться со стервой?       Чонгук усмехается и опускает руку между ног омеги. Трогает уставшую киску, мнет пальцами и гладит толстые губы, вжимая средний меж них. Тот аккурат касается клитора, и Чимин снова пропускает вдох, тихо застонав альфе на ушко. Ноги ожидаемо раздвигаются в стороны.       Вопрос остается без ответа. Чонгук снова расстегивает брюки, достает тяжелый налившийся член наружу, уложив его на ставшую мокрой пизду.       — Прокатись на нем, — шепчет омеге на ухо, надавливая ладонью на поясницу.       Чимин тут же вжимается киской в стояк, пачкает его выделениями и скользит так хорошо и плавно, что тонкие стоны срываются с обкусанных губ. Он думал, что больше не сможет, но вот его вагина снова пульсирует и требует внутрь член.       Приподнявшись, омега насаживается на мокрый ствол, облегченно выдохнув от наполненности. Ему нравится, когда пизда растянута вокруг толстого члена, нравится, как тот давит на стенки влагалища, как скользит внутри плавно и медленно, позволяя насладиться неспешными ласками. Чимин двигается лениво: выводит бедрами восьмерки, раскачивается взад-вперед, трется клитором о щетинистый лобок альфы, тихонько постанывая от наслаждения. Животик и сиськи трясутся от малейшего действия. Это завораживает Чонгука, он берет в руки грудь и сжимает пальцами жир, облизывая по очереди острые соски. Увлеченный, он всасывается в правую сиську, кусает и сосет, будто пытаясь добыть молоко.       Чимин хнычет от ласки и пытается двигаться быстрее, но слабое тело отказывается слушаться.       — Держись на коленях, я сам, — шепчет альфа, чуть спустившись в кресле.       Он берется за бедра омеги, сжимает толстую задницу и принимается вбиваться в хлюпающую пизду самостоятельно, ускоряя ритм фрикций. Член идеально скользит внутри — смазка капает Чонгуку на лобок, растягивается нитками между их телами и пенится из-за быстрых движений. Шлепки влажной кожи становятся громче, интенсивность — глубже. Чонгук снова трахает омегу с силой, намотав на кулак золотистые волосы. Удерживая Чимина за голову, альфа грубо рычит и трахает его быстро, беспощадно и жестко, доводя до сорванных криков и севшего голоса.       Чувствуя, что омега вот-вот кончит, все резко обрывается, заставив того скулить от разочарования. Чимин хнычет и смотрит на Чонгука нахмурившись, пока альфа, подхватив его под бедра, несет к запертой двери. Она хлипкая и явно будет шуметь, если трахнуть Чимина, прижав его к ней. Именно это Чонгук и собирается сделать.       Устроившись поудобнее, Чонгук подбрасывает омегу выше, а затем врывается в горячую киску вновь, втрахивая ее в несчастную дверь. Та ходит ходуном, стучит, еле держась на расшатанных петлях, и явно сообщает о том, чем заняты люди за ней. Чонгук громко рычит, распаляется и срывается на бешеный темп, заливая пизду новой порцией семени. Он снова не дает узлу окрепнуть, покидая тело омеги быстрее, чем тот сформируется.       После бесчисленного количества оргазмов Чимина моментально клонит в сон. Он валится Чонгуку на грудь, и тот, подхватив ношу удобнее, относит утомленное сексом тело к кровати.       На ней места совсем нет — хватает только омеге. Поэтому альфа, позаботившись о гигиене любовника, устало валится в то самое кресло, краем глаза наблюдая за тем, что происходит на улице. Улыбка расплывается на лице Чонгука сама собой, когда он видит Тэхена в своем черном бомбере, а рядом с ним того самого альфу. Это последнее, что запоминает Чонгук перед тем, как погрузиться в царство Морфея.       Когда его будит кто-то из ребят, Чимина уже нет в комнате. Ни его, ни его белого опороченного платьица.