Алеф

Эрнест Только когда проснулся, я смог осознать, что спал. Не просто пребывал в полуобморочном состоянии, а прямо спал. И тело, неожиданно, почти не болело. Словно в миг стало намного легче. Настороженный такими ощущениями, я быстро открыл глаза. В моей камере никого не было. Я выдохнул. Объяснение моему улучшеному самочувствию просто. Меня подлечили. Смотря на свои руки, и ноги, да и вообще.. Смотря на всё свое тело, я не смог не оценить собственную схожесть с мумиями из пустынь. Они действительно меня забинтовали. И кажется, даже чем то помазали. Неужели ослушались приказал своего любимого господина «Не трогать»? Я быстро закрыл свою усмешку руками. Блять. Теперь у меня сраные рефлексы, да? Несмотря на все попытки храбриться, руки постоянно дёргались, пытаясь прикрыть собственный рот, стоило мне хотя бы немного приподнять его уголки. Омега действительно вдолбил в меня это правило. Ему не нравится, когда я усмехаюсь. Не нравится, не нравится, не нравится. Я инстинктивно дёрнулся, когда дверь открылась, но это зашёл не он. Всего лишь дворецкий. Этот бета обычно ничего плохого не делал, как раз наоборот; кормил, лечил. Однако, в этот раз, в его выражении лица, что-то заставило насторожиться. — Вставай. Ты переезжаешь. — от его, до странного холодного голоса, по спине пошли мурашки. — Куда? — глупо вырвалось изо рта, хотя я и не хотел ничего отвечать. — Наверх. — ещё одна волна мурашек прошлась по спине, в этот раз от осознания. — Наверх? Неужели «хозяин» так расщедрился? Подобрел? Позволит мне, челяди, сидеть наверху? — я до боли сжал руки, которые так и рвались прикрыть улыбку. Это даже не усмешка! Пусть и с иронией, но простая улыбка, чёрт возьми! Дворецкий не ответил, лишь скривился. На выходе из камеры стояло двое омег. Они подавляли своим запахом, душили, похуже ошейника, и совершенно путали мысли. Считай, мне можно дать медаль, за то, что не упал сразу же, а устоял на своих больных ногах. Хотя ни ног, ни тела я теперь не чувствовал. Просто шагал, куда направляли чужие цепкие руки, хотя бы не дававшие моему безвольному телу биться об углы и другие поверхности. Когда очнулся от навождения, я уже был в огромной, по сравнению с прошлой, комнате. Она была роскошной, поистине аристократичной. В таких я не был никогда, даже до своего похищения. И самое главное, тут были окна. Окна. Целых два. Не задумываясь больше ни на мгновение я быстро подошёл к одному из них. Какие-то наружние решётки, или даже толстые, прозрачно-голубые стёкла, никак не могли помешать солнцу обволакивать моё тело, слепить глаза своим жёлтым светом. Сколько я пробыл в том подвале? Несколько недель? Месяцев? Казалось, это продлилось вечность. Вечность в одинокавых, тошнотворно-серых стенах. И всё это время, я не мог видеть этого яркого небесного светила. Тепло. Внезапно я почувствовал то, что не чувствовал до сих пор, но что, очевидно, было со мной. Холод. Я продрог до костей в этом подземелье и никакое одеяло не могло согреть практически голое тело так, как солнце. Пусть и за оконным стеклом. *** Слуги ничего не говорили. Ничего не объясняли. Еду стали приносить чаще. За три дня уже шесть раз. Неужели хозяин и правда подобрел? Верилось слабо, но верить хотелось. Лееять глупую, наивную надежду.. Я снова дёрнулся, сидя на мягкой кровати, когда дверь открылась. В этот раз это было совсем небезосновательно, потому как в дверях стоял он. Омега. Хозяин. — Эрнест, как ты? — он выглядел странно, хотя на самом деле, единственное, что пропало — это его садисткая улыбочка. Руки сами дернулись прикрыть рот. — Всё.. Нормально, хозяин. — совсем не хотелось спугивать его спокойное настроение. Возможно, стоит даже задобрить его ещё сильнее? — А почему Вы поместили меня в эту шикарную комнатку для аристократов? Задобрил, блять. В этот раз и правда закрыл рот руками. Не из-за тупой ухмылки, которая уже давно стала просто защитной реакцией, а из-за своего длинного языка, который столько раз мешал мне рядом с этим омегой. — Потому что захотел. — я совсем не заметил, как омега оказался так близко. Поэтому дёрнулся. Только поэтому. Это странно. Он так близко, а подавляющего, омежьего запаха, который постоянно летал вокруг него, я совсем не чувствую. Только что-то приторно сладкое и мягкое, как зефир. Он всегда пах чем-то сладким? Никогда бы не подумал. — Хватит принюхиваться. — я дёрнул голову вниз и быстро отпрянул, до боли от заживающих ран, когда он протянул руку к моему лицу. Это плохо. Не надо его злить, когда всё идёт так гладко. — Простите, хозяин. — с усилием я снова придвинул к нему голову, даже нашёлся и потерся об его руку. Я старался двигаться как можно мягче и плавнее, но не слишком медленно и скучно. Ему нравилась инициатива и я стал питать надежду, что моя выходка также покажется ему забавной, и хозяин не станет наказывать из-за непроизвольной реакции тела. Очень зря. Когда я подумал о том, что бы посмотреть на его выражение лица и поднял голову, сразу же захотелось сжаться. Безумно чёрные глаза смотрели на меня абсолютно холодно, а запах омеги стал стремительно сгущаться, его рука, об которую я так усердно тёрся, замерла в воздухе, никак не двигаясь. Стало смешно, что я пытался что-то сделать, что бы задобрить этого жестокого человека, но отступать было уже поздно. Что ему не понравилось? Возможно, инициативы было слишком мало? Надо было взять в рот его пальцы, или сразу потянуться к ширинке на его дорогих штанах? Или, сегодня он вообще не был настроен на какую-либо инициативу от своей игрушки, и ему хотелось поиметь не милого и тупого зверька, а бездумную куклу? Притворяться таковой я ещё не научился. Ухмылку снова пришлось прикрыть руками, сильно вцепляясь в лицо пальцами. — Всё нормально. Успокойся, Эрнест. — тяжёлый омежий запах снова отпустил и даже стал каким-то расслабляющим, сонным. — Я просто хотел проверить, как твои раны. — он странно улыбнулся. Не по-садистки. Не так, какой я привык видеть улыбку на его лице. Глаза слипались. Нет, нет!. Перед этим омегой точно нельзя засыпать. Бороться со сном было сложно. Он обволакивал своим присутствием, окружали, и медленно, не торопясь убаюкивал. Показалось даже, что хозяин не против того, что я сейчас засну.