Всегда розы

      Утро выдалось мучительным. Столас не понимал, как яркое солнце могло так сиять, раздражая его разбитое сердце. На душе скреблись бесы и совсем отсутствовало настроение для приёма завтрака. Хлопья, разбухшие в молоке, вызывали отвращение и тошноту.       — Убери их, — приказал принц Гоэтии своему слуге. Тот повиновался и на столе остались лишь ладони Столаса и ваза с одинокой алой розой.       Роза медленно увядала, как и сердце принца. Демон чувствовал боль в сердце, смотря на неё, до которой никому, кроме него, нет дела.       Так же он ощущал и свои чувства.       Никому, кроме него самого, нет дел до его чувств. Даже один харизматичный имп игнорировал их чаще, чем свои телефонные звонки. А ведь Столас готов пойти на многое ради него.       Будучи вместе целых три года, возлюбленные находились в нормальных отношениях лишь полтора года. И часто ссорились. И не важно, что по мелочам.       Столас очень любил Блица, своего маленького и шустрого беса, но тот вечно бесился, когда принц пытался привить ему манеры, правила этикета и подарить парадную одежду. Столасу казалось это логичным: так Блица можно познакомить с вышестоящими чинами, добиться его повышения в кругу бизнеса, но этот непокладистый демон…       Блиц относился ко всему, как к подачкам. Он называл Столаса скучным и лицемерным, не пытаясь понять его истинных намерений. И лишь извиняясь, показывал смирение и понимание.       И так по кругу. День за днём. Ссора за перемирием.       Вздохнув, Столас лениво взял в руку розу и начал её ощипывать, на манер людей, которые страдали от неразделённой любви.       — Любит? — спрашивал. — Не любит, — утверждал.       И так с каждым лепестком.       В «любит» сквозила неуверенность, а в «не любит» обречённая вера.       — Не любит.       Блиц находчивый, верный и смешной. Но именно он вспыльчив, груб и отталкивает проявления нежности.       Они вместе уже три года. Но они редко могут о чем-то поговорить. Слишком разные.       Слишком…       — СТОЛАС, ТВОЮ ПЕРНАТУЮ МАТЬ…!       Принц Гоэтии вздрогнул, когда услышал родной голос. Обернувшись, он увидел Блица, едва способного удержаться на закрытом окне. В зубах он держал десяток вырванных роз и криво улыбался.       И как он только мог так спокойно разговаривать с ними во рту? Магия бывшего циркача, не меньше!       Столас тут же вскочил со стула, чтобы открыть возлюбленному окно и впустить в дом.       Блиц, отплёвываясь от шипов роз, вспыльчиво гаркнул на принца, вновь напоминая последнему о частой причине их ссор.       — Сколько раз я тебя просил не закрывать это чертово окно! — ругался бес, чуть ли не плюясь кислотой.       Столас устало вздохнул, понимая, что спорить сейчас бесполезно. Когда Блиц приходил извиняться, то становился ещё более невыносимым, чем обычно.       И это, до странного, всегда нравилось Столасу.       — Я предлагал тебе заходить через обычную дверь.       — Ещё чего! А как же романтика? — фыркнул Блиц, будто являлся самым романтичным демоном на свете. — На, держи!       Столас огорченно принял цветы, осознавая откуда они взялись. Его клумбы. Блиц даже не удосужился сходить в магазин и выбрать. Вырвал первые попавшиеся и…       — Прости, всё никак не запомню какие твои любимые, — извинения удивили Столаса. Блиц казался напряженным и взволнованным, со своими бегающими глазами и порозовевшими щеками. — Вот и решил сорвать с клумбы. Сам же их растишь, значит и любишь.       Злость в миг улетучилась, оставляя вместо себя лишь очарование. Столас удушливо сглотнул, принимая цветы. Ничего, он вырастит новые, а эти — пусть вянут, раз Блицу так хочется.       — Что-то ещё, Блици? — Столас улыбнулся, замечая, как плечи демона расслабились от его любимого прозвища. Так принц Гоэтии дал понять, что простил, что больше не собирался ссориться.       Смотреть на помятого Блица — сплошное удовольствие и соблазнение. Столас едва вспомнил причину их ссоры: кажется, Блиц снова решил подглядеть за парочкой своих женатых коллег, а не побыть немного с ним.       Да, это определенно очень обидно.       — Блять, — Блиц привлек к себе внимание самым простым способом: выругался, встал на одно колено, начал вертеть руками в своем кармане и яростно кричать проклятья.       — Тупая молния! Да поддавайся ты уже!       Столас, предчувствуя неминуемое, затаил дыхание, внутренне содрогаясь от смеха. Его бес такой милый, когда злился! То, что он увидел, стало решающим ударом по его сердцу.       — Короче, Курочка моя… ты это… бля, — замявшийся Блиц, так редко говоривший что-то нежное, протянул ему, принцу Гоэтии, алую коробочку с обручальным кольцом. — Выходи за меня, иначе я выйду в окно!       Блиц говорил серьёзно. А Столас только и мог, что громко расплакаться от счастья. Наконец-то он стал принадлежать этому мужчине.       — А если бы я сказал нет?       Блиц рассмеялся.       — Я бы реально вышел в окно.