Не-Барби

      Когда до Барбиленда ему осталось преодолеть лишь небольшой отрезок пути, в машине сам собой заиграл радиоприёмник. Кен постарался его выключить, чтобы весёлые дорожные песни, сулящие увлекательнейшие приключения и приятные встречи, не отвлекали от очередных размышлений. Как оказалось, розовый кабриолет напрочь отказывался двигаться без музыкального сопровождения, и пришлось ограничиться тем, чтобы установить громкость приёмника на минимум, сведя жизнерадостный звонкий щебет до еле внятного бормотания.       Всю обратную дорогу до кукольного города Кен тщательно обдумывал варианты ответов на возможные вопросы о том, где он был, что делал и чем всё это закончилось. Поэтому было вдвойне обиднее, когда после того, как он припарковал машину возле хорошо знакомого дома, его так никто ни о чём и не спросил. Кроме Аллана, чьи вопросы Кен попросту проигнорировал.       — Кен! Ты что, не останешься? — крикнул ему вслед Аллан, намекая на очередной вечер музыки и танцев, устроенный в бывшем доме бывшей Стереотипной Барби.       — Нет! — не оборачиваясь, ответил Кен вполне очевидную, на его взгляд, вещь.       Причин для отказа у него имелось более чем достаточно. От банального плохого настроения до нежелания, расслабившись и немного отпустив тормоза после пары выпитых на баре коктейлей, начать рассказывать мало обращающим внимание на его присутствие веселящимся куклам о том, что, сложись всё немного иначе, и он вполне мог бы попросить, чтобы они освободили помещение, которое обрело, наконец, нового законного владельца. Даже если бы хоть кто-то его и услышал, то вряд ли поверил бы. Разве что… Нет, в этом случае даже не Аллан. Странная Барби, случись ей оказаться поблизости. Но почему-то Кен был уверен в том, что ведущей отшельнический образ жизни кукле и без того всё уже было известно, пусть даже, по её словам, она и не обладала волшебным зеркалом.       Засунув большие пальцы за ремень джинсов, Кен медленно брёл по знакомым ему, но в один момент ставшим словно чужими, улицам, не глядя по сторонам. Ноги сами собой понесли его в сторону единственного места во всём Барбиленде, где он действительно чувствовал себя дома. Кен направился на пляж.

***

      От снедающего чувства собственной несостоятельности хотелось зарыться в песок с головой и так провести всю оставшуюся жизнь. Это было бы проще, чем признать, что он в очередной раз облажался.       — Неудачник, — негромко проговорил он вслух, расстроенно покачивая головой.       Набрав полную горсть розоватого песка, Кен сжал кулак и принялся наблюдать за тем, как тонкая шелестящая струйка, играя в лунных лучах отсветами отдельных песчинок, стремительно сбегает вниз.       — Болван.       Ему вдруг стало интересно, сколько обидных прозвищ можно придумать для себя самого, пока песок в руке не иссякнет? В результате Кен насчитал восемь. Затем он с силой опустил кулак на то место, где образовался небольшой рассыпчатый холмик, разметав его по сторонам, добавив при этом ещё парочку выражений, которые мельком слышал в реальном мире. Кен не знал точно, что они обозначают, но почему-то был уверен, что они ему подходят.       — Привет, Кен!       Он встрепенулся, напуганный появлением внезапного свидетеля его слабости. Первым порывом было вскочить, стряхнуть песок со штанин, оправить рубашку. Сделать вид, что всё в порядке. Как всегда. Но в последний момент он передумал. Снова тяжело опустился на землю и взглянул снизу вверх на русалку с длинными волосами необычного фиолетового оттенка, грациозно покачивающуюся на неподвижно замершей пластиковой волне.       — Привет, Барби, — отозвался он, и даже смог изобразить некую гримасу, которая в бледном свете неполной луны вполне могла сойти за улыбку.       — Почему не веселишься вместе со всеми? — полюбопытствовала хвостатая красавица.       — Так вышло.       — Ты изменился, Кен, — медленно и певуче проговорила русалка, складывая руки так, чтобы можно было удобно положить подбородок на переплетённые пальцы.       — Я уже слышал это сегодня.       — Ты стал странным, — продолжила Барби, не обратив внимания на его замечание. — Наверное, это из-за того, что ты стал слишком часто общаться с этой Не-Барби.       — Имя, — вдруг пробормотал себе под нос Кен, озарённый внезапной догадкой.       — Что?       — Теперь у неё есть имя, — повторил он громче. — Настоящее имя. А она об этом даже не знает.       — Правда? Это так странно, — сморщила Барби хорошенький носик.       — Получается, всё было не совсем напрасно. Наверное, в какой-то мере для неё это так же важно, как и жить в доме мечты.       — Я тебя совсем не понимаю, — обиженно скривилась Барби-русалка. Но Кен больше её не слушал.       Он резко вскочил и побежал вдоль берега в том направлении, где, как он знал, стоял неказистый домик со слегка скособоченными оконными проёмами. Домик, который никогда не был выкрашен в яркий розовый цвет, а лишь обклеен бумагой, углы которой кое-где отходили и заворачивались наружу. Домик с нелепой посудой и мебелью, которая не подходила по размеру ни одной Барби. Домик, в котором его всегда были рады видеть, когда бы он не появился на пороге. Кен остановился лишь для того, чтобы скинуть ботинки, в которые засыпался мелкий песок, натирающий ноги, и припустил дальше босиком.       — Ты стал странным, Кен! — нёсся ему вдогонку звонкий голос Барби-русалки, то исчезающей, то вновь появляющейся среди белых гребней. — И с каждым днём будешь становиться всё страннее! Если так пойдёт и дальше, то вскоре все станут называть тебя Странный Кен. За глаза и в лицо.       Он не обернулся, чтобы возразить. Да и возражать было особо нечего. Он вдруг понял, что больше не боится, что кто-то спросит с него за его неудачи и провалы. Не боится, что может показаться кому-то смешным и нелепым. Не боится сделать что-то, чего другие не поймут и не примут. Пусть он станет странным. Если это единственный способ для него стать счастливым, то так тому и быть.

***

      На окраинах Барбиленда всегда было меньше ярких огней, чем в оживлённом центре. Разгонять темноту ночи большим уличным фонарям помогали фонарики поменьше, стоявшие возле каждого крыльца кукольного домика или висевшие прямо над входом.       Они зажигались по всему Барбиленду одновременно, стоило лишь угаснуть последним отблескам заката. Барби-космонавты говорили, что если в это время смотреть на город сверху, то было похоже, будто в небе вспыхивает ещё одна самая яркая звезда, пульсирующая нежно-розовым светом. И Кен охотно верил их рассказам.       Он понял, что что-то было не так, не успев дойти до конца нужной ему улицы. Там, где чуть в стороне от всех остальных полагалось гореть ещё одному огоньку, вносящему свой крохотный вклад в общее сияние, было темно. Нехорошее предчувствие кольнуло ледяной иглой куда-то под рёбра, и от места укола по всему телу тут же начали расползаться тонкие холодные жгутики, неприятно щекоча и нервируя.       Если Барби-космонавты были правы, и Барбиленд действительно сверху был похож на звезду, то сейчас Кену казалось, что у этой звезды отрезали один из лучей. Скорее всего, мало кто из жителей кукольного города обратит внимание на такую незначительную деталь. Ведь этот один единственный лучик никогда не был самым выразительным и ярким. Даже без него звезда будет всё также сиять и радовать тех, кто на неё смотрит, своей идеальной красотой. Никто не заметит разницы. Кроме него. Ведь за последнее время он смог узнать, какой на самом деле должна быть эта звезда. Без этого самого крохотного лучика она уже никогда не будет полноценной.       Короткие стебельки травы больно кололи босые ступни, но Кен едва ли это замечал, когда, свернув с дороги, сделал ещё несколько шагов по направлению к темнеющему на фоне ночного неба пологому холму, у подножия которого должен был стоять картонный домик и которого, как бы пристально он не всматривался, больше там не было.       Кен остановился, не пройдя и половину ровной поляны, потому что вдруг понял: идти дальше не имело смысла. Он медленно опустился на землю там же, где и стоял, в неком немом отупении продолжая вглядываться в пустое пространство перед собой. Понимание того, что случилось, приходило постепенно, медленно и очень мучительно.       Стремясь вернуться в Барбиленд, он подтолкнул Хелен к созданию новой непрочной связи между реальным и воображаемым миром, окончательно разорвав тем самым и без того истончившуюся связь Не-Барби и Стейси. Тогда он ни на секунду не задумался о том, как это может повлиять на саму куклу, живущую в Барбиленде лишь на правах случайной гостьи. Даже искренне желая помочь ей, он каким-то образом снова умудрился выдвинуть на первый план свои собственные цели и интересы, тем самым не просто испортив, а разрушив до основания всё то, что так хотел уберечь.       В один миг звезда Барбиленда обратилась для него чёрной дырой. Кен не до конца понимал, в чём заключается суть этого явления, но название говорило само за себя: пустота, мрак, холод. И одиночество.

***

      — Привет, Стейси!       Прежде чем обернуться, женщина немного помедлила, сделав вид, будто на то, чтобы достать из машины пакеты с покупками, ей нужно куда больше времени, чем то было на самом деле.       — Привет, куколка! — отозвалась она, наконец, стараясь ничем не выдать испытываемую при этом палитру эмоций. Несмотря на всё её усердие, на привычном обращении голос предательски дрогнул, сдав её со всеми потрохами.       — Ты давненько не заглядывала в гости, — заявила стоявшая в дверях своего дома Барби. — Заходите с Хелен на чай. Тэдди по ней скучает.       — А что насчёт шоколадного печенья? — попыталась отшутиться Стейси.       — Оно тебя ждёт. И тоже скучает.       — Хорошо. Только разложу продукты.       Натянутая улыбка сползла с лица женщины, стоило лишь бывшей кукле скрыться в доме. Узнав правду о прошлом своей соседки, Стейси пообещала себе, что эта самая правда никак не повлияет на их приятельские отношения. Оказалось, что пообещать, как и в большинстве других случаев, было проще, чем сделать. Теперь всякий раз, как ей доводилось видеть Барби, перед глазами невольно вставал образ дочери, сжимавшей в руках красивую куклу, выполненную по образу и подобию женщины. Стейси переживала, что может сказать что-то не то, неосознанно задеть чувства своей необычной соседки. То и дело она начинала перебирать в памяти их предыдущие встречи и разговоры, пытаясь понять, не наболтала ли уже чего лишнего. От этого становилось лишь хуже. Помимо всего прочего, ей очень не хотелось подставлять Кена, который просил по возможности хранить тайну раскрытого им секрета.       Тяжело вздохнув, Стейси захлопнула дверцу машины и отправилась готовиться к встрече.       Хелен сидела на мягком ковре в детской, нацепив на руки игрушки-перчатки, и разыгрывала перед Тэдди импровизированный спектакль с мистером Мышонком и господином Лягушкой в главных ролях. Вряд ли малыш понимал, о чём шла речь в этом маленьком представлении, но то, как куклы кивали головами с вышитыми мордочками и забавно двигали коротенькими лапками, вызывало у него бурный восторг, который проявлялся в пронзительных радостных возгласах и пускании пузырей. То и дело он пытался дотянуться до рук Хелен в попытке сдёрнуть с них перчатку, но девочка каждый раз успевала спрятать их за спину, строгим голосом заявляя, что если Тэдди будет себя плохо вести, то не услышит продолжения истории. Возможно, смысл её слов Тэдди понимал немногим лучше, чем диалог кукольных персонажей, но вот интонации улавливал безошибочно. Он вновь поудобнее усаживался на ковре и некоторое время внимательно наблюдал и слушал. А затем всё повторялось.       Хелен смеялась, пытаясь отцепить маленькие пальчики, сжавшиеся на голове бедного господина Лягушки. Тэдди пыхтел от проявляемого усердия. Рыжеволосая кукла в фиолетовом платье лежала возле девочки, улыбаясь известным лишь ей одной мыслям.       — Они так быстро растут, — задумчиво проговорила Стейси, глядя на играющих детей. — И так быстро меняются. Ни один день рядом с ними не похож на предыдущий.       Она заметила, как при этих словах стоявшая рядом с ней Барби еле заметно повела плечами.       — Что-то не так? — взволнованно спросила её Стейси.       — Что? Нет, вовсе нет. Просто однажды я слышала нечто похожее от другой женщины. Тогда я сказала, что это очень страшно, когда каждый твой день совершенно другой, не похожий на предыдущий. Она ответила, что только так и можно жить настоящей жизнью, и что это на самом деле прекрасно. Теперь я понимаю, насколько она была права.       — Вот как? — пискнула Стейси и тут же прокашлялась, возвращая голосу естественный тембр.       Барби покосилась на неё, чуть приподняв светлую бровь.       — Ведь он всё тебе рассказал, — скорее утвердила, чем спросила она.       — Рассказал что? — голос вновь подвёл Стейси, на этот раз прозвучав сдавленно.       Она запоздало сообразила, что было бы неплохо для начала спросить «кто», но шанс был упущен. Встретив проницательный взгляд бывшей куклы, женщина сдалась. Её плечи поникли, и всё, что она смогла сделать — коротко кивнуть. Возникшее напряжение развеял Тэдди, углядевший, наконец, незнакомую куклу на своей территории. Малыш поднялся на четвереньки и устремился к намеченной цели.       — Нет, Тэдди, — Хелен подхватила куклу, спасая её от посягательств. — Эта игрушка не для мальчишек. Давай лучше почитаем твою книжку? Где же она?       Барбара шагнула в детскую, попутно снимая с полки музыкальную книжку для малышей с яркими рисунками и короткими стишками на каждой странице.       — Держи, милая, — она присела на корточки возле Хелен. — Давай твоя кукла немного побудет у меня, чтобы этот маленький сорванец её не испортил.       Возмущённый выкрик Тэдди, недовольного тем, что у него из-под носа увели что-то новое и неизученное, сменился радостным агуканьем и хлопками в пухленькие ладошки, стоило лишь зазвучать первой переливчатой мелодии.       — Ещё чая? — предложила Барби, рассеянно разглядывая милое пластмассовое лицо с ярко-голубыми, почти синими нарисованными глазами.       — Не откажусь, — кивнула Стейси, следуя на кухню за своей соседкой.       — Может, хочешь меня о чём-нибудь спросить? — предложила Барби, порядком уставшая от неловкого молчания.       — На что похожа жизнь в Барбиленде? — тихо проговорила Стейси, не поднимая глаз от исходящей ароматным паром кружки.       — Здесь люди играют куклами, а там куклы играют в людей. В остальном никакой разницы.       Стейси удивлённо взглянула на соседку. Глаза Барби так и лучились искорками смеха, сумевшими заставить Стейси улыбнуться в ответ.       — Расслабься, — попросила бывшая кукла. — Это всего лишь я. Ничего не поменялось.       — Рэй знает? — задала Стейси тот вопрос, который на самом деле давно её мучал.       — Было бы нечестно скрывать от него эту часть моей биографии. Рано или поздно всё само собой выплыло бы наружу. Если бы не рассказала я, его бы обязательно поставили в известность люди из Маттел.       — Они следят за тобой?       — Очень ненавязчиво. Но постоянно.       — А ты никогда не думала уехать? Ну, знаешь, спрятаться от них.       — И всю жизнь ждать, что меня вот-вот найдут и, вполне вероятно, где-то запрут? Конечно, в коробку меня уже вряд ли засунут, но ведь существует множество других вариантов. Нет, — покачала светлой головой Барби. — Да и потом, как мне кажется, они больше стараются уберечь меня от возможных неприятностей, чем отгородить от остального мира.       — Поэтому они как ошалелые накинулись на Кена? Думали, он явился, чтобы подпортить твою только-только начавшую складываться счастливую жизнь?       — Вообще-то, это Рэй так подумал, когда увидел его здесь. И предупредил их.       — Боже, — Стейси прикрыла глаза и потёрла пальцами переносицу.       — Если Кен хотя бы вкратце упоминал о событиях, которые произошли в Барбиленде после его возвращения из первой поездки в реальный мир, ты должна понимать, что причины для беспокойства у них и вправду были, — Барби задумчиво отпила пару глотков чая, прежде чем снова заговорить. — С его стороны было очень глупо заявиться сюда вот так открыто, среди бела дня, у всех на виду. Глупо, — повторила она, — но при этом очень храбро. Наверное, в этом весь он. Не переживай, — заметив, что Стейси вновь напряглась, словно сжатая пружина, Барби мягко дотронулась до её плеча. — Я уже всё объяснила Рэю.       — Хотела бы я послушать это объяснение, — фыркнула Стейси. — «Не волнуйся, Рэй. Просто мой бывший из параллельного мира заскочил, чтобы уговорить меня пустить его новую пассию пожить в моём прежнем доме». Так?       — В общих чертах, — улыбка Барби стала немного печальной.       — Скучаешь по прежней жизни? — с сочувствием спросила Стейси.       — Иногда, — призналась бывшая кукла. — Совсем немного.       — Чего тебе не хватает больше всего?       — Танцев! — мгновенно выдохнула Барби, и Стейси не смогла сдержать улыбки.       — Быть может, тебе стоит записаться в танцевальный кружок? Или открыть свой собственный? Я была бы твоим постоянным клиентом. Всегда хотела научиться красиво танцевать.       — Так и быть, дам тебе несколько бесплатных уроков. А ещё можно будет как-нибудь устроить пижамную вечеринку с ночёвкой, — с улыбкой пообещала Барби. — Значит, это и есть та, кого однажды желание маленькой девочки отправило в Барбиленд? — переменила она тему разговора, оставив в сторону кружку и снова взяв в руки рыжеволосую куклу, аккуратно расправляя складки на её платье. — А ты — та самая девочка. Никогда бы не подумала, что такое возможно.       — После того, как я узнала о существовании места, где куклы живут своей собственной жизнью, меня уже трудно чем-то удивить, — покачала головой Стейси.       — Мне и вправду жаль, что затея Кена не удалась. Особенно теперь, когда я знаю, что это твоя кукла. Ей бы понравилось жить в доме мечты. Видела бы ты эти домики вживую. Они удивительные.       — Могу себе представить, — усмехнулась Стейси. — Всё детство мечтала о таком. Возможно, мне стоило послушать Кена и вернуться в торговый центр за письмом. Или приехать к тебе за новым.       — Это было бы слишком рискованно. Ты и сама прекрасно понимаешь. Нельзя недооценивать Маттел только потому, что они занимаются производством игрушек. Ты поступила правильно.       — И всё же я чувствую себя немного виноватой перед ней, — Стейси кивнула на куклу в руках Барби. — В конце концов, нас многое связывает. Интересно, как сложится в итоге их жизнь?       — Думаю, Кен сумеет справиться сам, — проговорила бывшая кукла.       — Ты и вправду в это веришь? — усмехнулась Стейси, искоса взглянув на соседку.       — Нет, — честно призналась Барби.       — В любом случае, нам остаётся только верить в лучшее. Так ведь?       — Верить. Да, — Барби вдруг глубоко задумалась, устремив взгляд в пространство перед собой. — А ещё мы можем попытаться помочь этому лучшему случиться. Может сработать. А может и нет. Но хуже точно не станет.       — О чём ты?       — Стейси, как давно ты была в магазине игрушек?       — На прошлый день рождения Хелен. А что?       — А как далеко до её следующего дня рождения?       — Четыре с половиной месяца. Но почему ты спрашиваешь?       — Как насчёт того, чтобы сделать ей подарок немного заранее? — продолжила расспрашивать Барбара, не обращая внимания на встречные вопросы своей соседки. — Хотя, наверное, будет лучше приурочить его к вашему новоселью.       — Куколка, может, ты уже объяснишь, в чём дело?       — Как ты смотришь на то, чтобы нам с тобой прокатиться? Рэй скоро вернётся с работы и сможет немного приглядеть за детьми. У меня, — бывшая кукла задорно подмигнула, — появилась одна идея.

***

      Кен не знал, сколько он просидел на жёсткой колючей траве, как не знал и того, сколько ещё собирался так просидеть. Отдалённые звуки ночного города — редкие проезжающие по автомагистрали машины, музыка, приглушённые голоса — постепенно затихли. Барбиленд уснул в ожидании наступления нового идеального дня.       «А вы когда-нибудь задумывались о смерти?» — вдруг вспомнился ему вопрос, ни с того ни с сего озвученный Стереотипной Барби на одной из её вечеринок. Вопрос, который тогда вверг кукол, в том числе и его самого, в самый настоящий шок, теперь не казался таким уж диким. Изменится ли хоть как-то жизнь Барбиленда с его исчезновением? Отчаянно хотелось верить в то, что ответом на этот вопрос будет «да». И становилось невероятно горько от мысли, что, скорее всего, верным ответом будет «нет».       Всё, что ему теперь оставалось — это надеяться, что вмешательство Хелен не просто навсегда разорвало связь куклы с Барбилендом, которую однажды создала Стейси, а отправило её в другое место, где она сможет быть по-настоящему счастлива. Пусть даже и без него.       Когда в отдалении, в той самой пустоте, в которую он проглядел все глаза, робко, точно стесняясь своего присутствия среди прочих искрящихся огней Барбиленда, зажёгся одинокий огонёк, Кен решил, что его начало подводить зрение. Или рассудок, который позволял видеть то, чего не было на самом деле, но что очень хотелось увидеть. Затем к огоньку добавились два небольших ровных прямоугольника окон, излучающих мягкий тёплый свет, между которыми возникла тонкая светящаяся полоса. Она постепенно расширялась до тех пор, пока не превратилась в ещё один прямоугольник, обозначивший дверной проём. А на его фоне начал проявляться силуэт. С каждым мгновением он становился всё чётче и яснее, пока, наконец, не принял женские очертания. Наблюдавший за этим Кен, неуверенный, происходило ли всё на самом деле или просто ему мерещилось, боялся не только пошевелиться, но даже глубоко вздохнуть.       Стоявшая на пороге дома кукла оглянулась по сторонам. В её движениях не было опаски, скорее живое любопытство с долей удивления, с которым она смотрела на мир, во второй раз открывший перед ней свои двери благодаря чьей-то искренней вере. Кен поднялся и медленно, едва переставляя плохо слушающиеся то ли от переживания, то ли от долгого сидения в одной позе ноги, направился ей навстречу.       Кукла, наконец, заметила, что была не одна. Слегка сдвинув на затылок украшающую её голову шляпу с широкими, загнутыми кверху полями, она постаралась рассмотреть позднего гостя.       — Привет? — окликнула она, и если до этого у Кена и оставались какие-то сомнения, теперь они развеялись окончательно. Это был её голос.       — Привет, — ответил он, подойдя ближе. Теперь он смог как следует её рассмотреть. Привычное милое платье сменили свободная блузка и клешеные джинсы, а туфельки на каблуке — аккуратные сапожки. — Ты выглядишь… интересно.       — Спасибо! — кукла улыбнулась. — Очень любезно с твоей стороны. Ты тоже, — она окинула его быстрым взглядом, немного дольше задержавшись на босых ногах, — весьма милый.       Кен взглянул на неё с настороженностью. Улыбка куклы была радушной, но при этом какой-то отстранённой.       — С тобой всё в порядке? — настороженно спросил он.       — Конечно. Почему что-то должно быть не в порядке? — она взглянула на него с искренним удивлением.       — Когда я был здесь в последний раз, ты и всё это место, — Кен кивком указал на домик, который теперь мало чем отличался от большинства домов Барбиленда, — выглядели несколько иначе.       — Правда? Так мы знакомы?       Кукла продолжала мило улыбаться, а только что обретённая земная твердь под ногами Кена вновь пошла зыбью, грозя вот-вот разойтись окончательно и обернуться новой чёрной дырой.       — Да, — едва сумел выговорить он. — Я Кен. А кто ты?       — Я.., — бодро начала кукла, но вдруг улыбка сползла с её лица, а брови нахмурились, проложив возле переносицы сосредоточенную морщинку. — Я.., — повторила она уже менее уверенно и замолчала, подняв на Кена взгляд, полный испуганной растерянности.       — Не торопись, — посоветовал он, мягко беря её руку в свои ладони. — Подумай как следует. Это важно.       Кукла с сомнением взглянула на свою ладошку, спрятанную в руках Кена. Хоть высвободиться она и не попыталась, в её глазах угадывалась тревога, словно кукла размышляла, можно ли доверять этому странному незнакомцу.       — Закрой глаза. Так тебе будет проще сосредоточиться, — посоветовал Кен. — Не бойся. Если вдруг ты начнёшь падать, я тебя поймаю.       Взгляд куклы всё ещё выражал замешательство и неуверенность, но, немного поразмыслив, она всё же зажмурилась. Кен почувствовал, как вся она напряглась, заметил, как пальцы её свободной руки сжались в кулачок. И тогда он начал тихонько напевать.       Сначала это был просто мотив без слов, в который кукла внимательно вслушалась, чуть склонив голову к плечу.       — Что-то очень знакомое, — тихо проговорила она, наконец, открывая глаза. — Это будто солнечный зайчик на носу. Тебе щекотно, ты чувствуешь тепло, даже видишь его краешком глаза, но никак не можешь прогнать или схватить.       — Значит, нужно ловить не зайчика, а то, что отражает солнечный луч, — подсказал Кен. — Просто продолжай пытаться. Вот он я, — вдруг добавил он не к месту.       — Да. Это я вижу.       — Такой как есть.       — О чём ты?       — И в мире места лучше нет, чем здесь. Вот он я, — ложились на прежний мотив новые слова, — а рядом ты. И наши сбудутся мечты.       Ещё какое-то время кукла словно бы пыталась осмыслить услышанное, а затем её глаза неожиданно широко распахнулись.       — Кен? — недоверчиво спросила она. — Кен!       — Да. Это я, — готовый одновременно смеяться и плакать от радости, едва сумел выговорить он.       — Перестань это повторять, — тряхнула она оранжевыми локонами. — Лучше скажи, где ты пропадал?       — Где я пропадал?! — искренне возмутился Кен. — Где ты пропадала?       — Я всё время была здесь! Ждала, что ты придёшь на реванш в «Посчитай звёзды». А потом вдруг… — не сумев найти нужные слова, кукла стянула с головы шляпу и растерянно покрутила её в руках, рассматривая со всех сторон, будто надеясь, что в ней окажутся спрятаны подсказки, которые помогут разобраться в том, что же всё-таки с ней произошло. — Я не могу объяснить, — честно призналась она, наконец.       — Зато я, кажется, могу, — начал было Кен, но раздавшийся из темноты резкий звук не дал ему договорить.       Больше всего было похоже на то, как если бы кто-то очень большой тяжело и с присвистом выдохнул. Равномерный глухой стук подсказал, что кто бы ни скрывался в самых густых тенях возле дальней стены дома, куда не доставал свет одинокого фонаря, направлялся он прямиком к месту, где стояли, вцепившись друг в друга, Кен и Не-Барби.       — Надеюсь, этому у тебя тоже есть объяснение, — перешла на громкий шёпот кукла.       — Конечно! — соврал Кен. — Нет причин для паники. Это просто… просто…       Между тем неведомое существо добралось до освещённого фонарём участка лужайки. Сперва в круге света возник широкий нос с большими ноздрями, которые, казалось, так и вбирали в себя незнакомые запахи. Следом за ним показалась и вся массивная голова с большими умными глазами и роскошной гривой.       — Просто лошадь, — облегчённо выдохнул Кен.       Дойдя до невысокого забора, огораживающего, как теперь понял Кен, просторный загон, лошадь остановилась. Она фыркнула, мотнув головой, а когда Кен осторожно протянул руку, мягкий тёплый нос доверчиво уткнулся в его ладонь.       — Это удивительно, — выдохнула кукла, когда следом за первой, статно вышагивая и встряхивая лоснящейся гривой, показалась другая лошадь.       Покосившись на куклу, она негромко заржала и потянулась мягкими губами к шляпе в её руках, явно намереваясь проверить, какая она на вкус. Кукла рассмеялась и легонько почесала короткую шерсть между больших ноздрей. Животное фыркнуло, обдав её тёплым дыханием, и вновь попыталось дотянуться до шляпы.       — Ты ей нравишься, — заметил Кен, похлопывая по шее «свою» лошадь.       — Откуда ты знаешь? — с сомнением спросила кукла.       — Я прочёл несколько книг о лошадях. Они славные.       — Да. Но, Кен, что происходит? Лошади, дом, — кукла растерянно оглядела свой новый наряд. — И кто такая Фиона?       — С этим как раз всё просто, — улыбнулся Кен. — Фиона — это ты.       — Я… знаю, — через паузу проговорила она, словно прислушиваясь к собственным ощущениям. — Но кто это? Ведь у каждого в Барбиленде должна быть своя роль. Есть Барби-пилот, Барби-стилист и Барби-судья…       — И просто Кены, — напомнил ей Кен, невесело усмехнувшись. — Знаешь, наверное, действительно важно быть кем-то. Но ты — это прежде всего ты. По крайней мере, так мне однажды объяснили. Иногда быть собой сложнее, чем быть кем-то. Лично у меня с этим всегда возникают проблемы, — признался он, взъерошив светлые волосы на затылке. — Но у тебя обязательно получится. По крайней мере, одна маленькая девочка, одна бывшая маленькая девочка и одна бывшая Барби в это искренне верят.       — Значит, именно им я должна была бы сказать спасибо?       Кен утвердительно кивнул.       — Только почему-то мне кажется, что ты забыл упомянуть ещё кое-кого.       — Кого же?       — Одного Кена, который, несмотря на все выдуманные им проблемы, смог стать Не-просто Кеном.       — Не-просто Кен? Звучит даже хуже, чем Странный Кен. Но я смогу к этому привыкнуть. Хоть и со временем.       — Как думаешь, будет ли проще научиться быть собой, если учиться этому вместе?       — Знаешь, это отличная идея. Сможем сразу указывать друг другу на ошибки. Ну а если совсем запутаемся, то обратимся за советом к Странной Барби. Она никогда не отказывала в помощи ни одной кукле Барбиленда.       — Тогда, может, уже зайдёшь? Расскажешь по порядку, что произошло с девочкой и её куклой. Наверняка, в этом доме где-то должен быть чай.       — Боюсь, что этот рассказ затянется надолго, — взглянув на слабо алеющую в преддверии рассвета линию горизонта, попытался увильнуть от приглашения слегка напуганный упоминанием чая Кен. — Может быть, стоит отложить его на другой раз?       — Разве ты куда-то спешишь? — удивилась Не-Барби. — На вечеринку ты всё равно уже опоздал.       — Это верно.       В последний раз легонько похлопав по крепкой лошадиной шее, Кен направился к дому, следуя за его новой хозяйкой.       — Кстати, — уже стоя на пороге, кукла обернулась, — ведь в той песне были совсем другие слова. Откуда взялись новые? Ты придумал их сам?       — Куклы не способны создавать идеи, — напомнил ей Кен. — Ты просто что-то путаешь.       — Перестань. Я всё отлично помню.       — Пару минут назад ты едва смогла вспомнить себя, — возразил Кен, улыбаясь. — Что уж говорить о песне из давних времён.       — Можешь упорствовать сколько хочешь. Рано или поздно я выведу тебя на чистую воду.       — Ни на секунду в этом не сомневаюсь.       — Я выведаю всё и обо всём. В том числе то, куда подевались твои ботинки.       — Остались валяться где-то на пляже, — пожал плечами Кен.       — Пляж! — радостно воскликнула Кукла. — Мы ведь сможем отправиться туда завтра? Или уже сегодня? — засомневавшись в своих словах, глядя на всё ярче разгорающуюся зарю, уточнила она.       — Хоть каждый день, если ты захочешь, — пообещал Кен, переступая порог, как он смел надеяться, теперь уже точно их общего дома.

***

      — Сразу две? — удивилась Хелен, глядя на то, как Стейси извлекает из очередной коробки и размещает в игрушечном загоне возле кукольного домика с розовыми в белый узор стенами миниатюрных лошадей.       — Конечно. Это же ранчо. Тут должно быть много животных. Как думаешь, кто будет должен появиться следующим?       — Собака! Большая и мохнатая!       — Отличный выбор! — похвалила девочку Стейси, живо представив, как косматый бобтейл с радостным лаем бежит по ухоженной зелёной лужайке навстречу Кену и, закинув широкие лапы ему на плечи, пытается лизнуть в лицо, сверкая умными чёрными глазами из-под густой чёлки.       — Значит, когда-нибудь мы купим собаку? — вернул женщину в реальность голос дочери.       — Да, — немного рассеянно отозвалась Стейси. — Игрушечную, — быстро добавила она, вовремя сообразив, что едва не клюнула на уловку.       — А настоящую?       — Нет.       — Но она вовсе не обязательно должна быть большой и лохматой. Хватит обычного спаниеля, — Хелен взглянула на маму молящими глазами, как умеют смотреть лишь дети.       — Солнышко, прошу, не нужно давить на жалость. Это не сработает.       Девочка вздохнула, признавая своё поражение, и, вновь обратив своё внимание на новенький кукольный домик, принялась устраивать рыжеволосую куклу в уютном кресле возле камина.       — А можно мне позвать в гости папу? Хочу показать ему дом.       — Наш или нашей куклы? — улыбаясь, уточнила Стейси.       — Оба.       — Разумеется. При условии, что ты не станешь выпрашивать у него собаку. Или лошадь.       — А он сможет остаться с нами на ужин?       — Если захочет, то конечно.       — А просто остаться с нами? — осторожно спросила малышка.       — Хелен, милая, — женщина присела на корточки возле дочери и, обняв ребёнка за плечи, притянула ближе к себе. — Ведь мы с тобой это уже обсуждали. Так нам всем будет спокойнее. Папа тебе об этом тоже говорил.       — Да, я помню, — не сдержавшись от того, чтобы шмыгнуть носом, проговорила Хелен. — А как насчёт Саймона?       — При чём тут Саймон? — удивилась Стейси, не сразу сообразив, что дочь говорит про охранника из Маттел.       — Он показался мне милым. Кроме того, ты ему понравилась.       — Почему ты так решила?       — Я видела, как он смотрел на тебя.       — Правда? И как же, по-твоему, он смотрел?       — Как друг Куколки. Ну, почти.       — Мне кажется, что у тебя просто богатая фантазия, — улыбнулась дочке Стейси.       — Это хорошо или плохо?       — Это замечательно.       — А у тебя она богатая? Фантазия.       — Была когда-то, — пожала плечами Стейси. — Но со временем обеднела.       — Я могу с тобой поделиться, если хочешь, — предложила Хелен.       — Правда? Спасибо! Это так мило с твоей стороны. Тогда я тоже кое чем с тобой поделюсь.       — Чем? — глаза малышки заблестели в восторженном предвкушении.       — Самым замечательным, невероятным, удивительным, — принялась перечислять Стейси.       — Ну, мам, — взмолилась Хелен, не выдержав такого напряжения.       — Мороженым! — объявила, наконец, Стейси.       — Есть мороженое? — личико Хелен так и сияло от восторга.       — В морозилке слева. Беги, доставай для нас тарелки. Я скоро тебя догоню.       Порывисто обняв маму за шею, девочка бросилась исполнять поручение. Дождавшись, пока торопливый топот стихнет, сменившись звоном извлекаемой из шкафа посуды, Стейси украдкой вытащила из пакета ещё одну сегодняшнюю покупку. Освободив от упаковки и аккуратно сложив синие джинсы и белую рубашку, которые идеально подошли бы по размеру не только любому Кену, но ещё и Аллану, она положила их в кукольный шкаф, прикрыв сверху миниатюрной ковбойской шляпой. Конечно, рано или поздно Хелен обнаружит мужскую часть гардероба среди кукольных платьев и начнёт задавать вопросы, на которые придётся что-то ответить. Разумеется, врать дочери она не станет. Но и выдавать всю правду тоже. Возможно, если с возрастом Хелен сумеет сберечь в себе частичку детства, однажды она сама всё узнает.       — Мам? Ну где ты? — послышался с кухни нетерпеливый окрик.       — Иду, милая! — отозвалась она. — Присматривай за ним там, — шёпотом обратилась она к кукле, проведя кончиками пальцев по рыжим локонам, прежде чем подняться с пола.       Бросив ещё один взгляд на домик-ранчо и сидящую напротив игрушечного камина куклу, Стейси улыбнулась и погасила в комнате свет.

***

      Тем временем в Барбиленде наступил ещё один идеальный день. Но, к сожалению, идеальным он был далеко не для всех.       — В сторону! В сторону! Дорогу дайте!       Играющие в пляжный волейбол Барби, напуганные громкими выкриками и поднявшимся шумом, бросились врассыпную. Неудачно отбитый мяч вылетел далеко за пределы разровненной площадки и угодил прямиком в показавшуюся над гребнем волны голову Барби-русалки. С пронзительным визгом русалка кувырнулась вниз и на некоторое время исчезла из поля зрения, а когда появилась вновь, от её идеально уложенной причёски не осталось и следа. Мокрые фиолетовые пряди с запутавшимися в них зелёными нитями водорослей беспорядочно облепили её лицо, шею и плечи. Фыркая и отплёвываясь, русалка попыталась вернуть волосам хотя бы некое подобие порядка, но быстро поняла, что все её попытки тщетны. Оглядевшись по сторонам в поисках обидчика, зло сверкая глазами, она обнаружила рядом с собой волейбольный мяч.       — Эй! — окрикнула её с берега одна из кукол в пляжной спортивной форме. — Бросай его сюда!       — Вот ещё! — огрызнулась в ответ русалка и, схватив мяч, зашвырнула его ещё дальше в море.       Из пластмассовых волн тут же появились несколько любопытных гладких дельфиньих мордочек. Завидев на своей территории новую игрушку, дельфины радостно засвистели и принялись гонять мяч по морской глади, постепенно удаляясь от берега.       — Ну вот, — раздосадовано топнула ногой Барби-волейболистка, — посмотри, что ты натворила! Испортила нам всю игру!       — Что я натворила? — возмущённо отозвалась русалка. — Посмотри лучше, что ты натворила с моими волосами! — хвостатая кукла извлекла из фиолетовых локонов кусочек водоросли и, брезгливо зажав его двумя пальцами, продемонстрировала своей собеседнице.       — Но мы ни при чём, — вступилась за волейболистку кукла из второй команды. — Это всё они!       — Они? — Барби-русалка взглянула в том направлении, куда указывала обвиняющим жестом Барби-волейболистка, и увидела двух стремительно удаляющихся лошадей, белую и гнедую, несущую на своих спинах наездников. — Кто это — они?       — Кен и та непонятная кукла, похожая на Барби, но которая на самом деле не Барби, — пояснил Кен из группы поддержки.       — Кен? — переспросила русалка. — Тот самый Кен?       — Да, — подтвердила волейболистка. — Которому вполне подошло бы определение Ненормальный.       — Или Чокнутый, — подхватила идею её напарница. — Или…       Договорить кукле не удалось, так как внезапно ей в лицо прилетела целая горсть мелкого пляжного песка. Впрочем, досталось и всем остальным, кто стоял рядом.       — Это ещё что такое?! — воскликнула кукла, протирая глаза и отплёвываясь от песка, также, как недавно отплёвывалась русалка от морской воды.       — Вон там! — подсказала русалка, указав на что-то неподалёку, очень активно копающее берег мощными лапами. — Кажется, это собака.       — Собака? — удивился один из Кенов. — По размеру больше похоже на овцу.       — Овцы так себя точно не ведут, — возразила Барби-волейболистка.       Чёрно-белый косматый пёс, нисколько не обращая внимания на чужие разговоры, наконец, откопал то, что привлекло его внимание. Возвестив о своей находке всю округу звонким лаем, он схватил забытый кем-то фрисби и, продолжая глухо гумкать сквозь стиснутые зубы, бросился догонять хозяев.       Лошади неслись по пляжной полосе бодрой рысью. Встречный бриз приятно холодил лицо и развевал конские гривы и рыжие локоны за плечами наездницы. Залюбовавшись своей спутницей, столь грациозно и при этом непринуждённо сидящей в седле, Кен едва ли обращал внимание на ту сумятицу, которую привносило в жизнь отдыхающих жителей Барбиленда их присутствие.       — Эй, осторожно!       Среагировав на окрик, Кен резко натянул поводья, и лошадь, врывшись копытами в землю, остановилась.       — Простите, — он кивнул в знак извинения, чуть приподняв за поля чёрную ковбойскую шляпу. — Я не нарочно. Впредь обещаю быть внимательнее.       — Да уж, не помешает! — подтвердила светловолосая Барби, недобро поглядывая на него снизу вверх. — Только взгляни, что ты наделал!       Посмотрев вниз, Кен увидел валяющийся на песке рожок мороженого, очевидно, выпавший из рук испуганной куклы.       — Ещё раз извиняюсь. Сейчас же схожу до фургончика за новым, — Кен огляделся по сторонам, отыскивая взглядом устроившуюся под большим пляжным зонтом Барби-продавца мороженого.       — Но это было последнее фруктовое! — возмущённо воскликнула кукла.       — Сочувствую, — искренне отозвался Кен. — Могу подвезти вас до главной площади. Слышал, что там мороженое ничуть не хуже.       Белая лошадь под ним принялась нетерпеливо перебирать копытами, призывая наездника скорее продолжить прогулку. Разгадав в любительнице фруктового мороженого возникшую на пути преграду, лошадь повернула к ней морду и недовольно фыркнула в лицо.       — Нет уж, спасибо. Обойдусь, — на всякий случай отступая подальше, проговорила кукла.       — Уверены?       — На все сто.       — В таком случае, до свидания. Ещё раз прошу прощения. Хорошего вам дня!       Коснувшись полей шляпы в знак прощания, Кен цокнул и тронул бока лошади пятками. Только и ждавшая команды, та взяла с места в галоп, догоняя успевшую изрядно обогнать их гнедую подругу.       — Привет, Кен! Привет, Фиона!       Кукла первой обернулась на голос и радостно помахала рукой Странной Барби. Развернув лошадей, они с Кеном направили их неспешным шагом в сторону ряда шезлонгов, на одном из которых расположилась хорошо знакомая им кукла. Однако первым поприветствовать Странную подскочил чёрно-белый пёс. Он подбежал, отчаянно виляя хвостом, и, водрузив изрядно обслюнявленный и перепачканный в песке фрисби на колени сидящего тут же Аллана, принялся всячески выказывать радость от состоявшейся встречи.       — Нет, Саймон! Нет! — стараясь отпихнуть от себя исходящегося на эмоции пса, старался пристрожить его друг Кена. — Плохой мальчик! Сидеть!       — Как жизнь, ребята? — заслоняя глаза рукой от яркого солнца, спросила Странная Барби успевших спешиться Кена и Фиону.       — Прекрасно, — ответил Кен за двоих. — Как и вчера. И как, надеюсь, будет завтра.       — Обязательно будет, — улыбаясь, подтвердила Фиона, беря его за руку.       — При условии, что вы оба будете в это верить, — предупредила их Странная.       — Изо всех сил, — заверил её Кен.       — Может, кто-нибудь уже уберёт от меня это существо? — взмолился зализанный едва ли не до беспамятства Аллан.       — Маттел всемогущий, — пробормотала Странная Барби, закатив глаза к небу. Привстав со своего шезлонга, она подхватила фрисби с коленей Аллана и, почти не глядя, запустила его куда-то в сторону. Пёс с восторженным лаем бросился следом.       — Спасибо, Барби, — поблагодарил Аллан. — Ты меня спасла.       Кен с Фионой обменялись озадаченными взглядами.       — Он что, не назвал её Странной? — почти беззвучно, так что смысл произносимых слов частично нужно было угадывать по движению губ, спросила Фиона.       Кен чуть заметно пожал плечами, но не успел ничего ответить. Оттуда, куда, преследуя летающую тарелку, унёсся их пёс, послышалось что-то очень напоминающее собой звук падения стойки с досками для сёрфинга, сопровождаемое чем-то очень похожим на возмущённые возгласы.       — Кажется, нам пора, — заметил Кен. — Ещё увидимся!       — Конечно, — кивнула в ответ Странная Барби. — Заглядывайте в гости. Поболтаем за чашечкой чая.       — Кен в последнее время предпочитает кофе, — Фиона с улыбкой взглянула на своего спавшего с лица спутника. — Кофейные чашки нравятся ему больше чайных.       — Не вопрос! Я как раз на днях разузнал у Барби-бариста несколько новых рецептов отличного кофе, — радостно сообщил Аллан.       — Аромат просто волшебный, — подтвердила Странная Барби, и Фионе показалось, что при этом кукла взглянула на Аллана не без некоторой гордости.       Они подходили к дому неспешным шагом, ведя лошадей в поводу. Изрядно вымотавшийся после нескольких часов беспрерывной беготни, Саймон плёлся рядом, больше не порываясь умчаться вперёд или отстать, чтобы внимательно изучить растительность на уличной клумбе. Не успели они запустить лошадей в загон, как пёс устроился на верхней ступеньке нагретого солнцем крыльца, высунув из пасти большой розовый язык и часто дыша. Вид у него при этом был хоть и усталый, но весьма довольный жизнью. Повесив шляпу на торчащий из стены дома крючок, Кен сел рядом с собакой и легонько потрепал густую шерсть на мохнатой голове.       — Что скажешь про сегодняшнюю прогулку? — обратился он к Фионе, которая, заперев загон, тоже успела избавиться от своей ковбойской шляпы.       — Если ты надеешься, что я назову её идеальной, то вынуждена тебя разочаровать.       — Вот как? — глядя на неё снизу вверх, усмехнулся Кен.       — У меня не было воздушного шарика, — пояснила свою позицию кукла.       — В следующий раз я принесу тебе дюжину.       — Но мне не нужна дюжина! Я хочу всего один! Снова ты стараешься всё сделать по-своему.       — Просто стараюсь быть собой, — пожал плечами Кен. — Но в ответ, как правило, продолжаю слышать сплошные упрёки.       — Не правда, — примирительно улыбнулась ему кукла и, протянув руку, помогла подняться на ноги. — Твоя версия песни, например, нравится мне гораздо больше той, которую я знала раньше.       — Это явно стоило того, чтобы пережить путешествие в реальный мир.       — Песня?       — То, как ты улыбаешься, когда её слышишь.       — Сыграешь? — застенчиво попросила кукла, приглаживая пребывающие в лёгком беспорядке после верховой прогулки оранжевые пряди волос.       — Если ты споёшь.       Кен осторожно перехватил её руки и притянул поближе к себе, обнимая. Рыжие волосы пахли морской солью, свежим ветром и теплом солнца. Солнца, которое каждый день ярко светило всем и каждому в кукольном городе.       It's a new world       It's a new start       It's alive with the beating of young hearts       It's a new day       And a new plan       I've been waiting for you       Here I am

***

      Наверное, в конце я должна была бы ответить на тот вопрос, что задавала в самом начале: сложно ли быть неидеальной в идеальном мире? Однако я до сих пор не уверена, что знаю правильный ответ. Но если бы меня кто-нибудь спросил об этом, я бы ответила примерно так:       Неважно, насколько ты странный или насколько тебя считают странным другие, если в твоей жизни появляется тот, кто полюбит твои странности. Кто будет готов разделить твои никому больше непонятные и ненужные увлечения и предпочтения. Тот, кто не станет тебя оправдывать перед кем-то и не будет оправдываться сам. Просто потому, что он такой же. Будто твоё продолжение. Словно твоя неотъемлемая часть. Как кусочек мозаики, без которого картина, какой бы красивой и яркой она не была, никогда не будет полной и законченной. Тот, с кем захочется пройтись босиком по мокрой от вечерней росы траве, а потом до самого утра считать на небе звёзды. Болтать, сидя перед камином, или без всякой цели молча бродить по городу, взявшись за руки. Ни с того ни с сего рассмеяться посреди людной улицы, зная, что он не станет упрекать за неподобающее в приличном обществе поведение. Он просто рассмеётся вместе с тобой. И неважно, сколько глаз при этом посмотрят с осуждением, когда одни, самые яркие, смотрят с любовью.       Возможно, я ещё не до конца понимаю, где моё место в этом мире. Но одно знаю точно: оно рядом с ним.