Звёзды пахнут чернилами

Итадори Юджи и Мегуми Фушигуро. Двое беспечных первокурсников, что пока что ещё могут радостно улыбнуться вместе с сокурсницей Кугисаки Нобарой. Двое из них смеются над глупой шуткой, Мегуми же просто молчит, иногда ухмыляясь, пряча довольное выражение лица за рукой. Им невдомёк, что с ними произойдёт через какой-то год, полгода, да даже за пару месяцев они смогут измениться до неузнаваемости, обучаясь в магическом колледже, ходя на занятия и сражаясь с проклятиями иногда далеко не 3 уровня, иногда заставляющими унестись в сознании до самых его глубин, надолго, оставив отпечатки на душе. Но пока что это просто перваши, проживающие остатки своей беспечной юности под тенью ветвей ученической жизни и песню ветров, что завывают то о молодости, то о цветении сакуры, что только-только прошло. Фушигуро был точно не от мира сего. Хмурый, не уставший, но глаза его явно говорили «Идите к чёрту», пусть иногда сам на полном серьёзе считал себя тем ещё чертякой, и тогда мысленно добавлял «к любому кроме меня». Он не из мечтателей, хотя сразу утверждать об этом нельзя: откуда ж нам знать, что творится в этой бедовой головушке в заурядное утро вторника. Кугисаки - девушка статная, бойкая и прекрасная. У неё свой счёт на эту жизнь, своё, особое отношение к учёбе и цели, к которой она стремится, ради которой, скорее всего, и приехала в Токио. Она никогда не против рассмеяться с очередного тупняка в интернете, который ей покажет Юджи, и уж точно не против шуткануть над Фуши, видя, как тот делает вид, что не замечает той херни, которую творят однокурсники, или наоборот раздражается, лицом напоминая кота, которому не до конца выдали обещанную ласку. И Юджи – совершенно мальчишка, с мальчишеским характером и привычками, порой действительно напоминавший маленького человечка и, к слову, он был младший в классе. Неугасающий к этой жизни ни на секунду, оптимистичный и находчивый, самое настоящее противопоставление тому же Мегуми. Про таких довольно часто говорят «солнце и луна», и это будет действительно метко подобранным сравнением. Итадори пытается ужиться с проклятием, которое не много не мало называют королём проклятий – Рёменом Сукуной, и всё равно не теряет интерес к жизни, не перестаёт с любопытством глядеть на любую вещь, пусть его конечная цель – умереть «правильной смертью». Словом, подростки. И той самой подростковой любви, казалось, не то есть все условия, не то она здесь к чёрту не сдалась. Так думали все, кто здесь находился, пусть учитель Годжо иногда и шутил в этом плане, а сам мыслил примерно так же. С этим мнением соглашался и Юджи, считая Кугисаки замечательной подругой, Фушигуро – другом, а себя – человеком, который ещё «не нашёл», а может и не найдёт никогда. Не найдёт – и фиг с ним, разве вся радость жизни заключается лишь в любви к одному человеку? К сожалению. Вернее даже сказать, что зависимость от неё может состоять в любви. В том, что засыпаешь и просыпаешься ради кого-то, ради кого-то стараешься не умереть при сражении, ради кого-то ищешь свободную минутку, пусть жизнь уже расписана так, что каждая секунда на счету. Словом, подростковая влюблённость-таки нашла Юджи Итадори. А началось всё с того, что он ни с того ни с сего начал рассматривать Мегуми. Его странные волосы, торчащие так, будто его шибануло током, его прекрасные глаза, напоминающие море в каком-то…смятении что-ли? Юджи никогда не был ни художником, ни литератором, но глазам Фуши подходило именно такое описание. Всё начиналось с таких банальных вещей, и Итадори говорил себе, что это вполне нормально. Художники порой тоже безумно долго смотрят на людей, рассматривая внешность, одежду, складки на ней, положение тела, а писатели и того больше, чуть ли не сталкерят за объектом своего наблюдения, желая найти у него какие-то особые привычки, пытаясь своим литературным языком описать то, как он живёт, как дышит, как чем-то занимается. Вот только Итадори, как упоминалось ранее, не был ни тем, ни другим, а интерес к однокласснику только рос. Он уже с упоением смотрел, как Мегуми печатает что-то в телефоне, ловко попадая по мелким буквам на клавиатуре, иногда без какой-либо реакции, иногда с раздражением стирая написанное. Рассматривал каждую скулу, каждую образовавшуюся морщинку, когда тот хмурился. Ни один шаг его Юджи не мог пропустить, всё думал, как прекрасен Фушигуро Мегуми. Не крут, не красив, именно прекрасен. И только выведя это предложение у себя в голове, парень понял: влюбился, как последний идиот влюбился в одноклассника. По его же инициативе ребята стали чуть больше времени проводить вместе, пусть даже жили в соседних комнатах. Фушигуро стал немного общительнее, иногда они обсуждали фильмы и некоторые книги, однажды Мегуми даже читал вслух что-то по астрономии, пока не понял, что это напоминает какую-то сопливую любовную парочку, где один читает книгу, а другой засыпает у него на плече. Абсурд. Но через некоторое время и до Фушигуро начало доходить то подобие химии, что между ними происходило. Если это дружба, то почему бы и нет, возможно, сердце его начинает отстукивать марш только из-за того, что у Фушигуро друзей-то особо не было, и всё это лишь от новых эмоций. Но если это что-то, что чуть больше? Ждать, что ответ придёт сам собой особо не хотелось, поэтому Мегуми решил спросить Итадори как-нибудь накануне, без всяких закосов и метафор. Лишь узнать, что он сам думает насчёт этого. С другой стороны, если он спросит о любви, вдруг Юджи подумает, что он – гей или типа того? «Пофиг, прорвёмся», - говорило его сердце, всякий раз пропуская один-два удара, если в мысли приходил этот розововолосый забавный паренёк. «Пофиг, заткнёшься когда-нибудь»,- говорил разум в ответ, пытаясь успокоить разбушевавшуюся мышцу, заставляя перекачивать кровь с нормальной скоростью. «Пофиг, когда-нибудь я дойду до психотерапевта»,- говорил Мегуми им обоим, стараясь утихомирить свою шизу. Именно с такими мыслями он вышел на улицу, когда получил сообщение от Юджи «го гулять?» и чирканул в ответ «пошли». Всё было довольно просто: встретились, чутка поговорили, друг похлопал его по плечу, ласково улыбаясь, и ребята пошли к станции поезда, что за пару минут довёз бы их до Токио, где Итадори и Фушигуро и собирались гулять. Плюсом они хотели встретить Нобару и, возможно, помочь ей с пакетами. Ну а пока у них целый день впереди, за который можно было сделать всё и даже больше. И это «всё» началось с почти безлюдного парка, с которого по приезде было решено начать пешую прогулку. Примечательного там особо ничего не было: пара скамеечек, стоявшие в ряд 3 качели, а в остальном всё тропинки, тропинки и деревья, заходившие на холмы и спускавшиеся с них. Однокурсники уже нашли повод для разговора: Юджи вспомнил, как его в детстве отправили на поезде до Йокогамы совсем одного, зачем – он уже не помнит, но суть в том, что он всю поездку смотрел в окно, а по прибытии почти потерялся на станции, пока его не нашёл дедушка, что в этот момент находился именно в Йокогаме. Мегуми в ответ на это вспомнил, как сестра подсаживала его так же на станции на какую-то железку, чтоб он разглядел номер поезда, ибо оба ростом не вышли, а сесть надо было на свой рейс. Мальчики разговорились, сев на скамейку, и Фушигуро в этот раз активнее втекал в разговор, от чего Юджи прямо-таки сиял. Уж не понятно, от чувства выполненного долга, что разговорил-таки одноклассника, или же от такого непринуждённого общения. Он всё так же рассматривал Мегуми, его глаза, в которые совсем чуть-чуть попадало солнце, окрашивая в лазурный цвет, а ресницы сиянием звезды аж озолотились. - Слушай, Фушигуро, а давай ты мне на руке что-нибудь нарисуешь? Ну, я имею в виду вообще любое, что на ум придёт, хоть строчки из песни. И я тебе. А потом сфотографируем на память,- предложил парень, улыбаясь. - Хорошо. Друзья всегда творят подобную дичь?- Мегуми чуть усмехнулся, посмотрев в глаза Итадори, будто найдёт там ответ раньше, чем ему скажут. - Ну…не знаю, типа того. У тебя что, не было друзей? - Какая разница,- вновь усталым взглядом одарил его Фушигуро, доставая из кармана ручку. - Знаешь, если хочешь, ты можешь звать меня другом,- сказал Итадори.- Я не кусаюсь, если что,- и вновь улыбнулся. Он намекает? Намекает, что чувств нет, что это лишь дружба? А в прочем, разве от этого есть разница? Жизнь так и так продолжится, и Мегуми надеется, что продолжится с этой улыбкой рядом. Не важно, как с другом или как…не другом. - Ну допустим. Если тебе так будет нормально, - сказал парень, вернув себе расслабленное выражение лица, а именно как обычно прямые брови и равнодушные глаза. Хотя нет, с виду так могло казаться, но уже неплохо было видно, что в этих глазах плясали свои, особые огоньки, что раньше им не свойственны были. Итадори достал свою ручку и аккуратно взял левую руку Мегуми в свою, сначала пристально рассматривая, останавливаясь на каждой клеточке кожи. - Ты левша или правша? - Правша, - отозвался брюнет, тоже рассматривая кисть руки теперь уже точно друга.- А ты? - Тоже. Значит не так сложно будет,- Юджи пристроил чужую руку на скамье, всё ещё с осторожностью рассматривая, будто от одного только взгляда она могла рассыпаться в прах.- Я могу? - Да. Ручка нежно пошла по коже, оставляя за собой такую формальную синюю, даже слегка лазурную дорожку. Пара движений, и на тыльной стороне ладони ближе к мизинцу образовалась небольшая звёздочка. Фуши особо рисованием не увлекался никогда, но видел простейшие картинки, поэтому первым делом создал на чужой руке незамысловатый шарик, а вокруг него кольцо. Получилось что-то вроде Сатурна, задуманного изначально. - Ого! Так с ходу, да ты мастер,- тут же изумился Юджи. - Художник незаконченные работы не показывает,- тут же, как соседскго кота обычно сгоняют с участка, шикнул Мегуми. Итадори послушно оторвал взгляд и приступил ко второй линии, третьей…постепенно на тыльной стороне ладони друга, да и на пальцах тоже образовались разного рода рисунки: это были и надписи, скорее всего заключавшие в себе текты песен, и какие-то ромбики, листики, просто бессмысленные линии. Когда же Фушигуро представил своё творение, то его однокурснику показалось, что он не с Мегуми в парке сейчас буквально на коленке рисовал всякие символы, а сходил на профессиональный курс в тату-салон. И вообще-то ему сразу захотелось, чтоб это осталось на руке навсегда. То были звёзды и планеты, да так филигранно расчерченные по коже, что Итадори слов не находил. И это сделал объект его воздыхания, парень чувствовал, насколько аккуратно он проводил по коже ручкой, как нежно поворачивал кисть, если нужно было, словом: заботы через край. - Точно можно?- спросил для начала Итадори, боясь получить золотым правилом художников по глазам во 2 раз. - Да, - коротко ответил Фуши, переключаясь на свою руку и сразу узнав на ней тексты некоторых песен.- Ого, красиво. Юджи до сих пор не решался ответить, всё рассматривая чётко выведенные созвездия и планеты, будто движущиеся к так называемому параду планет. - Это потрясающе,- только и смог он вымолвить, переводя взгляд на Мегуми.- Фушигуро, правда. - Спасибо. Ты тоже прикольно сработал,- он вглядывался в тексты песен и избегал взгляда Итадори, словно ища скрытый смысл на своей коже. - Правда? Хах, эти песни кстати с тобой ассоциируются. Все до единой. - Да? А что за песня, в коротой поётся «я тебя люблю»?- маг вгляделся в текст мелким шрифтом, начертанный сбоку кисти, рядом с мизинцем. Он уже чувствовал, как сердце то ли радостно, то ли взволнованно бьётся, и если бы оно билось с кем-то кроме себя, то это был бы бой не на жизнь, а на смерть. - Да любая, в какой это не поётся вообще?- тут же слегка разволновался Юджи. Фушигуро посмотел на него так, будто весь пазл в механизме жизни собран, и вот на место готовится встать посдедняя деталь. Мысленно он ликовал, что не пришлось спрашивать напрямую, что однокурсник сам к этому подвёл. - Итадори. - Ась? - Что это значит? Вокруг скамейки на окраине парка с пол минуты стояла какая-то тишина, будто всё замолкло ради ответа Юджи. - Это значит твой абсурд. И мою правду.