Дом разделенный

Мейстер Квинлан, один из очерков для "Сказаний о Доме Дракона" Дорн обречен. Или нет? Так говорил за сотню лет до Пятой Дорнийской войны Эйгон Драконовластный, когда назначил в оккупированном краю наместников — а потом утратил не только контроль, но и младшую сестру-жену с ее драконом. Вопреки общепринятому мнению, Черный Принц не желал повторять ошибки прародителя: подчиненные ему силы состояли из людей, а не заменяемых фигурок на поле кайвассы. Удерживание резиденции Мартеллов имело больше политический смысл, чем военный, поскольку вся группировка Вейгара уступала числу жителей в разросшемся Тенистом городе. Вдобавок для выполнения поставленных задач Блэкфайру требовалось отправить две трети флота вдоль побережья. И тогда принц предпринял поистине дерзкий ход, основанный на лжи с извращенным пониманием справедливости. В течение нескольких дней железнорожденные вычищали кварталы от распоясавшихся мародеров и преступников (ибо присутствие командования весьма благотворно сказывалось на сборище пиратов), попутно изымая имеющиеся у горожан провиант и драгоценности; убивать и насиловать Грейджой-старший строго запретил, повторяя отработанный на Ступенях метод. Сам принц Вейгар с охраной лично обошел все городские колодцы за пределами мартелловского логова, насыпая в каждый из них пурпурно-красный порошок и сделать воду похожей на кровь цветом (а по мнению очевидцев, вкусом тоже). Отпетым трусам, согласившимся сотрудничать с захватчиками под предлогом сохранения жизни, выпала самая незавидная участь. Сначала их, аки пиратских невольников, заставили восстанавливать разрушенную стену, а потом на глазах собравшейся толпы напиться из засеянных Блэкфайром источников — якобы мертвые от отравления душителем и оттащенные прочь пленники послужили декорациями к спектаклю. Сам же Вейгар, согласно уговору, освободил их за "верную службу"... от бренности бытия ударом кинжала в горло. Разумеется, травить столь редкую в пустыне живительную влагу Черный Принц не собирался: достаточно позаимствованных в Тироше красителей и посменных работ по очистке воды нехитрым способом, принятым на Железных островах — и вот перепуганные горожане, переломившие боязнь подойти к воротам Солнечного Копья, в обмен на лояльность получают небольшие порции хлеба и воды. — Мне довелось просмотреть переписку вашего отца с Вольными городами. Он полагал, что изгнанники с берегов Ройны встанут плечом к плечу с давними недругами. Свергнут крылатого демона, — устало произнес Вейгар вынырнувший из памяти эпитет, и холодные пурпурные глаза встретились со взором из эбенового дерева. Алиандра, судя по язвительной ухмылке, тоже не приравнивала уроженцев Эссоса к достойным представителям рода людского. — Быть может, лет десять или двадцать назад это работало. Сегодня вам отвели разве что роль овечки на бойне. Мартелл вздернула нос, категорически не соглашаясь с высказанной оценкой. — С чего вы взяли, принц Вейгар? — Потому что сразу после визита леди Витани я нашел отраву в винограде. Лицо княжны пронзило неверие, а ее напускное спокойствие мгновенно улетучилось. — Это не мы! Мы не давали... — Таких поручений. Я знаю, — отрубил Блэкфайр, чем заставил Алиандру проморгаться. Наблюдение за метаниями девушки и впрямь забавляло, однако пора переводить беседу в плодотворное русло. — Как думаете, Деймон Таргариен проглотил бы гибель сына от рук искусных в определенных делах дорнийцев? Конечно, нет. А истребленные под корень Мартеллы станут прекрасным дополнением к финалу давнего плана по уничтожению королевства на Ступенях. Плеяда эмоций на лице Алиандры менялась с поразительной скоростью: от растерянности к осознанию, от осознания к злости. Все-таки старшая дочь Кворена усвоила какие-то его уроки. Отвернувшись в сторону моря, Мартелл вздохнула. — Почему? — Почему что? Убийца возник в стенах Солнечного Копья? — усмехнулся Вейгар и взглянул на лежащие под стенами дома. — Магистры, живущие на той стороне Узкого моря, не хотят отдавать золото в обмен на проход через архипелаг. Выгоднее вложиться один раз, по-крупному, нежели платить понемногу и всю жизнь. — "Вложиться один раз"? — Алиандра сглотнула. — Вы говорите о Безликом? Блэкфайр улыбнулся, бесстыдно заимствуя сытую мину Каннибала. — У вас на примете найдется кто-нибудь, умеющий маскироваться под моих друзей из числа железнорожденных, принимать участие в боях с вашей домашней гвардией, — впрочем, конкретно это утверждение выглядело сомнительным, — а потом выставить мою смерть от яда как вашу месть за поражение? Как по мне, кандидатура яснее ясного. Он лукавил. Черного Принца ненавидели слишком многие: беглецы из дома Рогаре, обители и изгнанники с Дрифтмарка, таргариенские лоялисты, дорнийцы, аристократы из ошметков Валирии... А после наглого плевка в лицо к ним присоединятся и жрецы Многоликого. — И где он? — Им оплатили отсрочку от визита Неведомого. Не скажу, что это доставило мне удовольствие. — Донесения гласили, будто Черный Принц любит убивать, — заметила Мартелл. Комментировать удачливость мужчины в общении с жутким адептом она не решилась. — Отнюдь. Лишь две жизни я отнял с искренним наслаждением. (С) Вейгар Блэкфайр и Алиандра Мартелл, Солнечное Копье, 131 год от Завоевания Эйгона Драконовластного Когда обстановка в Тенистом городе чуть успокоилась, Крабовая флотилия и большинство кораблей Железной эскадры бесшумно исчезли посреди ночи. Иллюзий относительно того, сможет ли усиленная рота железнорожденных во главе с Квеллоном Нетли удержать крепость в случае второго штурма, принц Вейгар не питал: при изрядном численном преимуществе противника допускался вариант с уходом из города по морю. Самые ценные заложники, в частности Мартеллы, перекочевали на флагман Аркоса Селтигара, тем самым давая новый толчок истории дорнийских владык. *** Сражение у Лимонной Рощи, случившееся тремя днями позже, нельзя назвать примечательной битвой — скорее очередным налетом, произведенным с учетом ошибок при штурме Солнечного Копья. Командующий обороной родового замка и Дощатого Местечка, девятнадцатилетний лорд Гарин Дальт — оставленный охранять залив ввиду отсутствия наследника — знал местность и мог принести немало хлопот. Поэтому нападение поддерживалось драконьим огнем с неба: выстроенные на западном берегу отряды лучников и катапульты сгорели дотла. В отличие от Первой войны, эвакуация жителей Дощатого не проводилась. Это создавало проблемы при атаке — пожары погубили бы множество невинных, чего Вейгару не хотелось, и привели бы к затору на реке в виде горящих обломков, мешающих проходу силам Черного Краба. Хотя Алиандра Мартелл мечтала видеть себя новой Нимерией, непокорной, несгибаемой и несломленной, разговор с Блэкфайром дал девушке понять: познавший лишения и цену преданности принц не любит лить кровь лишний раз и помогает подняться тем, кто присягнул ему. Обязанность спасти несчастных, готовых к смерти с оружием в руках, легла на ту, кто меньше всего ожидал столкнуться лицом к лицу с неприглядной стороной войны. Перепуганные горожане пытались пересечь Зеленокровную и укрыться под стенами Дальтов — флотилия Аркоса Селтигара не спешила прорываться вперед, наблюдая бесчисленное количество хилых лодок и разваливающихся плотов. Некоторые даже пытались одолеть преграду вплавь, таща за собой тонущих в мутной воде грудных детей. Воздух наполнился выкриками заметивших княжну дорнийцев: кто-то молил о милости, кто-то призывал сохранить непреклонность перед вторженцами, кто-то осмелился обвинить Алиандру в предательстве, а кто-то просто вопил от ужаса, вызванного парящим над городком черным монстром. Убитые в устье реки составили ничтожное число, зато прочие хлынули к Лимонной Роще, превратив окрестности в охваченный хаосом гигантский капкан. Идея осадить замок со стремительно иссякающими запасами и потенциальным переходом к людоедству пришлась по душе Дальтону Грейджою: высадившийся на сушу лидер островитян, обливаемых грязью всем Вестеросом, не отказывался посмотреть на тех, кто утратит человеческий облик в кратчайшие сроки. Логичный отказ Гарина дать приют всем нуждающимся подлил масла в огонь, и возмущенный ропот распространился по толпе — споры переросли в безобразную драку с давкой на потеху морякам. Об организованном отпоре и речи не шло. Дрожащей от близости дракона рукой лорд Гарин Дальт сложил оружие. Дело, как казалось Блэкфайру, оставалось за малым. Он вновь рассредоточил флотилию: Аркос Селтигар уходил вверх по Зеленокровной, Дальтон Грейджой разбирался с организацией Дощатого Местечка на манер Лордпорта, а его дядя отправился дальше на запад, дабы ударить в подбрюшье Гаргаленам с Соленого Берега и войти в заставляющие гнить изнутри ядовитые волны Серноводной. Сам взмывший в воздух Вейгар рассчитывал догнать ушедшую к Красным горам армию — чтобы или заставить ее разделить плен с соратниками, или похоронить каждого ее воина в песках. *** Тем временем сухопутные силы дорнийцев маршировали от Шандистона к Железнолесью. До их командира Кастора Вейта не добрались известия... да ни о чем. Северные рубежи согнулись под натиском Таргариенов, марочники окончательно собрались в единую массу и получили поддержку лично короля Деймона и принца Эймонда, а Солнечное Копье пало по воле бесчинствующего Блэкфайра — что ознаменовало перелом в войне. Воители Дорна понесли потери до того, как вступили в бой, пусть и лучше переносили тяготы пустыни. Жастион Толанд, страдавший от болезни еще у Шандистона, скончался во время похода, отчего шедшие с ним простолюдины впадали в апатию и негативно влияли на других. Обещанные Сатросом Джордейном проводники так и не объявились. И, словно на десерт, возле долгожданного истока реки Плеть обнаружилась стоянка чужой армии, лишавшая дорнийцев возможности пополнить запасы пресной воды. Памятуя о просьбе Блэкфайра, лорды Марок выдвинули навстречу процессию с мирным знаменем; попытка достичь соглашения не дала особых результатов, поскольку Кастор не поверил переданным ему сообщениям. И напрасно, потому что едва Марк Амброз и Клемент Баклер вернулись к своим, дабы начать подготовку к сражению, как вдруг песок над холмах затрясся от разносящегося на лиги вокруг рева. Черный Принц явился на место боя, воплотив давние традиции основателей: три дракона выступали против благородного войска. Знавшие об эпизодах Завоевания дорнийцы раскололись на два лагеря: первые вовсю костерили однополчан грязнейшими ругательствами, вторые собирались продать жизнь подороже, забрав с собой кого-нибудь. Последних возглавил в отчаянном броске лорд Требор Ранкенфелл, унаследовавший сумасбродный нрав от лорда-командующего Ночного Дозора и заразивший им, помимо двоих сыновей, полторы тысячи солдат. Увы, Деймон с Эймондом не обладали той снисходительностью, что и Вейгар — надо ли говорить, чем закончился этот, с позволения заявить, взбрык во имя независимости Дорна? "Глупцы пали прежде, чем нанесли хоть один удар. И ради чего?" (С) Деймон Таргариен, исток реки Плеть, 131 год от Завоевания Эйгона Драконовластного Узревший совершенно бессмысленную кончину дома Ранкенфеллов, Кастор Вейт попросту отмахнулся... и подписал смертный приговор всему единству полуострова. Волоча копье за собой и не обращая внимания на бьющие в его лицо порывы зарождающейся бури, он бездумно побрел сквозь дюны. Крах дорнийцев стал неизбежным: самые измученные сдались, небольшие разрозненные отряды беспорядочно отходили от преследователей по запеченному огнем стеклу, чтобы скрыться в подполье, кого-то поглотили не знавшие жалости пески. Сам Кастор Вейт пережил крушение дорнийского могущества: истощенного телом и умом лорда нашли патрульные расположенного южнее замка — до конца дней он, так и не признав формальное господство потомков Эйгона над потомками Нимерии, проведет на попечении управителей и дочери, леди Касселлы. *** На третьем этапе войны основным местом боев выступили крепости в глубине Дорна. Дар Богов, лежащий во владениях Аллирионов, недобро встретил участников распада на берегах Плети, а сложные отношения с Мартеллами (в виде менявшихся на протяжении веков местами сюзерена и вассала) не прибавили Майлзу Аллириону симпатий к княжне Алиандре. Прикажи она отступить, он бы отказался под видом сохранности присущей его роду благочестивости. Прикажи она атаковать — тоже, уже под предлогом бесплодности борьбы с драконьим пламенем. Принесенные селтигарским переговорщиком новости о том, что хозяева Солнечного Копья несут груз лишений в плену, сир Майлз охарактеризовал весьма красноречиво. — Мартеллы не умеют сражаться. Им по силам три вещи: танцы всей мастей, яды всех сортов... и вручаемая иноземцам страсть взамен на защиту, — сплюнул Аллирион, с вызовом глядя на прибывшего от пришвартованной флотилии рыцаря. — Кворен мертв, и мне плевать, что там пищат эти пигалицы. — Я знаю ваш девиз. "Враг не пройдет", — потупил взгляд цепной вестеросский пес, и сиру Майлза почудилось, что к нему выслали не благородного выходца, а кое-как обученного простеца. Возможно, появившегося на свет от балования инцестом. Мерзость. — Хочу предупредить: принц Вейгар может сломать ваш дом до каменной крошки. От таких слов Аллирион вспылил, как посыпанный специями стейк. — Вы мне угрожаете?! — Нет-нет! — поспешно поднял ладони вверх... как его там? — Просто вы должны знать человека, которому мы все служим. Твердыня Мейгора стояла в центре столице — и мы восстанавливали ее несколько лет, свозя материалы из всех Семи Королевств. Богов, причем любых, Вейгар тоже презирает. — Да-да-да. Я должен преклонить колено и выжить. — Да поймите, лорд Майлз! — вскричал собеседник, и от срывающегося на визг голоса Аллирион чуть поморщился. — Он не Эйгон Завоеватель. Он не Таргариен. Он гораздо хуже... Если вы не сдадитесь, пускай ложно, от Блэкфайра вас не спасет ничто. Никто. Драконий всадник? И его боятся даже Таргариены? Это что-то новенькое. И очень опасное. Пожевав язык, дорниец нахмурился. — Хорошо. Что вы предлагаете? (С) Майлз Аллирион, Дар Богов, 131 год от Завоевания Эйгона Драконовластного Естественно, самодовольный дорниец вытянул из веларионовского заговорщика костяк обещаний. Хотя репутация Аллирионов пострадала, позднее у сира Майлза нашлись аргументы против злословия в его адрес: как никак, Таргариены обладали чудовищами и веровали в сущности, грубо противоречащие Вере в Семерых; мол, иногда приходится творить неправильные вещи во имя благих целей. Впоследствии именно Дар Богов стал пристанищем мятежников против Железного трона. Соседствующих на южном побережье Гаргаленов и Уллеров указали мишенями для Железной эскадры. По иронии судьбы, подле стен Соленого Берега первым высадился капитан Сэм Солт — чей триумф подпортился загадочным исчезновением всех домочадцев: коридоры и комнаты пустовали, хотя в целом не выглядели покинутыми. Настороженный таким поворотом событий Солт предпочел не занимать замок, а вернуться к закрепившимся неподалеку от пирса товарищам. Грейджой-старший, используя опыт Ступеней, разъяснил подчиненным, что их приближение замечено наблюдателями (вероятно, с мыса), а сам Конрад Гаргален спрятался в известным ему тайниках в стенах или нишах. После таких откровений желание пиратов заночевать в прохладном замке растаяло перед перспективой проснуться от застрявшего в брюхе меча. Оптимальным вариантом стало бы воплощение произнесенной Бар-Эммоном угрозы обратить Соленый Берег в руины драконьим огнем, но острый дефицит клеток с воронами заставил железнорожденных покинуть округу. Точнее, так все думали. Гарвен Грейджой заранее планировал подобный маневр: пройдя с десяток лиг вдоль берега, он занял удобную позицию в виде излома ландшафта и, забрав долю людей, разбил лагерь. Моряки эскадры, привычные к жаре и обеспеченные припасами, пошли на авантюру — взяв как можно больше воды, сухарей, вяленой рыбы и пригодной к походу трофейной одежды, сотня головорезов под предводительством завзятого хитреца Алестера Винча... выдвинулась обратно. Пешком. Действительно, в стенах притворившейся мертвой крепости горели огоньки, затухшие после единовременного удара с суши и моря. "Лорд Уллер? С праотцами. Ублюдки на ящерицах сделали для этого все" (С) Алестер Винч, ворота Соленого Берега, 131 год от Завоевания Эйгона Драконовластного Сам того не ведая, переодетый железнорожденный озвучил стражнику чистую правду. Гунтор Гудбразер выполнил приказ надломить господство Уллеров. После преисполненной могильного холода встречей с Квентином Фарманом на устье Серноводной оба капитана, чудом не сорвавшиеся в мордобой по поводу старых обид благодаря Артору Селтигару, направились к Адову Холму. Знавший о путешествии моряков из Западных земель принц Эймонд прилетел им на помощь: несмотря на однократные сожжения, Уллеры все равно возрождались, и тщательно изучавший военное дело наследник трона решил поставить жирную точку в вековой истории дома. Не успел развеяться прах от расположенного в лиге от замка поста, как огонь обрушился непосредственно на стены. Молодой, верткий Солнечный Огонь пикировал вертикально вниз, а затем отворачивал и вновь уходил в безоблачное небо, избегая припасенных ройнарами баллист и скорпионов. В тот час сгинули многие из гарнизона — а воспользовавшиеся прибытием дракона матросы довершили разгром. Соизволивший спуститься с седла принц Эймонд поразился, когда осмотр захваченной крепости выявил красовавшийся прямо в главном зале гобелен с изображением Мерии-Жабы, смуглокожего Утора Уллера и подвешенной на дыбу после пыток королевы Рейнис. Дальнейшую судьбу Уллеров угадать несложно. Лорду Люциану взрезали спину и выломали ребра ради "красивого", а по духу дикарского кровавого орла. Его супругу схватили прежде, чем она покончила с собой, не дожидаясь расправы; до сих пор ходят шепотки, что над ней жестоко надругались специально отобранные кровожадные садисты, нанося в процессе ожоги по всему телу. Старшего сына, коего не постарались запомнить, по кускам скормили Солнечному Огню, сохранив для пропитания стервятников лишь голову на пике. Младшего сына, посеченного вражескими клинками, повесили во дворе. Не пощадили и боковых родичей с бастардами — исключением стала маленькая девочка. По какой причине Эймонд дал волю жалости? Вспомнил ли он о брате и сестрах, счел ли несправедливым обрывать судьбу ребенка младше осиротевшего Эйниса, не захотел ли опускаться до уровня дорнийцев... Так или иначе, Майя Сэнд, обладательница кожи цвета шоколада, молочных волос и аквамариновых глаз, стала новой претенденткой на титул главы канувшего в небытие дома. Спустя неделю Адов Холм, изуродованный, разграбленный и залитый кровью по колено, бросили на произвол ветров. *** К концу десятой луны 131 года, в общем-то, боевые действия затихли. Часть лоялистов старого порядка оставалась на свободе: нелюдимый Сайлас Кворгил заперся в отдаленном ото всех Песчанике, обложенный по-лисьи Винсент Манвуди затевал периодические партизанские стычки в Красных горах, а Визар Сантагар изо дня в день смотрел на блокировавшие выход в море корабли Тристана Бар-Эммона. Трогать их не спешили — раздавить последние очаги сопротивления Таргариены могли без труда, в то время как вопрос, кому суждено руководить Дорном, не терпел отлагательства. История о двух назначенных Эйгоном Драконовластного наместников, погибших в первый год правления, Блэкфайра не вдохновляла. Напротив, вместо этого Вейгар выдвинул предложение разделить полномочия верховного лорда с назначением сюзеренов для ройнаров и андалов; объяснялся такой шаг стремлением избежать обвинений в узурпации власти над дорнийцами и интегрировать их в Семь Королевств тем же образом, как и некогда разрозненных жителей континента. В качестве альтернативы рассматривался вариант сделать сюзереном выходца из тех дорнийцев, кто готовился бороться с оккупацией — Эйгон Завоеватель давно мертв, а его преемники ценят верность своему народу и готовы примириться со старыми врагами ради будущего Вестероса. Злые языки от Перебитой Руки до Стены подозревали Черного Принца в вероломстве и стремлении присвоить власть в завоеванных землях, продвигая собственные чаяния через постель Алиандры Мартелл. Связывали ли принца и княжну более близкие отношения, чем дружба? Мнения разнятся. Кипучая деятельность Вейгара и задиристый характер Алиандры вряд ли допускали возможность спокойной жизни без надежного тыла, тем более в дальнейшем оба сыскали для себя иных спутников жизни. На тот момент для них не существовало обязательств или ограничений (к тому же возраст достиг двадцати двух и шестнадцати лет), посему совсем исключать данную версию неразумно. Вассалы Солнечного Копья не понимали, как реагировать. Шутка ли: суметь выстоять перед Таргариенами, девять лет превращавших их родину в выжженную пустошь, а потом уступить "зарвавшемуся мальчишке" Блэкфайру практически все владения за три месяца! Что удивительно, на фоне родственников Черный Принц выглядел наиболее рассудительным человеком — ему удалось откреститься как от злодеяний Малентина Велариона, так и от приказов венценосного племянника для Гунтора Гудбразера (не сказать, что истребленным почти полностью Толандам и Уллерам стало от этого чуточку легче). — Мы? Подчиниться? Валирийцам? — гневно воскликнула Гвендолин Ледибрайт. Пекло, сколько вообще осталось дорнийских лордов после войны? — Никогда! Принц Вейгар скривил невеселую ухмылку и выудил из стоящей на столике шкатулки пачку писем. Алиандра вздрогнула: краем глаза она уловила отцовскую печать с солнцем и копьем. — Никогда? Вас не корежило, когда князь Кворен охотно выступил союзником Триархии в войнах за Ступени. Кстати, валирийской. Причем дважды. И он сделал бы то же самое в третий раз, только уже с подачи Волантиса. Из той части зала, где расположились дорнийцы, раздался недовольный гул. Действуя скорее по инерции, Гвендолин фыркнула: — Вы лжете! — Нет. Это его почерк. Можете удостовериться, миледи, если угодно, — отрезал подпустивший в голос дольку гнева Блэкфайр, и, предлагая женщине ознакомиться с текстом, напоказ протянул руку вперед. — Будьте добры определиться, кого именно вам хочется прикончить сильнее всего. Он выставил себя тем, кто нанес упреждающий удар, поняла Алиандра. И причинил куда меньше вреда по сравнению с Трио, опустошавшим Дорн — при том имея право считать подданных Мартеллов зверьми не хуже драконов. Выдержав паузу, Вейгар зло рассмеялся, разом оборвав все шумы в помещении. — Леди Гвендолин, пора добавить немного откровенности, вам не кажется? Мне интересно, почему же вы не стояли среди тех, кто отговаривал Гаррисона Шеллса играть в Короля-Стервятника. Потому что таких в принципе не объявилось, наверное. Подумаешь, вырезали сотню-другую селян севернее Красных гор, они же андалы и валирийские прихвостни, невелика важность. Потом еще разок, одновременно заливая в уши черни свое нытье про злодеев из-за Порубежья... — Мы всегда вели войну! — подал голос Кайл, и Алиандра прижала ладонь к лицу от глупости младшего брата. — А Таргариены хотели с ней покончить, — едко выплюнул Вейгар, чем заслужил смешанные реакции от презрения до молчаливого согласия. — Занимательно, ведь истина прозвучала от носителя крови Нимерии. Что скажете, княжич? Хотела бы ваша пра-пра узнать, что ее наследие выродилось в банду воров и убийц? (С) воспоминания Алиандры Мартелл, Солнечное Копье, 131 год от Завоевания Эйгона Драконовластного Возразить оппоненту Кайл Мартелл не смог. Будучи превосходным оратором, принц Вейгар убедил немало присутствующих, что Таргариенов беспокоила не нехватка власти, а необходимость установления мира и порядка. Все это настолько сбило дорнийцев с толку, что ввергло их в раскол. Несоответствие между репутацией и деяниями Черного Принца, изящный выверт идеи независимости в длящийся поколениями разбой, демонстрируемая Блэкфайром личность сурового и честного правителя с умеренными аппетитами (а на деле лживого и лицемерного) заставляли некоторых полагать — подчинение ему как королю Вестероса не выглядит чем-то зазорным. Княжна даже не успела издать какой-либо вердикт, как некогда единые семьи начали рваться между собой: если разлад Джайлса и Джеймса Айронвудов не являлся секретом, то ссоры Алиандры с Кайлом и Корианной стали неприятным сюрпризом. Не говоря о тех, кто воспринял поражение как сигнал об ослаблении дома Мартелл и начал самостоятельные шаги против бывших сюзеренов... Словом, конфликт в Дорне был далек от своего завершения. А доклад Аркоса Селтигара, первого адмирала Королевства Узкого моря и новоиспеченного владетеля Пыточной Глубины, заставил Вейгара надолго забыть про мечты о мире и долгожданном отдыхе. Вместе с 132 годом к Ступеням приближалась другая, не менее ожесточенная война.