Гости

      Лида сидит молча. Кроме приветствия она так ничего и не сказала со своего приезда. Вася тоже молча бродил рядом, только иногда спрашивая, будет ли она что-то пить или есть. Но она не отвечала, даже не поднимала головы. И больной не выглядела, и обиженной, вроде как, не была.       — У тебя все точно в порядке? — спросил Вася снова, подойдя к ней. Она кивнула, но не посмотрела на него.       — С Варварой что-то? — спросил он почти шепотом и заметно забеспокоился. Лида взглянула на него и поднялась. Он только сильнее насторожился. Ему всегда было тяжело слышать какие-то грустные новости про неё. Однако Лида, видя его тревогу, только приобняла его.       — С ней все в порядке, — сказала Лидия. — Ей нравится у Себастьяна.       Брест молча обнял её тоже и уткнулся носом в золотые волосы. Красивые, мягкие, приятные. Что-то доброе в ней было. Что-то душевное. Он бы даже с радостью женился на ней, если бы не боялся, что и её он когда-нибудь тоже потеряет.       — Я люблю тебя, — Лида посмотрела на него и улыбнулась.       — Я тебя тоже.       — Жаль, что некоторым это понять не дано, — вдруг загрустил она и отошла к окну, чтобы посмотреть на воробьёв.       Мухавецкий тяжело вздохнул и посмотрел на часы.       — Мне надо будет отойти на час, чтобы встретить кое-кого. Я сразу же вернусь.       Лида кивнула, не отрываясь от окна. Вася подошёл, приобнял её за плечи и легонько поцеловал в щеку. Лидия взглянула на него, в его тоже очень грустные, сострадающие ей и её горю, глаза и слабо улыбнулась.       Когда дверь закрылась, то Замковская только устало села в угол дивана, вздыхая на каждом своём движении. Тишина ее устраивала. Ее никто не звал, никто не шумел, никто не ходил. Она говорила сама с собой, дремая время от времени, а потом, думая, что прошла уже вечность, поднималась и снова подходила к окну. Но не чтобы поглазеть на воробьёв, а чтобы выследить своего Васеньку. Посидев в одиночестве, она начинала понимать, что все-таки нужно было много чего рассказать после дороги, после всего.       Вернулся он достаточно быстро, но ей казалось, что успело свечереть, пока ждала. Он молча снимал пальто и о чем-то задумался. Лида подошла и обняла его, жалуясь на дикое одиночество. Она часто жаловалась на это. Все бы ничего, пошли бы посидели, поболтали. Да вот только насторожило ее, что от него такой резкий запах чужих духов. Таких дешёвых, которые делают из, сушёных на крыше летом, лепестков цветов, что замачивают потом в спирте. Стойкий, резкий, даже чем-то отвратительный запах.       «С кем ты так пообщался, что весь духами пропитан?» — подумала Лида, снимая с чужого плеча рыжий волос. Вася посмотрел на это и погладил её по голове.       — Ты все ещё не голодная?       — Нет, — ответила Лидия, отходя в сторону, — я устала. Возможно лягу раньше спать…       Однако сон ее не брал. Ее непроизвольно съеживало от мысли о какой-то другой женщине. Но Лидия не хотела быть ревнивой или назойливой. Не хотела бесить своими проблемами. Будь такое с кем другим, она бы все высказала, а Васю боялась обидеть. Или просто боялась Васю.       Мухавецкий ещё потом долго сидел в комнате за какими-то бумажками, в которые Замковская и носом не лезла, потом что-то долго выписывал и в итоге лёг спать заполночь. Лида ещё не спала, даже не замечала его.       — Не спишь, — сказал Вася, поправляя ее волосы. — Когда спишь, у тебя дыхание более спокойное. Что не так?       — Все так. Бессонница, — сказала Лида.       — И долго?       — Долго.       — Могу чабреца дать, ромашки, — сказал он и отскочил в сторону, когда Лида резко присела на месте.       — Ничего не нужно. Ни-че-го, — она посмотрела на него и легла обратно.       — Ты не в настроении. Вы поругались с Себастьяном? — ответа не было. — Завтра к нам зайдет мой гость, которого я встречал сегодня. Постарайся не шокировать всех нас. Улыбаться будет необязательно, — Вася наклонился и поцеловал её в щеку. Лидия взглянула на него и просто взгрустнула.       С утра Васи уже не было. Девушку это не удивляло, зная, что с утра он обычно бегает работать разносчиком газет, а потом по обеда — полотером в одном из учебных зданий. Получал он, конечно, деньги хорошие. Но все равно ему много раз предлагали работать дегтекуром где-то за городом. Но ему хватало и всего этого. Весной и летом он мог ездить на полевые работы косарем или плевальщиком.       Поэтому Мухавецкому всегда был приятен приезд Лиды. За его отсутствие она могла присмотреть за квартирой: проветрить, прибрать иногда, поправить что-то. Но никогда она не соглашалась драить полы и мыть окна, объясняя, что не для этого она росла. Посуду она начала сама мыть только недавно.       Так как утром никого не было, Лида была даже от части счастлива. Можно было какое-то время бродить в вечернем платье босиком, накинув на плечи шаль или платок. Гостя все равно встречать она будет с Васей. А только до прихода Васи ещё часа три или четыре. К его приходу она уже будет готова и при параде.       — Už tokį ilgalaikį grožį kažkas pasikortų. Ir gavau už dyką, — смотрела на себя в зеркало Лида, а потом переводила взгляд на баночку с помадой и белила. Надо ли оно вообще? В моде натуральность, но почему-то все хотят быть белее снега. Сразу вспоминалась Варвара, стоящая с ней у зеркала каждое утро, которая всегда пыталась стащить у нее белила. Правда незачем девочке белила, она и так на зависть всем модницам города бледнее смерти. Максимум веснушки прятали, и то, когда выходили в город.       Дверь в коридоре открылась, через минуту в дверях стоял Вася. Он молча наблюдал за Лидой, что красила щеки кисточкой. Румяна красивые, ей идёт, не спорит. А смысла в них не видит. Подходит, приобнимает за плечи и смотрит с ней в зеркало. Лидия убирает кисточку, смотря на него через стекло.       — Красиво же?       — Красиво, — отвечает Вася. — Ты ещё белены съешь.       За такие слова он мгновенно получил по лбу. За свою долгую жизнь вопреки моде она перепробовала разную дрянь, но никогда не опускалась до ядов.       Злиться Замковская недолго. Он снова обнимает ее, ластится к чужой шее. А она таит в чужих руках и снова улыбается.       — Когда там гости?       — Скоро, — Вася погладил её по голове и отошел в сторону, к окну. — Очень скоро. Ты в хорошем расположении духа, как я вижу.       — Да, в хорошем. Спугнуть чужого гостя своим хмурым настроением — так себе затея, — она повернулась и поправила рукав, отделанный кружевом.       Меньше, чем через полчаса дверь на пороге открылась. Вася позвал Лиду и провел её на кухню, где сидел гость.       — Лидия Гедиминовна, Лида, — представил её Мухавецкий и указал на, сидящую за столом, девушку. — Еликонида Николаевна, Ивацевичи.       Замковская улыбнулась. Но это была улыбка, когда человек сконфужен, удивлен, в шоке. Кого угодно она представляла за этим столом, но не девушку, которая будет улыбаться ей в ответ. Она кивнула. Лида тоже.       — Если Вам будет интересно с нами поговорить, то Вы же останетесь? — спросила Ника.       — Мне будет очень интересно, — сразу же выдала Лида и села рядом.       — Мы будем обсуждать насущный вопрос про дороги, — сказал Вася. — Вряд ли тебе будет интересно.       — Мне все будет интересно. Не весь же вечер вы будете говорить о дорогах?       Но они говорили. Стемнело — они продолжали обсуждать дороги, поезда, станции. Лида молчала и слушала. Иногда Ника спрашивала ее о чем-то, но Лидия не знала ответов на такие сложные вопросы и просто соглашалась с тем, что говорит девушка.       Но не столько обижало то, что она не могла поддержать диалог, сколько Вася, который будто забыл про ее присутствие. Он был весь втянут в беседу, улыбался и был прочно прикован к этой рыжей девушке. Лида не хотела быть ревнивой, она же не такая. Она молча и тихо ушла из комнаты, никто ничего и не заметил. Просидела в комнате за книгой, спать легла.       Может только в позднем часу приоткрыла глаз от шороха рядом. А это Вася лег рядом и спит. Ему и секунды хватает уснуть. Вот только Лида не сильно рада.       С утра проснулась рано. Открыла глаза, а ей: «Спи, рано ещё» и накрывают плотнее одеялом. Промолчала, спать легла. Однако резко проснулась и посмотрела, как Вася продолжает собираться.       — Куда сегодня?       — Опять на полотерку, я вернусь раньше, честное, — он посмотрел на нее, подмечая грустный и недовольный вид блондинки. — Завтра я никуда с утра не иду.       Лида не слушала. Она задумалась о чем-то своём. Жизнь проходила мимо нее, пока она пыталась все-таки понять, почему ей так тяжело. Рассчитывая приехать и успокоить душу, она могла бы с тем же успехом ехать к себе.       — Ты бледная, — вывел ее из очередной задумчивости голос Васи, который пару минут назад вернулся с улицы. — Ты точно не больна? Что с тобой?       — Все в порядке, — тихо отвечала Лида.       — Вечером ко мне снова заглянет Ника…       — Опять эта Ника, — Лидия непроизвольно закрыла лицо руками. Повисла тишина. Оба отвернулись. Вася ушёл на кухню. Лида села ровнее, держась за голову.       — Ты ревнуешь меня к Гривдич, — сказал Вася из кухни, зная, что она может и накинуться. Лида скривилась, глядя на двери.       — Я никогда.! — она поднялась, замолчала, а потом снова села и опустила глаза в пол.       — Она придёт в шесть. Мы недолго поговорим.       — Да хоть до ночи трендите. Я сделаю вид, что мне совершенно все равно и меня здесь нет, — Замковская закрыла глаза рукой и тяжело вздохнула. Рядом сел Вася.       — Не нервничай ты так. Больно мне от этого… — он положил ей голову на плечо и посмотрел прямо.       — А мне приятно будто! — вскочила она.       — Неужели тебе будет легче от того, что я буду просто уходить не пойми куда и возвращаться не пойми во сколько? — Вася не хотел конфликта, хотя Лида и вела к этому. А потому выражался он спокойно и размеренно. Лидия все равно злилась. Это был человек из ряда вон выходящих: сколько бы с ней спокойно не говорили, она будет идти на скандал. Это в ней, конечно, раздражало.       — Если хочешь, я могу тебе врать, — он поднялся и подошёл, что был всего в метре от неё. — Могу врать в глаза и делать вид, что все в порядке, что так должно быть. Хочешь? Легче станет?       Лида вдруг замолчала и просто смотрела на него. Иногда напугано, чуть ли не закрываясь.       — Если вранье тебе привычно, то давай. Чего боишься? Я твою княжескую натуру давно понял, только вот проще к жизни относитесь, Замковская, проще! Признай наконец, что ты не одна в этом мире, и у меня ты не единственная.       Звучало это весьма двояко. Лида побледнела, как полотно, и отошла от него. А он за ней. Страшный, как зверь, недовольный и мрачный.       — Хочешь ругаться? Я буду ругаться, — он шёл за ней, пока девушка не уперлась в стену. — Чего молчите, Замковская?       Лида сползает на пол по стенке и закрылась руками. Она дрожала, иногда вздрагивала. На себе она чувствовала чужой тяжёлый взгляд и тёмную тень, нависшую над ней.       — Wiedzcie, że ja też mam cierpliwość, że jak wszyscy nie jestem gładka i puszysta, — он ушёл куда-то в коридор, и все затихло. Однако подниматься все равно было страшно.       В шесть пришла Еликонида. Она долго сидела в гостиной, пока к ней не присоединился Вася. Они обсуждали чертежи новой дороги, развитие города рядом, знакомых обсуждали, с кем уже успела переговорить Ника. Когда темы для разговора, казалось бы, закончились, и они просто ушли пить чай, Гривдич осмотрелась вокруг, а потом посмотрела на Мухавецкого.       — А где же Ваша паночка? Почему она не вышла поздороваться или присоединиться к нашему разговору?       — Почему? — переспросил он. — Она ушла прогуляться на улицу.       — И без Вас?       — Я ж не перчатки, чтобы постоянно брать меня с собой. Она хотела прогуляться одна.       — Но уже совсем стемнело. Вы даже не волнуетесь где она? — Ника была удивлена такому спокойному отношению к отсутствию человека. Не меньше удивил и ответ.       — Не маленькая, знает, что делает.       — Ну как же? — Гривдич выглянула в окно и обвела взглядом чёрную улицу. — Холодно там наверно…       — Вы зря пытаетесь вызвать у меня хоть каплю эмоций. Я уже сказал: не маленькая она.       — Когда Мечик не возвращается после темноты, я очень волнуюсь. Он тоже сразу ищет меня. А Вы с ней… как с собакой.       — Неправда, — Вася поднялся и подошёл к окну. — Возвращается, вот же. Я же говорил.       — Где?       — Ну вот, под деревом.       — Нет там никого, — Ника и вправду никого не видела. И там правда никого не было. Вася знал, что там никого не было, но хотел закончить этот разговор. А потом и вовсе отошел в сторону, ушёл в коридор.       — Вернётся.       — Где она может быть? — вышла к нему Ника. Вася молчал.       — Василь Ярославович…       — Давайте, я Вас проведу до дома. Заодно может встретимся с Лидией Гедиминовной.       На улице было холодно и темно. Казалось, что даже есть туман, который закрывал дома от взора.       — А вдруг она пропала, — неожиданно сказала Ника и испугалась. Ее слова Мухавецкий считал бредом, но по спине прошёл неприятный холод. Мало ли что могла вытворить Лида под впечатлением. Его предупреждали, что она очень чувствительна ко всему. Вася посмотрел на Нику.       — Не будем думать о худшем.       Он довел её до дома и попрощался. Он обошёл все знакомые места по несколько раз, но так и не нашёл Лиду. Шёл он уже домой не так уверенно, не так хмуро. Он был раздавлен, встревожен и что-то у него внутри замирало от страха и ужаса.       Дома он сразу же пошёл в спальню: там легче думалось. Но, проходя мимо гостиной, вернулся к ее дверям. На диване, завернутая в платок, в этом мраке сидела спящая Лида. Он сразу же подошёл, потрогал руки, шею, щеки.       — Ты вся замерзла, — сделал он вывод. Захотел взять её на руки, чтобы перенести под одеяло, а та дернулась в ужасе и закричала, напугав его чуть ли не приступа.       — Тьфу на тебя! — возмутился Брест и ушел в коридор. — Дурная на голову женщина!       Лида оглянулась и, дрожа, легла на диван, накрываясь платком. Ничего не говорила, не могла. Сердце колотилось в страхе, дышалось отвратно.       С утра не разговаривали. Вася ушёл, ничего не съев и даже не взглянув на нее. Лида молчала и слушала на кухне, как он ходит в коридоре, иногда ругается, если что-то не получается. Сегодня ему никуда с утра было не нужно. Но он все равно уходил. То ли забыл, то ли передумал. Но не было его дома долго. Вернулся лишь под вечер. Чисто было везде на удивление. Тишина.       В комнате на столе лежала записка. Ее содержание было совсем коротким: «Я уехала».       

***

             Сидели за столом тихо. Лида пила чай, Вася смотрел в окно. Зима, красиво. И приехала же, значит простила.       — Ты никуда не собираешься, — подвела итог наблюдения Лида. Вася посмотрел на нее.       — Что?       — Не идёшь никуда, говорю… — повторила Лида, опуская взгляд в кружку.       — Я сегодня свободный, — ответил Вася, ожидая радость и огонёк счастья в чужих глазах. Ничего из этого он не увидел. Лида молчала, смотря на дно посуды.       — Не иду. Ты куда-то хотела? — спросил он.       — Нет, что ты, — Лида даже побледнела. — Я просто сказала…       — Я мог бы сводить тебя на реку. Но ты, видно, не горишь желанием.       Она молча кивнула. Боялась чего-то с самого приезда, не смотрела на него, дрожала, когда до нее дотрагивались. Не давала себя даже поцеловать, обнять нормально. Как кукла, которую жалко разбить или испачкать.       — Тебя не было целых полгода. Ни письма, ни весточки. Я думал, ты меня окончательно бросила, — сказал Вася, убирая кружку со стола. — И очень был рад, увидев тебя на пороге. Хотя мне говорили, ты очень обидчива.       Он повернулся, но Лида даже не шелохнулась. Она смотрела в кружку и молчала, казалось, что даже не слышала его.       — Все хорошо? — спросил Вася, взяв её за плечи. Замковская отрицательно махнула головой и тяжело вздохнула. Будто сейчас заплачет, она посмотрела в окно. Мухавецкий отпустил ее и отошел в сторону, сев на свое место.       — Ты боишься меня, — сделал он вывод. — Но я думаю, что нельзя знать человека с одной стороны. Верно? Надо знать и худшие стороны, а то жизнь превращается в театр. Тебе нравится жить только ролью?       Лида подняла на него недовольные и мрачные глаза. Василь махнул рукой и посмотрел в окно.       — Не хочешь — не надо. Спать где будете, пани? Одна или подле?       — Я подумаю, — ответила Лида.       — Не злись ты. Зачахнешь ещё. Вы ж там все нежные: чуть что и умираете.       — Не правда.       — Далеко ходить не надо: Себастьян.       — Хочешь о нем поговорить? — спросила Лида и посмотрела на него.       Вася чутка оторопел. Неожиданно было услышать такой вопрос.       — Может быть и хочу.       — Он передавал тебе письмо, — она ушла, но скоро вернулась, протягивая бумагу. Мухавецкий брал такие письма всегда нервно и осторожно. Лиду забавляло, как он читал такие письма. Радостно, с умилением чему-то особенному.       — Спасибо, — он положил прочитанное письмо в карман, взял её за руки и поцеловал в лоб. Так он часто выражал самые искренние чувства к близким людям.